То мореплаватель, то плотник

А что было в Зандаме при Петре?

Почему русского царя так влекло сюда? Настолько влекло, что он не заглянул по дороге в Амстердам и, полюбовавшись голландской столицей лишь издали, велел гребцам работать веслами всю ночь, чтобы к утру быть в Зандаме.

Говоря современным языком, мы назвали бы Зандам XVII века и окрестные поселки промышленным районом. Здесь на реке Заан и каналах работало полсотни верфей, множество кузниц, маслобоен и лесопилен. Сюда везли по морю бревна из России, Польши, Финляндии, а особенно ценные сорта древесины — даже из Бразилии. Здесь строили большие и малые корабли. Уже этого одного было достаточно, чтобы Петр, который страстно хотел создать сильный русский флот, стремился на зандамские верфи.

Но Зандам был еще и юношеской мечтой Петра со времен постройки потешных кораблей, с тех пор как зандамские судовые плотники рассказывали ему о своих родных местах. И какими же чудесными представлялись эти места по рассказам тоскующих в чужой стране голландцев!

Довольно точно известно, как Петр в августе 1697 года жил и что делал в Зандаме: зандамский пастор, а также просвещенный купец Ян Ноомен оставили свои записи потомству.

Петр занял заднюю комнату в доме кузнеца, в которой до этого времени жила вдова поденщика. На другой день он купил себе плотницкий инструмент и сразу был принят на верфь купца Рогге. Кстати, сомнительно, чтобы он ночевал в тесноте шкафа. Скорее всего, мастер на все руки сам сколотил себе подходящую кровать — мы нашли упоминание о ней в одной из старых книг.

Зандамцы сначала не знали, что долговязый русский плотник — царь Петр. У него вышла забавная стычка с мальчишками. Петр купил слив, насыпал их в шляпу и с удовольствием ел, сплевывая косточки. Навстречу — мальчишеская ватага.

— Человечки, хотите слив? — спросил Петр. Он знал голландский язык — так много голландцев было в его окружении с детства.

«Человечки», конечно, не отказались от угощения. Но тут появилась еще ватага:

— Дай и нам!

Петр не дал, стал бросать в мальчишек косточками. Мальчишки не остались в долгу. В царя полетели гнилые яблоки и комья земли. Один камень попал в спину, изрядный комок земли — в голову.

— Что у вас, бургомистров нет, чтобы следить за порядком! — сердито крикнул царь.

Мальчишек этот окрик ничуть не испугал, однако два дня спустя... Но не будем забегать вперед.

Итак, Петр ходил плотничать на верфь Рогге, а в свободное время с явным удовольствием гонял на парусной лодке по каналу или расспрашивал зандамцев в кофейне «Три лебедя». Там-то его и узнал шкипер, бывавший в России. А тем временем еще и цирюльник получил письмо с описанием внешности русского царя, собирающегося в Голландию. Именитые зандамские купцы стали расспрашивать кузнеца. Геррит Кист только отнекивался. Но его жена сказала многозначительно:

— Геррит, я терпеть не могу, когда вы грешите против правды...

После этого слух о царе-плотнике быстро распространился по окрестным селениям, и народ валом повалил в Зандам взглянуть на чудо. Последние сомнения рассеял глашатай, который, ударяя в медный таз, выкрикивал на всех перекрестках распоряжение бургомистров:

— Бургомистры, узнав с прискорбием, что дерзкие мальчишки осмелились бросать камнями и разной дрянью в некоторых знатных иностранных особ, строжайше запрещают это всем и каждому под угрозой наибольшего наказания, которое установлено... Пусть каждый будет предупрежден и остерегается позора и убытков!

Для вспыльчивого, крутонравного царя жизнь в Зандаме после этого сделалась трудновыносимой. Возле домика кузнеца собирались такие толпы любопытных, что бургомистры распорядились поставить караул.

Петру очень хотелось посмотреть, как будут перетаскивать через плотину и спускать в море готовый корабль. Но когда он увидел тысячи людей, съехавшихся отовсюду вовсе не ради спуска корабля, то в ярости захлопнул дверь и остался дома. А на следующий день — это было воскресенье — Петр, едва пробившись сквозь толпу зевак к своему суденышку, поднял парус и поплыл в столицу.

В Зандаме он пробыл всего восемь дней. Восемь дней! Что можно увидеть, что можно успеть, чему можно научиться за такой срок? И снова поражаешься удивительной работоспособности Петра, его жажде все узнать, все испытать.

Вот что успел Петр от воскресенья до воскресенья: плотничал на верфи; купив парусное суденышко, сам приделал к нему бушприт; осмотрел мельницы реки Заан и поработал на постройке одной из них; на бумажной фабрике удивил рабочих, отлив такой превосходный лист бумаги, будто всю жизнь занимался этим делом; трижды ходил под парусами по Заану и заливу; побывал на канатной и парусной фабриках; посетил компасную мастерскую; побывал в нескольких семьях голландцев, работавших в России.

Некоторые историки полагают, что Петр покинул Зандам разочарованным: здешние верфи строили корабли на глазок, без чертежей и расчетов. Но если царь и не нашел в Зандаме настоящих мастеров корабельного дела, то все же надолго сохранил к этому местечку привязанность. Он не раз еще возвращался сюда из Амстердама, а двадцать лет спустя, когда снова посетил Голландию, заглянул в свой Зандам трижды, обошел всех старых знакомых, прилег на кровать в домике Геррита Киста и подарил кузнецу серебряный бокал...

Возможно, ее крылья ловили ветер уже во времена Петра Первого. Известно, что царь интересовался устройством голландских мельниц и сам помогал строить одну из них

В Амстердаме, куда царь-плотник перебрался 15 августа 1697 года, он уже меньше заботился о сохранении инкогнито. На большой верфи Ост-Индской компании Петр смог участвовать в постройке фрегата от закладки киля до спуска корабля на воду.

Однако ошибется тот, кто подумает, будто в Голландии Петр постигал лишь корабельное дело. Совсем недавно, летом 1967 года, в библиотеке Амстердамского университета нашли, например, альбом, принадлежавший знаменитому голландскому анатому Рейсу. В нем расписывались посетители ученого. На одной из страниц оказалась запись:

«Я, нижепоименованный, по случаю езды для видения Европы был здесь, в Амстердаме, ради потребных мне искусств, потом же, проходя осмотр разных вещей, видел не последние среди них искусства анатомические господина Рейса и по обычаю дома сего своею рукою подписал — Петр».

Царь не просто побывал у Рейса, но и, по-видимому, пытался понять основы хирургического искусства. Во всяком случае, позднее он сам делал несложные операции.

Петр подружился с бургомистром Амстердама, ученым и путешественником Николасом Витсеном, написавшим книгу «Северная и Восточная Татария» — один из первых научных трудов о Сибири. Создатель удобных микроскопов Антони Левенгук показывал русскому гостю свои новые оптические приборы. Петр осматривал коллекции картин знаменитых голландских мастеров. Его интересовал китобойный промысел: он бывал на китобойных судах, расспрашивал искусных гарпунеров. Царя видели в амстердамских типографиях, в ботаническом саду, в мастерских, изготовляющих корабельную снасть, на канатных фабриках, на плотинах и шлюзах, в воспитательных домах. Из Голландии царь послал на родину мешок картофеля (его назвали тогда «тартуфелем») с наказом разводить незнакомое Москве растение.

Да, уже в Голландии Петр становился тем, о ком так верно написал Пушкин:

То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник...