Город в мире исландских саг

Саги и скальдическая поэзия концентрируют свое внимание на бондах, хозяевах поместий, хуторов и воинов; бонд-воин — вот герой этих произведений. Соответственно, и сельские поселения как особые общественные структуры — от малых хуторов до королевских имений — выпукло представлены в сагах. Но в сагах, как и в поэзии того времени, нет даже понятия «горожанин», мы обнаруживаем его только в записях обычного права начиная с XIII в. Иначе обстоит дело с городом как с особой и значимой структурой в общественном поле саг.

В самой Исландии город появился только в новые времена, культура городской жизни была мало известна и в конечном счете чужда средневековым островитянам. Другое дело — Дания, Швеция, Норвегия эпохи викингов; но, как уже понятно, сведения о них в сагах намного скупее. Чаще всего при описании путешествий и приключений своих персонажей саги называют разные города. Чаще упоминаются города в королевских сагах как резиденции и существенная часть политического пейзажа, на фоне которого разворачиваются междоусобицы и борьба за власть. В сочинениях миссионеров города присутствуют постоянно и как узловые пункты их передвижений по Скандинавии, и при описании языческих капищ, а затем, во время христианизации, как главные ее опорные пункты и центры устроения церквей. А заметная роль городов в торговле, которая, и это очевидно, была важным двигателем социальной эволюции скандинавов в ту эпоху, хотя и проступает из саг, но по-настоящему убедительно ее рисуют лишь данные археологии. И вообще основные сведения о городах скандинавского Севера получены именно благодаря непрестанным и плодотворным усилиям археологов. Эта наука убедительно изображает облик ранних городов, характерных для эпохи викингов, их роль не только в торговле, но и в местных и международных контактах, а также в развитии политических и социальных отношений и институтов.

Поэтому полагаю логичным, не вводя тему скандинавского города эпохи викингов в основную канву этой книги, хотя бы кратко остановиться на проблеме городской истории в приложении к основному тексту. При этом, конечно, нельзя упустить возможность найти хотя бы обрывки сведений о городах в самих сагах. Ведь и в них в разной связи упоминаются города многих земель — от Британских островов до Ближнего и Среднего Востока — мест, где викинги селились, служили, торговали, грабили. Но в данном очерке речь пойдет не об этих городах — о них достаточно много говорится в литературе о походах викингов, а о городах скандинавских.

Как уже ясно, материал о ранних скандинавских городах в письменных источниках, в том числе записях произведений фольклора, скуден. В целом характер данных и их объем таковы, что они дают лишь самое общее представление о месте, реальном значении и состоянии отдельных городов или, тем более, о градообразовательном процессе в регионе, который столь фундаментально описан в археологической литературе¹. Все же эти данные позволяют уяснить, какое место занимали города в представлениях и повседневной жизни скандинавов в эпоху викингов.

Судя по данным археологии, первичные городские «ядра» вряд ли были по размерам больше обычных сельских поселений. Они служили пунктами обмена, убежищами во время войн и пиратских набегов либо тем и другим одновременно. Такие центры особенно рано развивались на скрещениях балтийских торговых и стратегических путей, на больших островах. На Готланде таким было рано возникшее местечко Валлхагар, а с VII в. Павикен, окруженный валом, с гаванью, верфью, торговой площадью, и похожий на него Чёпингсвик (букв. «торговое местечко») на острове Эланд.

И именно в эпоху викингов, в VIII—XI вв., уже складываются так называемые ранние города — в большинстве случаев торговые эмпории, зачастую с политико-административными и религиозными функциями. В одной только Швеции возникло до 15 таких городков: (Старая) Упсала — политический и религиозный центр с ярмаркой; Бирка — небольшой укрепленный город-порт на острове Бьёркё (озеро Меларен), с ярмаркой, а затем заменивший в X в. разрушенную Бирку соседний городок с капищем — «Старые Сигуны», с XI в. ставший Сигтуной, христианским и торговым центром; Фолькландтингстад, расположенный на крайнем юго-западе страны, на границе с Норвегией, место торговли и тинга, захиревший после XIII в.; торговые городки Энчёпинг, Вёстра Арос (будущий Вестерос) и другие. Судя по артефактам, найденным при раскопках, в ранних городах были уже профессиональные ремесленники, но в сагах упоминаний о них нет, там говорится, причем с большим почтением, только о торговцах.

