Б. Райзель. «Новый взгляд на историю. Процесс реституции в Норвегии. Введение»

29 ноября 1996 года норвежское Министерство юстиции сформировало официальный комитет, поручив ему изучить вопрос о том, что происходило с еврейским имуществом в Норвегии во время и после Второй мировой войны. Комитет, возглавлявшийся губернатором округа, состоял из семи членов, главным образом юристов и историков. Двое из его членов были назначены еврейскими общинами в Норвегии: психолог Берит Райзель и историк Бьярте Бруланд.

В своей аналитической работе комитет пользовался такими методами, как изучение источников общего характера, просмотр имущественных регистрационных записей (т.е. дел, заводившихся на каждое имущественное владение) и изучение документации по управлению имуществом. Каждое из этих направлений работы дает свою информацию, но и имеет свои рамки. Поэтому лишь во взаимосвязи они могут помочь составить общую картину процесса экспроприации и возвращения.

После почти года работы комитет разделился на две группы: из пяти человек и из двух. 23 июня 1997 года каждая из них представила министру юстиции свой собственный доклад. Доклад группы большинства был составлен в стиле финансового отчета, в то время как доклад меньшинства характеризовался более широким взглядом и затрагивал в том числе и морально-этические аспекты проблемы. Разница во взглядах и перспективе между двумя докладами имела серьезные экономические последствия. 30 апреля 1998 года премьер-министр Норвегии Кьелль Магне Бондевик объявил, что правительство принимает точку зрения и подход группы меньшинства и берет доклад этой группы за основу дальнейшей работы. Настоящая статья написана обоими членами группы меньшинства.

История вопроса

Экономическое уничтожение норвежских евреев во время Второй мировой войны носило тотальный характер. Норвежские евреи были лишены всех прав на собственность и какой-либо возможности собственного бизнеса. Это повлекло экономический ущерб в самом широком смысле, поскольку оказалась уничтоженной целая религиозная, культурная, экономическая и социальная община.

В 1941-42 гг. еврейское население Норвегии состояло примерно из 1000 семей общей численностью 2173 человек. Эти семьи проживали в основном в Осло и Трондхейме, но документы свидетельствуют, что евреи жили более чем в 60 городах по всей территории Норвегии. Еврейское меньшинство было занято преимущественно в коммерческой сфере. Норвежским евреям принадлежало 401 предприятие. Около 40 человек были врачами, дантистами и юристами. Остальные были из числа ремесленников и художников. Лишь немногие были заняты в государственном секторе, сельском хозяйстве или рыболовстве. Существовали две большие еврейские общины — в Осло и в Трондхейме. И в том и в другом городе еврейское население жило богатой культурной жизнью, причем эти общины имели множество религиозных учреждений и культурных организаций, которые осуществляли разнообразные просветительные и благотворительные программы. Имелись дома для престарелых и сиротский приют. В Осло и Трондхейме действовали три синагоги, а также центр религиозных исследований. У той и другой общины были свои морги и три кладбища.

При режиме Квислинга в период германской оккупации (с 9 апреля 1940 г. по 8 мая 1945 г.) обращение с еврейским меньшинством в Норвегии было таким же жестоким, как и в других частях оккупированной Европы, и всех евреев в конечном счете ожидал Аушвиц (Освенцим). Однако в отличие от ряда других европейских стран в Норвегии конфискацию еврейского имущества осуществляло государство, и имущество это поступало в государственное казначейство. Чтобы лучше понять экономический ущерб, понесенный еврейским меньшинством в годы Второй мировой войны, необходимо рассматривать физическое и экономическое уничтожение евреев как две стороны одного и того же преступления, для которого были характерны следующие основные признаки: ограничение в правах, сегрегация и изоляция, конфискация и экономическое уничтожение, депортация, физическое уничтожение. Иначе говоря, уничтожение носило комплексный характер и ставило целью полное истребление евреев как самостоятельной группы. Для достижения поставленной цели в экономическом аспекте применялись такие методы, которые обеспечивали полную ликвидацию религиозных и культурных центров, равно как и имущества коммерческих предприятий еврейских семей, как если бы они находились в состоянии банкротства. Смысл подобных мер состоял в том, чтобы позволить нацистским властям взять это имущество под контроль, а также гарантировать прекращение евреями всех деловых операций.

