Глава VI

Цѣлый мѣсяцъ пробылъ «Язонъ» на разстояніи нѣсколькихъ десятковъ миль отъ берега. Его то затирало льдами, то сильнымъ теченіемъ относило въ сторону. Въ это время его команда дѣятельно занималась ловлею тюленей, которые цѣлыми стадами лежали на льдинахъ. Нансенъ и его два товарища, Свердрупъ и Дитрихсенъ, оба страстные охотники, принимали горячее участіе въ этой ловлѣ.

Наконецъ, 13 іюля капитанъ «Язона» рѣшилъ, что такъ какъ сезонъ охоты пришелъ къ концу, да и добыча судна была весьма значительна, то можно повернуть прямо на западъ и плыть къ берегамъ Гренландіи. Утромъ 14-го вахтенный объявилъ, что видитъ землю на недалекомъ разстояніи; но вскорѣ поднялся туманъ и скрылъ ее отъ глазъ.

«Около полудня, — разсказываетъ Нансенъ, — я сидѣлъ внизу, въ каютѣ, и писалъ письма, какъ вдругъ услышалъ съ палубы магическое слово: «земля!» Я побѣжалъ наверхъ, и глазамъ моимъ открылось чудное зрѣлище. Сердце мое затрепетало отъ восторга. Направо сквозь дымку тумана виднѣлся освѣщенный солнцемъ берегъ Гренландіи, величественный рядъ горныхъ вершинъ къ сѣверу отъ мыса Дэнъ. Никогда не видалъ я болѣе дико-прекрасной картины, болѣе дико-безпорядочной природы: острыя скалы, льдины, снѣгъ»...

Они были миляхъ въ 35 отъ земли; но ледяное поле загородило имъ путь, и они должны были повернуть на юго-западъ. Громадныя ледяныя горы, возвышавшіяся среди океана, казались издалека островами.

17-го, взойдя на палубу, Нансенъ въ первый разъ различилъ то ледяное плато внутри Гренландіи, къ которому онъ такъ стремился; онъ рѣшилъ, что именно въ этотъ день имъ слѣдуетъ сѣсть на лодку и постараться достигнуть берега, который былъ не болѣе, какъ на разстояніи 10—12 миль. Начали нагружать лодку. Капитанъ «Язона» предложилъ имъ взять еще одну изъ своихъ лодокъ, и вся команда помогала имъ распредѣлять и упаковывать вещи.

Члены экспедиціи написали послѣднія письма на родину; каждый изъ нихъ, у кого былъ особенно дорогой другъ, поспѣшилъ сказать ему послѣднее прости. Тѣмъ не менѣе, всѣ они были такъ веселы, что по ихъ виду нельзя было догадаться, къ какому трудному подвигу они готовились. Правда, они цѣлыхъ шесть недѣль томились ожиданіемъ и только теперь, наконецъ, могли приступить къ исполненію давно желаннаго предпріятія. Земля казалась такъ близко, расположеніе льдинъ такъ благопріятно, что они твердо разсчитывали на удачное начало.

— Я чувствовалъ себя такимъ бодрымъ, — — говорилъ Нансенъ, — точно готовился идти на балъ и танцевать съ избранницей моего сердца.

Въ 7 часовъ вечера все было готово къ отплытію. Нансенъ въ послѣдній разъ влѣзъ на мачту, чтобы посмотрѣть, какъ лучше направить путь. За полосой льдинъ виднѣлась полоса свободной воды, которая, повидимому, подходила къ самому берегу, и онъ рѣшилъ направиться въ ту сторону, гдѣ эта полоса была шире.

Весь экипажъ «Язона» собрался на палубу провожать отъѣзжающихъ. Въ теченіе 6 недѣль совмѣстнаго плаванія матросы успѣли искренно полюбить отважныхъ путешественниковъ; пожимая имъ на прощанье руки, они грустно покачивали головой или отворачивались, чтобы скрыть волненіе: они не надѣялись никогда больше встрѣтиться съ ними въ этомъ мірѣ.

Въ одну лодку сѣлъ Нансенъ съ Дитрихсеномъ и Балто, въ другую Свердрупъ съ Равной и Христіансеномъ.