Характер раннего города преимущественно как торговой эмпории или торгово-ремесленного местечка был особенно характерен для побережий Северного и Балтийского морей, включая юг Британии, Фрисландию и Ютландию. И могучим толчком для этого послужили торговые операции викингов, хотя одновременно с ними в этих краях успешно действовали разноплеменные профессиональные купцы. Роль посреднической торговли, как уже говорилось, была здесь особенно велика в связи с тем важным местом, которое заняли торговые пути на Руси, ведущие через Балтику на Ближний Восток и в Южную Европу. Об этом свидетельствует великое множество арабских (куфических) серебряных монет IX—XI вв., клады которых находят вдоль всего пути, особенно в Восточной Скандинавии, на Готланде и далее, в Северо-Западной Руси, и затем вплоть до Волги. Найдено и немалое число кладов с западноевропейскими монетами, особенно английскими.

Обращает на себя внимание, что ранние города в эпоху викингов образовали в Западной и Северо-Восточной Европе своего рода как бы «великое торгово-городское кольцо». Оно начиналось от Северной Франции, британских проливов и Фландрии, захватывало Балтийское море, а затем продолжалось вдоль Днепра и Волги до Черного и Каспийского морей² и обратно. Все эти ранние города представляли собой неаграрные стабильные поселения, насчитывавшие иногда до 1000 или чуть более жителей (что было для Северного региона значительной цифрой)³, среди которых четко прослеживаются стабильные прослойки торговцев и ремесленников. Такие города застраивались деревянными домами, причем по определенному плану, имели порт, иногда также верфь, рыночную площадь и культовый центр, сначала с капищем, обслуживаемым жрецами, а после христианизации — с церковью и духовенством. Защитой такому городку служили ров и земляной вал с деревянным палисадом. Нередко город защищало укрепление, находившееся поблизости, но отдельно от него. Имелся и могильник, наличие в котором женских и детских захоронений нескольких поколений свидетельствует об оседлости (стабильности) населения. Подавляющее большинство этих ранних городов продолжает свою историю на том же месте или в непосредственной близости от него по сей день.

Известным ранним городом и торговым портом была Бирка — Бьерке (лат. Birca, сканд. Björkö, «Березовый остров») на озере (точнее, в заливе). Меларен, которая возникла в VIII в.; ее расцвет пришелся на время примерно с 800 г. до конца X в. Бирка выросла поблизости от еще более раннего торгового местечка Лильё или Хельгё (Островок или Святой остров), где, судя по названию, осуществлялись и религиозные церемонии. То, что в этом районе неизменно возникали и параллельно развивались ранние города, а позднее вырос Стокгольм, не случайно, поскольку здесь имеются и удобные гавани, и прямой выход через Меларен в Балтийское море, и, в то же время, множество скалистых шхер, затрудняющих путь нежелательным «гостям». У Римберта (IX в.) о Бирке говорится как о свейском городке, где осуществлял свою миссионерскую деятельность герой его «Жития» св. Ансгарий. Тогда это был укрепленный порт на острове, известная на Севере торговая эмпория, со своим тингом, королевским префектом и разнообразным по составу населением. Туда съезжались торговцы из соседних земель.

В VIII—IX вв. Бирка занимала всего 12 га территории на прибрежном скалистом холме и была укреплена земляным валом с бревенчатым палисадом. У подножия холма был порт. Рядом с укреплением размещался самый крупный в средневековой Скандинавии могильник (так называемый Хемланден), состоящий из тысяч погребений с малыми холмистыми насыпями. Почти все они в настоящее время уже изучены археологами, и находки в них дают представление о широких торговых связях этой эмпории. В ее могильниках обнаружены арабские, персидские и западноевропейские серебряные монеты, остатки фризских одежд, бусы из полудрагоценных камней, оружие и некоторые украшения с территории Франкского государства, стеклянные и керамические изделия из германских (прирейнских) земель, парча и шелк китайского производства и т. д. В конце X в. Бирка была разорена в результате набега каких-то соседей, скорее всего балтов или прибалтийских славян, и ее функции взяла на себя соседняя Сигтуна («Старые Сигтуны»), которая еще в XII в. служила главным центром внешней торговли свеев, а также местом чеканки ранней шведской монеты. Сохранились монеты с изображением креста и надписью Si[tune]Dei от времени правления Олава Шётконунга. Зимой же, когда судоходство прекращалось, на льду озера в этом районе издавна устраивалась знаменитая широкая ярмарка.