Эти экономические меры осуществлялись во исполнение Норвежского закона от 26 октября 1942 года о конфискации имущества, принадлежащего евреям. Процесс придания официальной формы экономического уничтожения был тесно взаимосвязан с процессом физического уничтожения норвежских евреев, и действительно, как только началось экономическое уничтожение, начались и депортации. Совершенно очевидно, что осуществить такую полную ликвидацию имущества и капиталов целой группы населения было бы невозможно без заранее составленных планов интернирования или депортации. Из Норвегии было депортировано в общей сложности 767 евреев. Тридцать из них сумели выжить. Остальные евреи, жившие в Норвегии, бежали из страны.

Официальный процесс уничтожения строился на том принципе, что каждым имуществом надлежит распорядиться так, как если бы оно обанкротилось. Аналогичным образом каждое частное хозяйство обращалось в семейную собственность, причем один член семьи, обычно муж, назначался его владельцем. Это значило, что каждая семья (или дело) превращалась в фиксированную величину, при условии, что эта единица продолжала существовать как юридическое лицо: это позволяло взыскивать с этого имущества текущие расходы даже по завершении его ликвидации.

Принципиальное значение имеет коллективная сторона экономического уничтожения норвежских евреев, ибо всем им было предназначено погибнуть. Распределение их собственности и активов производилось по особым схемам, служившим интересам нацистского режима. Однако некоторые активы продавались, и прибыль от продажи составила основу того, что называется объединенными еврейскими активами. К моменту окончания войны Совет по ликвидации израсходовал примерно 30% этих активов на собственные административные нужды (см. Таблицу 1 «Распределение активов» и Таблицу 2 «Процесс ликвидации зарегистрированных активов»).

Таблица I. Распределение активов

Таблица II. Процесс ликвидации зарегистрированных активов

После войны начинается сложный процесс возвращения. В принципе все, у кого украли собственность, как евреи, так и не евреи, должны были бы иметь возможность добиваться ее возврата. Однако это оказалось невозможным, и одной из причин было то, что не сохранилась первоначальная финансовая основа для репарации. К тому же власти ввели сложную систему правил, построенную на двух основополагающих принципах, которые они считали важными для осуществления послевоенной репарации, а именно «принципе уравнивания» и «принципе восстановления». Правила эти служили для определения суммы репарации, причитавшейся каждому заявителю и пропорциональной тому, что он потерял. Принцип уравнивания осуществлялся путем подсчета величины сокращения этой суммы с помощью особой шкалы. В результате применения такой системы получалось, что чем больше понесенный ущерб, тем ниже процент компенсации. Реализация же принципа восстановления состояла в том, что со смертью каждого члена семьи соответственно сокращался размер компенсируемого имущества.

Ввиду коллективного и всеобщего характера уничтожения и уникального порядка регистрации смерти эти принципы компенсации имели для евреев особенно далеко идущие последствия. Итак, 230 семей были полностью уничтожены, остальные же понесли серьезный ущерб. По мнению репарационных органов, те, кто сумел выжить, не имели права на полную компенсацию, потому что такая компенсация означала возможность полного восстановления своей довоенной жизни и своего дела. Даже законные наследники получали либо сокращенную компенсацию, либо вообще не учитывались при выплате компенсаций. Еще один вопрос, беспокоивший репарационные органы, состоял в том, что если бы евреям разрешили наследовать все имущество после своих умерших родственников, то они могли бы считаться «военными спекулянтами», поскольку «они приобретали бы имущество, которое при обычных обстоятельствах было бы для них недоступно».