— Готово! отваливай! — Сильные удары веселъ быстро двинули лодки впередъ; воздухъ огласился криками и ружейными выстрѣлами съ «Язона», въ знакъ послѣдняго прощанья.

Пошелъ дождь, небо покрылось тучами. Странный видъ представляли эти люди, одѣтые въ темные плащи, съ темными колпаками на головахъ, молча, твердою рукой проводившіе свои лодки среди неподвижныхъ льдинъ, бѣлѣвшихъ на фонѣ темнаго неба. Черныя тучи лежали на зубчатыхъ вершинахъ горъ. По временамъ онѣ расходились, и точно сквозь приподнятый занавѣсъ виднѣлся красивый отблескъ заходящаго солнца; затѣмъ занавѣсъ снова падалъ, мракъ сгущался, а гребцы неутомимо дѣйствовали веслами, несмотря на дождь, хлеставшій имъ въ лицо. Всю ночь проработали они; нѣсколько разъ приходилось имъ втаскивать лодки на льдины, чтобы спасать ихъ отъ напора ледяныхъ глыбъ, и искусно лавировать вокругъ ледяныхъ горъ, чтобы не попасть въ водовороты, бушевавшіе у ихъ подножія. Къ утру дождь пересталъ, и восходящее солнце освѣтило вершины горъ; земля казалась совсѣмъ близко, — виднѣлись даже камни на склонахъ горъ. Путешественники были вполнѣ увѣрены, что еще нѣсколько часовъ, и они будутъ на берегу. Они уже разсуждали, гдѣ лучше пристать и какъ лучше вытащить лодки на берегъ. Но вдругъ льдины со всѣхъ сторонъ окружили ихъ и стали сильно напирать на лодки. При этомъ одна изъ лодокъ пострадала, и надобно было починить ее, прежде чѣмъ продолжать путь. Вытащили лодки на ледъ, принялись за починку поврежденій; а между тѣмъ вокругъ нихъ льдины сплотились густой массой, тучи снова заволокли небо, и дождь полилъ, какъ изъ ведра. Путешественникамъ не оставалось ничего больше дѣлать, какъ залѣзть въ свои мѣшки и отдыхать; впрочемъ, всѣ они сильно нуждались въ этомъ послѣ 15-часовой утомительной работы. Рѣшено было, что спать лягутъ пятеро, а одинъ поочередно будетъ наблюдать за движеніемъ льда и разбудитъ остальныхъ, какъ только льдины разступятся настолько, что возможно будетъ пробраться въ лодкѣ среди нихъ. Напрасная надежда! Льдины не расходились; а промежутки между ними были слишкомъ малы, чтобы проѣхать по нимъ въ лодкѣ, и слишкомъ велики, чтобы идти по льду пѣшкомъ. Хуже всего было то, что эти льдины не стояли неподвижно. Онѣ двигались по морскому теченію сначала медленно, потомъ все быстрѣе и быстрѣе. Противодѣйствовать этому теченію путешественники не имѣли никакой возможности, и оно съ неудержимой силой уносило ихъ на югъ, все болѣе и болѣе удаляя отъ берега.

Цѣлыя сутки провели путешественники въ своей палаткѣ, укрываясь кое-какъ отъ проливного дождя. Утромъ 19-го, когда погода нѣсколько прояснилась, они увидѣли, что находились вдвое дальше отъ берега, чѣмъ раньше, но что ледъ съ западной стороны нѣсколько раздѣлился, такъ что можно было попытаться на лодкахъ проѣхать наперерѣзъ теченію. Они съ удвоенной силой налегли на весла и, проталкиваясь между льдинами, пользуясь каждымъ кускомъ открытаго моря, снова подвинулись на нѣсколько миль къ берегу. Къ вечеру ихъ опять затерло льдами, и опять пришлось имъ раскладывать свою палатку на льдинѣ, отдыхать поневолѣ и чувствовать, какъ потокъ уноситъ ихъ все дальше и дальше отъ желанной цѣли. Было отчего прійти въ отчаяніе! Но ни Нансенъ, ни его спутники-норвежцы не унывали. Пока остальные спокойно спали въ своихъ мѣшкахъ, Нансенъ любовался видомъ моря и отдаленнаго берега, тонувшаго въ мягкомъ полусвѣтѣ лѣтнихъ сумерекъ, и пытался набросать на бумагу картину, открывавшуюся глазамъ его. А между тѣмъ вдали уже слышался прибой морскихъ буруновъ, значитъ, конецъ ледяного пояса, окружающаго Гренландію, былъ недалеко.