В 70-х гг. XI столетия Бирку часто упоминает Адам Бременский, знавший о ней по рассказам датчан. Он пишет, что на переход по морю из Бирки до Сконе требовалось пять дней и столько же на плавание от Бирки до «Руссии», т. е. эти маршруты были вполне обычными. Адам свидетельствует, что там была «гавань св. Ансгария» и вообще Бирка представляет собой «дом нашей веры» (сх. 126 и 127)⁴. Адам упоминает также шведские городки Скару и Телье (Сёдертелье?), а из норвежских городов — Трандхейм и порт Вик.

Еще более популярным был крупный торговый центр Хедебю, или Хайтхабю, в будущем Шлезвиг, в Южной Ютландии (будущая область Шлезвиг); Хедебю имел торговые связи со всей Скандинавией, был форпостом торговли с Франкским государством и одним из центров христианизации Дании и Швеции. На отчеканенной там монете изображали коня или оленя. Во времена викингов в Дании была широко известна и древняя резиденция датских конунгов Хлейдр (или Хлейдир, современный Лайре, около Роскилле, остров Зеландия). О Хлейдре упоминает «Старшая Эдда», так же как о Лунде (в Сконе) и Хёрбю.

В Норвегии были особенно известны торговые Нид или Нидарос (Тронхейм, в будущем Трандхейм), Скирингссалль (в будущем Каупанг) во внутренней части Осло-фьорда, гавани в Вике, а также в Осло-фьорде, и торговый Тунсберг. О том, что туда приходило множество купеческих кораблей, пишет в своем «Круге Земном» Снорри Стурлусон⁵.

С конца X — начала XI в. количество куфических монет в кладах, извлекаемых археологами, заметно падает, зато усиливается приток монет западноевропейских, английских и немецких денариев, которыми заполнены сотни кладов. Среди немногих ставших известными нам чеканщиков первых скандинавских монет, а также камнерезов, делавших рисунки и надписи на памятных камнях, встречаются английские и немецкие имена. Именно английские чеканщики работали в монетной мастерской Сигтуны.

Теперь наиболее активными были торговые связи по Днепру — знаменитый путь «из варяг в греки», позволяющий достичь Византии и, дальше, уйти в Юго-Западную Европу либо через Черное море попасть на Восток.

Деньги и драгоценности из кладов, как очевидно, уходили из товарно-денежного оборота, поскольку остались в схронах или были пожертвованы богам. Но расположение кладов точно совпадает с маршрутами торговли, которые отмечены, помимо прочего, церквями св. Николая, покровителя путешествующих. Огромное количество кладов, содержащих деньги и драгоценности, особенно на «торговом перекрестке» — острове Готланд (¾ находок), в Северо-Западной Руси и в Центральной Швеции, просто поражает. Выдающаяся роль Готланда как посредника в торговле Северо-Западной Европы становится видна также из того факта, что с XII столетия «Готский берег» выступает равноправным партнером при заключении торговых договоров с германскими городами и Великим Новгородом. К первой трети XII в. относятся и первые сведения о поездках новгородских купцов в Данию (Донь, Доньская земля русских летописей), которые, однако, вероятнее всего, имели место и раньше. Что касается роли в этой торговле Новгорода, то не случайно уже в эпоху викингов новгородцы стали соперничать и даже вступать в стычки со скандинавами на землях карелов и финнов (сумь и емь), богатых драгоценной пушниной, «рыбьим зубом» и ценной рыбой. Эти земли, интересующие новгородцев, практически сразу же по завершении эпохи викингов стали объектом Северных крестовых походов, преимущественно со стороны шведов и балтийских немцев-рыцарей, продолжавшихся еще и в XIV столетии. Аналогичные походы датчан были направлены на земли балтов.

Скандинавы могли предложить зарубежному покупателю пленников-рабов, меха, серебряные украшения (из переплавленных монет), высококачественное (шведское) железо, ценимые повсюду, особенно на юге Европы, продукты животноводства, грубое домашнее сукно, льняную пряжу, льняные ткани и, конечно, предметы, которые были награблены в походах, в том числе очень популярный в Европе и на Востоке янтарь с берегов Восточной Балтики, а также те вещи, которые были вывезены из Западной Европы.