Вследствие такого уникального порядка регистрации смерти выплата компенсации репарационными органами осуществлялась двумя путями: одна компенсация для тех уцелевших, кто был зарегистрирован как владелец капитала в объединенных еврейских активах, и другая — для наследников этих зарегистрированных лиц. Лица второй категории могли быть членами той же семьи, что и зарегистрированный владелец капитала в объединенных еврейских активах, но, не будучи зарегистрированы как владельцы, они не имели права требовать своего наследства, пока зарегистрированный владелец не был официально объявлен умершим. А поскольку в Освенциме свидетельства о смерти не выдавались, выжившие евреи не имели возможности доказать, что их без вести пропавшие родственники действительно скончались. Это означало, что вплоть до осени 1947 года норвежские власти не считали этих убитых официально умершими, а рассматривали их пропавшими без вести. В 1947 году впервые стали пытаться перевести без вести пропавших в категорию скончавшихся и восстановить последовательность смертей членов каждой семьи. К примеру, в тех случаях, когда мать и детей отправляли в газовую камеру вместе, репарационные органы должны были определить, в каком порядке они погибли, с тем чтобы определить место наследника в порядке наследования. Из-за всех этих осложнений процесс урегулирования имущественных дел сильно затягивался, продолжаясь обычно от восьми до десяти лет, а то и дольше. Последний процесс, о котором у нас имеются сведения, имел место в 1987 году. Из-за его продолжительности начислявшиеся на имущество издержки были чрезвычайно высоки. Имущества покойных составляли половину всех имущественных владений, которым были выделены средства от репарационных органов.

Общая сумма объединенных еврейских активов оценивается в 23 млн. норвежских крон (в ценах 1940 года). Согласно индексу цен Статистического управления Норвегии, в сегодняшних ценах это соответствует примерно 450 млн. норвежских крон. Однако в объединенных еврейских активах не были учтены такие категории, как стоимость имущества, распределенного по формуле распределения, ущерб, понесенный в результате уничтожения еврейских предприятий, составлявших экономическую базу еврейской общины, и прочий ущерб. Все это невозможно выразить в цифрах, но это имело несомненные экономические последствия. Таким образом, общие масштабы экономического ущерба оказываются значительно шире, чем можно было бы заключить из подсчета объединенных еврейских активов.

Оставшиеся в живых получили от репарационных органов сумму в размере 785458 норвежских крон (в ценах 1947 года). Однако общее экономическое бремя, которое пришлось вынести норвежским евреям в процессе уничтожения имущества во время войны и в ходе урегулирования и раздела имущества после войны, было намного больше, чем окончательная сумма, выданная репарационными органами. Большая часть издержек — хотя и не все, — взыскивавшихся с имущественных владений, поступала в государственное казначейство, да и само государство унаследовало ряд имущественных владений. Особенность данной ситуации связана с характером и масштабом экономической ликвидации собственности, а также с уникальностью порядка регистрации смерти, что являлось следствием систематического физического уничтожения норвежских евреев (см. Таблицу 3 «Процесс послевоенной реституции»).

Таблица III. Процесс послевоенной реституции

Практические итоги обследования

То обстоятельство, что комитет разделился на две части и представил два принципиально разных доклада, создало для норвежского правительства серьезную проблему. Это означало, что ему пришлось выбирать между двумя разными подходами и двумя взглядами на историю.

Интересно, однако, что такие принципиально различающиеся подходы — точка зрения финансового отчета или гуманистическая точка зрения — встречаются во многих явлениях сегодняшней Европы. Первый подход подразумевает, что нас интересует лишь, правильно или неправильно применялись правила и нормы послевоенной эпохи. Гуманистический же подход критикует самый факт применения обычных правил и норм к такому исключительному явлению, как Холокост (Шоах). Историческая дистанция в пятьдесят лет создает этическую дилемму и налагает на нас моральную ответственность. Норвежское правительство выбрало гуманистический подход и решило взять на себя ответственность за дальнейшее и действовать соответствующим образом. Это означает, что помимо официального извинения перед норвежским еврейством правительство намерено выплатить 450 млн. норвежских крон — ту сумму, которая была конфискована норвежским казначейством во время Второй мировой войны. Эта сумма будет поделена на четыре части:

— Индивидуальные выплаты всем оставшимся в живых и их наследникам.
— Коллективные выплаты еврейским общинам в Норвегии и их учреждениям.
— Взнос в пользу международного еврейства.
— Начальная сумма на создание в Норвегии Центра по изучению Холокоста и проблем меньшинств в целом.

Если вас заинтересует «Доклад Райзель — Бруланд о конфискации еврейского имущества в Норвегии во время войны. Часть Официального норвежского доклада 1997:22», вы можете связаться с Берит Райзель по адресу: Borgenvn. 23b, 0373 Oslo.

Берит Райзель, психолог,
Бьярте Бруланд, историк,
члены Норвежского комитета
по реституции, Осло/Берген