На слѣдующее утро путешественниковъ разбудилъ сильный толчекъ: оказалось, что льдина, на которой они помѣстились, раскололась надвое въ нѣсколькихъ шагахъ отъ ихъ палатки; пришлось перебраться на другую, болѣе крѣпкую ледяную глыбу. Шумъ буруна слышался совсѣмъ близко, и съ высокой части льдины уже можно было ясно видѣть открытое море, сіявшее въ лучахъ солнца. Пока норвежцы беззаботно устраивались на новосельѣ, лапландцы вдругъ куда-то исчезли. Нансенъ встревожился и пошелъ искать ихъ, хотя трудно было спрятаться среди ровнаго открытаго мѣста. Его удивило, что одна изъ лодокъ какъ-то особенно тщательно прикрыта брезентомъ; онъ подошелъ, осторожно приподнялъ брезентъ — и что же? Лапландцы лежали рядышкомъ на днѣ лодки и Балто громко читалъ товарищу евангеліе. Бѣдняги не надѣялись остаться въ живыхъ и благочестиво готовились къ смерти. Раньше они отъисповѣдьтвались другъ другу, вмѣстѣ поплакали и горько упрекали себя за то, что поддались совѣтамъ злыхъ людей, уговорившихъ ихъ за деньги принять участіе въ такомъ опасномъ предпріятіи.

Въ этотъ день путешественники въ первый разъ рѣшили приготовить себѣ горячую пищу и сварили изъ гороховыхъ консервовъ супъ, который показался имъ необыкновенно вкуснымъ. Во время обѣда волненіе на морѣ усилилось; льдину качало такъ, что кухнѣ ежеминутно грозила опасность опрокинуться; но это не мѣшало норвежцамъ очень весело приняться за ѣду. Опасность какъ будто изощряла ихъ остроуміе: они перекидывались шутками, остротами, и ихъ непринужденный смѣхъ оглашалъ царство льда, до тѣхъ поръ никогда не слыхавшее ничего подобнаго. Лапландцы не принимали участія въ этой веселости. Они ѣли молча, сосредоточенно, по-видимому, считали даже грѣхомъ шутить и смѣяться въ виду неизбѣжной смерти.

Опасность была, дѣйствительно, не шуточная. Льдины неслись навстрѣчу морскимъ бурунамъ, которые яростно набрасывались на нихъ, заливали, ломали ихъ, громоздили одну льдину на другую и уносили съ собой въ море осколки громадныхъ ледяныхъ утесовъ. Льдина, на которой наши путешественники разбили свою палатку, казалась пока прочной и крѣпкой; но въ состояніи ли она будетъ противостоять напору волнъ, — этого никто не могъ сказать. Рѣшено было, что путешественники останутся на ней до послѣдней крайности; а когда она вынесетъ ихъ въ море и перестанетъ служить для нихъ надежнымъ убѣжищемъ, они пересядутъ въ лодку и постараются на веслахъ проѣхать черезъ буруны. Спасти обѣ лодки представлялось невозможнымъ, поэтому они нагрузили въ одну самыя необходимыя вещи и рѣшили всѣ шестеро сѣсть въ нее.

Бѣдный Равна ходилъ, какъ потерянный при этихъ приготовленіяхъ. Онъ безпрестанно поднимался на высокую часть льдины и съ ужасомъ глядѣлъ на буруны, которые, повидимому, все приближались; онъ вспоминалъ жену, дѣтей, своихъ милыхъ оленей, свой чумъ въ горахъ Финмаркена, и въ сотый разъ проклиналъ корыстолюбіе, заставившее его покинуть родину, гдѣ теперь такъ тепло, такъ свѣтло и хорошо!

Приготовляясь къ страшно тяжелой работѣ, въ случаѣ, если придется плыть на лодкѣ, путешественники рѣшили вечеромъ пораньше улечься въ мѣшки и какъ можно лучше выспаться. Свердрупъ взялся исполнять роль часового. Всѣ, не исключая и лапландцевъ, вскорѣ спокойно уснули, хотя шумъ буруновъ становился все слышнѣе и слышнѣе. Проспавъ съ часъ, Нансенъ проснулся отъ плеска воды за стѣной палатки, около самой головы его. Льдина, на которой они помѣстились, поднималась и опускалась точно корабль во время бури; шумъ буруновъ былъ оглушительно громокъ. Нансенъ ждалъ, что Свердрупъ тотчасъ начнетъ всѣхъ будить, такъ какъ вода могла залить палатку. Но нѣтъ, вода не появлялась, а Свердрупъ продолжалъ твердымъ, размѣреннымъ шагомъ ходить по льдинѣ между палаткой и лодками.

«Если Свердрупъ находитъ, что нѣтъ опасности, значитъ, ея нѣтъ, и можно спокойно спать!» — сказалъ самъ себѣ Нансенъ, перевернулся на другой бокъ и заснулъ крѣпкимъ сномъ.

На льдинѣ

Между тѣмъ у Свердрупа нѣсколько разъ являлось желаніе разбудить товарищей, нѣсколько разъ казалось ему, что льдина готова разсыпаться въ куски подъ вліяніемъ бившихъ но ней волнъ, или треснуть отъ напора другихъ, надвигавшихся на нее льдинъ. Онъ даже вытащилъ уже крюкъ, придерживавшій одну изъ стѣнокъ палатки, но затѣмъ рѣшилъ подождать еще немножко. Онъ дошелъ до лодокъ, затѣмъ вернулся назадъ, вынулъ еще одинъ крюкъ и ждалъ. Въ эту минуту льдина проходила по самой окраинѣ ледяного поля. Громадная ледяная скала плыла подлѣ нея и грозила каждую минуту обрушиться на нее. Волны наскакивали со всѣхъ сторонъ. Но, къ счастью, раньше такія же волны набросали на нее массу мелкихъ льдинъ и осколковъ льда, которые образовали по окраинамъ ея цѣлый высокій валъ. Наконецъ, волненіе до того усилилось, что Свердрупъ не рѣшался больше ждать, онъ вынулъ еще одинъ крюкъ и только что хотѣлъ разбудить товарищей, какъ вдругъ случилось нѣчто совсѣмъ неожиданное: въ ту минуту, когда льдина была уже у самаго начала буруновъ, она попала въ противоположное теченіе, и съ той же быстротой, съ какой раньше неслась въ открытое море, понеслась теперь къ берегу.

На слѣдующее утро члены экспедиціи могли поздравить себя съ избавленіемъ отъ смертельной опасности: вмѣсто картины бушевавшаго моря и въ безпорядкѣ сталкивающихся льдинъ, ихъ окружалъ миръ и тишина; они все дальше и дальше оставляли за собой море; вокругъ нихъ простиралось во всѣ стороны спокойное, однообразное ледяное поле, залитое яркими лучами солнца. Даже лапландцы успокоились.

Непосредственная опасность для жизни миновала, но положеніе было все-таки непріятное. Льдина, на которой они находились, перемѣнила курсъ съ востока на западъ, но затѣмъ очень скоро повернула на юго-западъ и потомъ прямо на югъ. Она, очевидно, увлекала ихъ вдоль берега Гренландіи, то удаляясь отъ него, то нѣсколько приближаясь, и не было никакой вѣроятности, что она принесетъ ихъ къ цѣли. Они зорко слѣдили за положеніемъ льдинъ и пользовались всякою возможностью приблизиться къ берегу, то на лодкахъ, то пѣшкомъ, перетаскивая свой багажъ въ саняхъ. Сильный вѣтеръ, дувшій съ моря, сгонялъ льдины; въ узкихъ каналахъ между ними лодка ежеминутно подвергалась опасности быть раздавленной напоромъ льда. Идти пѣшкомъ было не менѣе опасно. Отъ взаимнаго тренія края льдинъ сдѣлались рыхлыми; люди проваливались съ нихъ въ воду, а сани очень трудно было перетаскивать черезъ широкія трещины. Промучившись въ этихъ напрасныхъ попыткахъ нѣсколько времени, путешественники увидѣли, что такимъ образомъ они совершенно напрасно тратятъ силы, которыя будутъ нужны имъ впослѣдствіи, и рѣшили выбрать себѣ хорошую, крѣпкую льдину, устроиться на ней и спокойно ждать своей судьбы. Опытъ научилъ ихъ, какую льдину считать хорошею: толстую, крѣпкую, синеватаго цвѣта, болѣе длинную, чѣмъ широкую, съ высокими краями и съ лужей воды внутри. Эти лужи являлись отъ таянья снѣга и давали имъ чистую, прѣсную воду, вполнѣ пригодную для питья. Внимательно оглядѣвъ окружающія ихъ льдины, они выбрали одну изъ нихъ, втащили на нее лодки, разбили палатку и устроились точно на долгое житье. Льдина несла ихъ все дальше и дальше на югъ; морскіе буруны слышались то громче, то тише; а они дѣлали метеорологическія наблюденія, писали дневники, рисовали виды, наслаждались, точно необыкновеннымъ лакомствомъ, чашкою горячаго кофе или гороховаго супу и болтали такъ весело и беззаботно, словно сидѣли у себя дома въ гостиной, а не среди льдовъ Сѣвернаго океана.

Ночь на льдинѣ

Много разъ толковали они о томъ, чѣмъ можетъ кончиться ихъ подневольное путешествіе на льдинѣ, и рѣшили, что она во всякомъ случаѣ должна принести ихъ къ землѣ, хотя бы около мыса Фарвэля, самой южной оконечности Гренландіи.

— Оттуда мы двинемся вдоль берега на сѣверъ; если нужно, перезимуемъ гдѣ-нибудь, а весной все-таки перейдемъ черезъ ледяное плато Гренландіи, — говорили они. — Иначе нельзя! Лучше ужъ погибнуть, чѣмъ вернуться на родину, не исполнивъ своего намѣренія! Какой срамъ!

Лапландцы не раздѣляли спокойнаго, бодраго настроенія норвежцевъ. Какъ только выяснилось, что льдину несетъ не къ берегу, а къ югу, они снова упали духомъ.

— Пожалуйста, не говорите, что мы попадемъ на землю! — убѣждалъ Нансена Балто. — Этого не можетъ быть: насъ, навѣрно, унесетъ въ Атлантическій океанъ! Я объ одномъ молю Бога, чтобы мнѣ не умереть безъ покаянія и не погубить своей души.

Изъ всѣхъ своихъ грѣховъ бѣдный Балто особенно раскаивался въ пьянствѣ, изъ-за котораго и принялъ участіе въ экспедиціи. Онъ былъ пьянъ, когда ему предложили ѣхать въ Гренландію, и онъ согласился въ пьяномъ видѣ, считая все дѣло пустякомъ. Проспавшись, онъ жалѣлъ о томъ, что сдѣлалъ, но думалъ, что уже нельзя взять обратно своего обѣщанія. Чтобы успокоить бѣдныхъ лапландцевъ, Нансенъ разсказывалъ имъ все, что самъ зналъ о Гренландіи, и подробно объяснялъ имъ, почему разсчитываетъ во всякомъ случаѣ добраться до ея береговъ. Лапландцы слушали его разсказы, сомнительно качая головой.

Относительно пищи у норвежцевъ и лапландцевъ были различные вкусы. Кушанья приготовлялись на спиртовой кухнѣ, и такъ какъ спиртъ, этотъ единственный горючій матеріалъ, имѣвшійся у нихъ, слѣдовало очень беречь, то путники не каждый день варили себѣ горячую пищу и не разводили сильнаго огня. Съ «Язона» они захватили большой кусокъ мяса, но вполнѣ доваривать или дожаривать это мясо не могли. Норвежцы охотно ѣли его полусырымъ, краснымъ; но лапландцы съ ужасомъ и отвращеніемъ отворачивались отъ такой пищи.

— Только дикіе звѣри да язычники могутъ ѣсть такую мерзость, — — говорилъ Балто, вздыхая, и Равна, несмотря на сильный голодъ, съ грустью отворачивался отъ сочныхъ кусковъ краснаго мяса. Приходилось кормить ихъ исключительно мясными консервами, которые очень нравились имъ.