В Исландии были свои гавани, куда приходили корабли с товарами. В северной части острова располагался Гасир, на юго-востоке — Вита, на юге — Эйрир. В Исландию обычно везли строевой лес, которого на острове не было и который поэтому стоил там дорого, так что не случайно многие хозяева, направляясь в Исландию, подобно скальду и богатому бонду Эгилю, прихватывали с собой какое-то количество бревен или теса⁶. Этот товар пользовался на острове спросом и позднее⁷. Что касается награбленных ценностей, то самая значительная их часть попадала в руки верхушки тогдашнего общества, что способствовало ее укреплению и обособлению от низших слоев населения.

Занятие торговлей было опасным, хлопотным и дорогим делом. Корабли с людьми и товарами разбивало море, и они тонули. Так, «знатный норвежец Олав с Камня» летом 1239 г. снарядил торговый корабль и уже отплыл в море, но его выбросило на берег (видимо, непогодой), корабль получил пробоину, а товары пришлось сушить⁸, но ему, по крайней мере, удалось выжить и спасти товары. Кроме бурного моря купцов поджидала и другая опасность, ничуть не меньшая: товары и другое имущество⁹, а подчас и жизнь отнимали грабители. Купцов-«чёпманов», «торговых людей» грабили и во время мятежей, и на проезжей дороге, на побережьях, на морских и речных путях. Впрочем, частенько и купцы при случае сами занимались грабежом, в то время как пираты регулярно торговали награбленным.

В сагах упоминаются нападения на купеческие корабли, которые хозяева отстаивали с оружием в руках. Понятно, что профессиональный купец тогда должен был быть и хорошим воином¹⁰. Отправляясь в торговое путешествие, он облачался в «воинскую одежду»: надевал шлем («стальной шишак»), брал свой меч и другое оружие. Всем этим, как и охраной из опытных воинов, купцу необходимо было запасаться заранее.

Профессиональные торговцы образовывали своего рода братства или гильдии. Об этом свидетельствует, в частности, Снорри, который в «Саге об Олаве Святом» (гл. XXVII) упоминает о «круговых пирах купцов», видимо, в Нидаросе, где находился их большой «гильдейский колокол». Вероятно, это были «пиры в складчину», когда каждый участник оплачивал свою долю, как об этом говорится в «Саге об Ароне» (правда, ее запись относится к XIV в., когда в Скандинавии как раз начали распространяться цехи и гильдии, с их корпоративными пирушками). Гильдия была одной из характерных для Западной Европы средневековых корпораций, которые объединяли людей по принципу общности профессиональных или духовных интересов.

Примечательно, что, по наблюдениям специалистов, начало термину «гильдия» дала совместная (торжественная) трапеза — пир (или празднество, gille). Но возможно и иное происхождение этого термина, а именно его связь с др.-англ. «гиль-да», др.-исл. «гиальд» — плата, выкуп, деньги, но и «братство», сообщество лиц, обязанных совместно платить виру либо делать положенный взнос в казну данного объединения, а с распространением христианства еще и связанных с собратьями по гильдии взаимопомощью. Гильдии купцов, занятых опасной и трудной дальней торговлей, — а именно эта форма организационно преобладала в большом товарообмене эпохи викингов — после христианизации нередко стали носить имя св. Николая и группироваться вокруг храмов, ему посвященных. Этими храмами, повсюду чтимого покровителя путешествующих, отмечены все торговые пути, ведущие из Скандинавии через Русь на восток и юг, в том числе многочисленные речные маршруты и освоенные волоки Русского Северо-Запада.

Некая «фризская гильдия» существовала, судя по записи на одном из рунических камней, в Сигтуне. Но были ли это местные жители, торговавшие с фризами, или фризы, торговавшие в Сигтуне, которые образовали там свое братство, — неясно.

Была и другая форма купеческой общности — товарищество, т. е. складчина, партнерство, фелаг (fælagh), которое создавалось ради одной или нескольких торговых поездок и иногда сопровождалось объединением имущества, т. е. на паях¹¹. В такое товарищество обычно входили двое или более купцов, которые ставили целью проведение предприятий, обычно зарубежных, особенно опасных и требовавших вложения солидных капиталов. Основаны они были на личном соглашении партнеров. В рунических надписях XI столетия попадаются упоминания о сотоварищах-компаньонах. Такие товарищества-фелаги складывались для проведения не только торговых, но и военных предприятий тех же викингов¹². Участвовать в каком-либо фелаге мог и конунг, о чем упоминает Снорри Стурлусон в прологе «Круга Земного» и в «Саге об Олаве Святом». Участие в гильдиях или фелагах не исключало права купца торговать в одиночку. Например, Тородд, «муж надежный», о котором сага сообщает, что он «был известным купцом и ходил в плавание на своем корабле», часто ездил в Ирландию без компаньонов¹³.

Сага сообщает: «В то время у торговых людей не было в обычае держать на борту поваров, и они отряжали из своей среды людей стряпать по очереди. Пить с товарищами допускались все»¹⁴. Вероятно, таким же был порядок и на военных кораблях, за исключением, возможно, тех, на которых находились большие вельможи или короли.

Саги вполне подтверждают, что города были торговыми центрами, где действовали рынки и проводились ярмарки, можно было купить привозные вещи, рабов и рабынь, там действовали различные объединения купцов.

Вместе с тем примечательно, что ранние города были изначально тесно связаны с крупными языческими капищами, часто вырастали из древних религиозных центров. Об этом свидетельствуют и саги, и топонимия. А из материалов о христианизации Скандинавских стран можно создать отчетливое представление о функциях города как центра и этого процесса: центра христианской проповеди, возведения церквей, организации епископских кафедр. Строительство христианской церкви и проповедь христианства в Бирке находили поддержку у мелких местных королей и их городских префектов, у городских верхов, торговцев и находившихся там рабов (возможно, христиан-пленников). Датско-фризский Дорестад был городом, где часто крестились купцы из свейских земель, в частности Бирки, там христианство восторжествовало раньше и было прочнее. Скача являлась крупным центром языческих праздников, а позднее центром крещения и церковной жизни гётов, точно так же как Упсала и Сизтуна — у свеев.

Такое же ясное представление возникает при изучении саг и о политической роли городов как мест проведения главных тингов: например, в Осло при Харальде Прекрасноволосом (см. сагу о нем, гл. LVIII). Город Сарпсборг (Борг, Сарпаборг), расположенный неподалеку от устья реки Раум-эльв и вблизи границы со Швецией, в XI в. (возможно, и ранее) развился в торговый центр, имеющий укрепления; там собирался Боргартинг — областной тинг Юго-Восточной Норвегии¹⁵. А в «Саге о Магнусе Слепом и Харальде Гилли» и в «Саге о Сверрире» фигурирует Хаутатинг, местом сбора которого был город Тёнсберг (Южная Норвегия).

Но политическая роль городов не ограничивалась тем, что они служили местом проведения тингов. Короли, как видно из саг и в чем мы уже могли убедиться, нередко выбирали города местами своих резиденций, при этом всячески украшая эти резиденции и укрепляя сам город. Вблизи торгового города Тёнсберга еще в 1904 г. был раскопан знаменитый Усебергский курган. Частично разграбленный еще в Средние века, этот курган, однако, позволил сделать множество важных открытий связанных с древними погребальными обрядами, а также и бытом. Там была похоронена знатная женщина, предположительно королева Аса, о которой Снорри упоминает в своем «Круге Земном», — мать короля Хальвдана Черного и бабка объединителя страны Харальда Прекрасноволосого. В кургане оказался корабль, а на корабле в числе прочего находились останки рабыни, сани, повозка на четырех колесах¹⁶. Погребение в ладье от IX — начала X столетия было обнаружено и на окраине города Скирингссалля, древние курганные королевские погребения и сегодня можно увидеть в (Старой) Уппсале.

Короли укрепляли города, где они и находились, «замками». Во времена Бирки местный малый король имел резиденцию на соседнем с ней островке Адельсё («Остров знатных»). Такое сочетание укрепленного торгового центра и расположенного поблизости центра управления или крепости было характерно для ранней городской системы Средневековья, особенно для Северной и Восточной Европы. С рубежа XII—XIII столетий в Скандинавии появляются и каменные замки.

Сочетание города и крепости было удобно для обеих сторон, а королям и местным правителям позволяло также собирать торговые пошлины, что служило неплохим пополнением для их казны¹⁷. Местные хёвдинги могли также налагать штрафы на приезжих купцов: так, например, поступил известный Сэмунд с купцами, приехавшими из норвежского Бергена в Гренландию¹⁸. Богатые и знатные господа стремились иметь не только сельские имения, но и подворья в городе. Согласно «Саге о Греттире» (гл. XXIII), свой двор в городе Тёнсберге имел брат главного героя саги Торстейн Дромунд. Вероятно, свои дворы в городах имели и придворные. Судя по раскопкам археологов в древнем Хедебю, участки отдельных владельцев в этом раннем городе обносились оградами. Находки погребений высшей знати и там, и в Бирке неоспоримо свидетельствуют о том, что она также стремилась обосноваться в городах.

Значение городов как укрепленных поселений, торговых, политических, культовых и фискально-административных центров стало достаточно рано понятно королям, которые всячески способствовали их строительству и безопасности. Город Нидарос (Тронхейм, Трандхейм) обязан своим существованием королю Олаву сыну Трюггви (997), город Осло — Харальду Суровому. Торговый Скирингссалль-Каупанг был постоянной резиденцией ряда норвежских конунгов, в первую очередь зимней. Оттуда те двигались в Осло, потом в Тронхейм, устраивая по дороге пиры. В шведской Упсале тинг на Сретенье совмещался с ежегодной трехдневной ярмаркой, куда стекались люди не только со всей Швеции, но прибывали и торговцы из других стран («Сага об Олаве Святом», гл. LXXVII).

Повстанцев-посошников на юго-востоке Норвегии поддерживали порты Вика и торговые города Тёрнсберг, Осло, Сарпсборг и Конунгахелла. Во время восстания берестяников в Норвегии их вождь Сверрир опирался на города Тронхейм и Мёр, а затем на Берген и Ставангер в Средней Норвегии. Города использовались также как убежища при нападениях викингов (тех же вендов — см. выше) и, вероятно, во время междоусобиц¹⁹. Служили они и опорными пунктами при захвате новых территорий. Именно так во время экспансии датчан на земли эстов в XII в. возник датский город Таллинн на месте туземного поселения еще конца старой эры.

В сагах по разным поводам неоднократно говорится о таких норвежских городах, как Осло, Нидарос, Каупанг, Хладир, Берген (Бьергюн)²⁰, Мер (Мёре, Мёрин), Ставангер (Ставанг)²¹, но чаще других упоминаются Осло, Каупанг, Нидарос и Берген²². О торговых кораблях в Бергене специально рассказывается в «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» (гл. V). К XIII в. Берген был уже настолько значительным портом, что одним из первых был вовлечен в орбиту влияния Ганзы — обширного и мощного союза купечества северонемецких городов.

О Конунгахелле, городке, расположенном неподалеку от шведского же Старого Лёдёсе (предшественника Гётеборга), в «Саге о сыновьях Дроплауг» и в других сагах говорится как о пограничном городе, важном в торговом и политическом отношениях. Но из материалов о городах XIV в. Конунгахелла исчезает.

Часто упоминаются в сагах шведские города Упсала, Сигтуна (особенно Старые Сигтуны), Скара (Скарара)²³ и поселение Агнефит (Агнафит из «Саги о Хервёр»), находившееся приблизительно на месте будущего Стокгольма²⁴; датские города Лунд, богатый и хорошо укрепленный Виборг (Вебьёрг в Ютландии), Хейдаборг, Хедебю (Хайтхабю), Трелаборг, Ольборг (Алаборг)²⁵, Йомсборг (Йом)²⁶. Упоминаются Раннерс (Рандарос), Симрисхамн (Свимрарос) и др.²⁷

О городах и торговых портах, например «Купеческой гавани» (Kaupmannahafn), в сагах речь заходит тогда, когда в качестве их персонажей действуют профессиональные купцы, которые ведут дальнюю торговлю. В проливе Эресунн во время путины сельди собиралось много торговых кораблей из разных мест, о чем упоминается в сагах. Города области Ское поднялись достаточно рано благодаря расположению на берегу единственного пролива, соединяющего Балтийское и Северное моря, который не мог миновать ни один корабль. Вообще, скандинавские города в подавляющем большинстве стояли на морских побережьях, что служило основой их развития.

В отличие от викингов, которые также занимались торговлей, «торговые люди», «богатые гости»²⁸, по обычаю, свойственному всем плавающим северянам, выходили в море только в теплые сезоны, в течение которых могли несколько раз пересечь Балтику. Но некоторые купцы предпочитали делать лишь одно или два серьезных путешествия. Они могли, например, начать первое плавание весной и, прибыв в пункт назначения, в том числе в какой-либо город, оставаться там в течение лета и уплыть обратно осенью; но могли отправиться в свой вояж в конце лета или ранней осенью и остаться торговать на зиму. Так было принято по всей Скандинавии и столетия спустя, а такие купцы назывались «зимние гости» и «летние гости». Они вытаскивали корабли на берег и перегружали товары с корабля на лодки или плоскодонные баржи, затем на лошадей. Чтобы разгрузить большой торговый корабль, требовалось примерно 120 вьючных лошадей. В городе можно было жить у местного знакомца или снять помещение для жилья, такие сведения дает, например, «Сага о Гисли».

Вообще, пребывание в городах приезжих купцов было привычным явлением. Сын бонда Торд даже «любил затевать кулачные бои с торговыми людьми», которым обычно от него доставалось²⁹. Но купцы и сами, как отмечалось выше, были хорошо вооружены и давали решительный отпор тем, кто хотел их пограбить³⁰.

Материалы саг, касающиеся скандинавского экспорта, в основном совпадают с данными археологии. К товарам скандинавского экспорта, о которых отчасти говорилось выше, можно добавить такие, как вяленая треска и сельдь, ботнический лосось, дорогие меха, добываемые охотой, кожи и шкуры домашних животных, шерсть и толстое, «непромокаемое» домотканое сукно-вадмаль, льняную пряжу и готовые ткани из нее, гагачий пух, рыбий (тресковый, тюлений и китовый) жир, шведское железо, моржовую кость и шкуры, бивни нарвала, знаменитых гренландских кречетов и др. В Скандинавские страны, судя по сагам, ввозили дорогие ткани и одежду, оружие, породистых лошадей и конские уборы, украшения из золота и, чаще, серебра, частью с драгоценными камнями, которые носили и женщины и мужчины, а также красители, церковные колокола, бронзовые подсвечники, вина и др. В безлесную Исландию доставляли корабельный и строевой лес, туда же и в Норвегию — мед, зерно, особенно пшеницу или муку, предметы личного пользования, особенно роскошные, а также рабов — мужчин и женщин, и т. д.³¹

«Торговые люди», попадавшие в Скандинавию или вышедшие из этого региона, были, естественно, мореходами. О них так и говорится в сагах: «купец и мореход»³².

Разъезжая, они «перевозили» не только товары, но и обычаи, и культурные традиции. Римберт в «Житии св. Ансгария» пишет, что многие шведские купцы крестились в континентальных городах³³. И действительно, купцы были в числе первых и преданных новой вере христиан. Как свидетельствует Адам Бременский, именно купец построил, например, первую церковь и у куров³⁴. Саги обращают внимание на такие чисто городские культурные явления, как общественная баня: так, конунг, построив в Бергене баню для себя, устроил просторные бани и для населения, где можно было вымыться за один весовой пеннинг, который шел в казну³⁵. Мылись одновременно мужчины и женщины, и, судя по средневековым изображениям, при такой бане нередко предлагались интимные услуги. Несомненно, с континента купцы привнесли в Скандинавию, в частности в Нидарос, обычаи «круговых пиров» и устройства гильдейских церквей или часовен, с «гильдейским колоколом» (см. «Сагу о Магнусе Слепом и Харальде Гилли»). А в торговые или ярмарочные дни народ развлекался выступлениями скоморохов.

Таким образом, несмотря на скупость саг при описании местных городов и городской жизни, можно убедиться в том, что города — а это были, как говорилось, так называемые ранние города — играли в Скандинавии эпохи викингов ту же роль, что и повсюду в тогдашней Европе. Уже тогда города были для своего времени богаты, и не случайно, что довольно регулярные грабительские набеги на скандинавские территории жителей Восточной Балтии, равно как и нападения на сопредельные земли региона самих скандинавов, зачастую были нацелены на города. Характерно, что большинство ранних скандинавских городов в той или иной мере сохраняли свое значение на протяжении всего Средневековья и продолжили свою историю в Новое время.

Города эпохи викингов были преимущественно портами. Они концентрировали разнообразное неаграрное население своей страны и привлекали людей иных этносов и вероисповеданий. Они служили средоточием наиболее интенсивного товарообмена, были политическими, военно-стратегическими, фискально-административными, религиозно-церковными, культурными центрами внутри своих стран, а также центрами распространения, заимствования и взаимодействия разных культур³⁶.

Примечания

1. См. Приложение. Справка о сагах и прядях.

2. В это «торговое полукольцо» входили: Руан, Амьен, Маастрихт, фризский Квентовик, Домбург, широко известный Дурстеде (Дорестад на Маасе), англосаксонские гавани Лондон, Хамвик (Хамвич, будущий Саутхемптон), Дорчестер и Дройтвич, затем Бардовик (около будущего Гамбурга), южноютландский Хедебю (Хайтхабю, будущий Шлезвиг), Экеторп на озере Эланд, Бирка, затем Сигтуна cвеев на островах озера Меларен, норвежский Каупанг в Осло-фьорде, Любек ободритов, вендский Йомсборг, Юмне-Волин, Щецин и Гробин поморских славян, Старая Ладога, Новгород, Гнёздово, Старая Русса, Ростов Великий, Киев русичей, Булгар Камско-Волжских болгар (неподалеку от будущей Казани) и хазарский Итиль в устье Волги. Кроме того, туда входило множество более мелких селищ и стоянок на берегах Северного и Балтийского морей (в том числе с наименованием Бирка), а также озеро Ладога.

3. Для сравнения: в IX в. Лондон (Lundenwic) располагался на площади не более 60 га и имел около 1000 жителей, а торговый центр Уэссекса Хамвик (Hamwic) занимал не более 45 га.

4. О Бирке см., в частности: Римберт. С. 32, 33, 40, 41 и др.; Адам. С. 69, 92, 96, 98—100, 102—103 и др.

5. КЗ. С. 222.

6. ИС I. С. 114.

7. Сага об исландцах. Гл. 35.

8. Там же. Гл. 144. В гл. 94 об этом Олаве говорится в связи с распрей 1234 г. Известны даже даты жизни этого человека: 1216—1291. См. прим. 615.

9. Там же. С. 146. Гл. 59.

10. См., например: Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли. Гл. X.

11. Вообще fælagh — совместная движимость, букв. «складничество». Исл. fælagi — товарищ, компаньон, складник. См. выше.

12. СОДВ. С. 176, прим. 52. См. о таких товариществах в специальном исследовании: Сванидзе, 1980.

13. ИС II:2. С. 63.

14. Там же. С. 80.

15. КЗ. С. 201.

16. В таких повозках не только передвигались люди. Полагают, что, сняв кузов с такой повозки, ее четырехколесную основу можно было использовать для того, чтобы перемещать по суше средние и малые корабли (на волоках).

17. КЗ. С. 507.

18. Сага об исландцах. С. 106.

19. КЗ. С. 508.

20. См., например, о прибытии в Берген корабля с исландскими товарами в кн.: ИСИЭ. С. 462.

21. КЗ. С. 332, 506, 589 и мн. др.

22. ИСИЭ. С. 80, 535; ИС I. С. 46, 58, 447; ИС II:2. С. 279 и др.

23. Ср.: Адам. С. 99; КЗ. С. 13, 23, 169, 208, 635, 654 и др.

24. IMS. P. 30.

25. ИСИЭ. С. 35, 80; СОДВ. С. 110, прим. 53.

26. КЗ. С. 158, 370, 392, 399, 418, 493, 518, 549—550.

27. Там же. С. 493, 506, 570, 589.

28. КЗ. С. 23, 24, 35, 46, 58 и др.

29. ИС I. С. 46.

30. КЗ. С. 408, 506—508.

31. ИС I. С. 192, 447 и мы. др.

32. КИ. С. 386.

33. Римберт. С. 50.

34. Адам. С. 89.

35. ИС II:2. С. 279.

36. См. особ.: Wibanisving prosesseni Nordenm 1977; Fritz B., 1987; Сванидзе, 1986; Сванидзе, 1987.