Оружие и воинское снаряжение

Понятно, что в условиях редко прекращающихся военных предприятий, а также повседневных столкновений, по большей части рано или поздно разрешавшихся насильственным путем, мужчины почти постоянно держали наготове, при себе необходимое оружие и очень большое значение придавали также боевому снаряжению. «Песнь о Хледе» (ст. 2) из «Старшей Эдды» говорит о человеке, который «родился с ножом и мечом и с резвым конем» (курсив мой. — А.С.). «Сага о Хервер» повторяет древнюю мысль о том, что человек родился с уже выкованным оружием, скотом и боевым конем.

Самые ранние сведения о вооружении северных германцев и их отношении к оружию снова находим у Тацита, в его труде «О происхождении германцев» (гл. 6, 13, 18). Он отмечает, что германцы вооружены всегда и практически не расстаются с оружием. Историк рассказывает, что у них в ходу копья, которые называются «фрамеи», и дротики, причем копья они применяют не только в ближнем бою, но и могут искусно метать. И что оружие у них считается особенно ценным даром. Сведения Тацита вполне применимы к эпохе викингов, с учетом того, что военный арсенал скандинавов к началу этого периода, а затем во время самих походов значительно расширился и обогатился.

Поэма «Беовульф», возникшая как раз накануне регулярных походов викингов или в их начале, буквально переполнена упоминаниями оружия, о котором говорится с почтительным восторгом и которое часто со вкусом описывается. Там воспевается «родовое оружие» (ст. 2300): «щиты широкие» и «щиты золоченые»; копья из ясеня, мечи; «кольчуги железные, / грозные шлемы, / длинные копья»; меч и кольчуга работы легендарного кузнеца Вёлунда; меч с витой рукояткой; меч, на лезвии которого изображен один змей, а другой змей хвостом обвивает рукоятку; кольчуга — «сеть, искусно сплетенная в кузнице», которая «искрилась» на солнце, и просто «сеть железная», «сеть нагрудника»; шлем с шишаком, спасающим от острого меча; просто кольчуга; «щиты на бортах /боевых ладей/» и др.¹

Поэма сообщает:

...ратнику нужен покров нагрудный,
хранящий в сечах мечедробящих
сердце от раны, жизнь от смерти,
и шлем сверкающий нужен воину...
кров надежный, увитый сетью
и золотым вепрем увенчанный...
меч с рукоятью, старинный Хрунтинг,
лучший из славных клинков наследных
(были на лезвии, в крови закаленном,
зельем вытравлены узорные змеи);
в руке героя, ступить решившегося
на путь опасный, на вражью землю,
тот меч не дрогнет — не раз бывал он,
клинок остреный, в работе ратной.

(ст. 1440—1464)

Свой меч Беовульф в случае гибели собирался передать в достойные руки — «сильному мужу»² (ст. 1488—1489).

О «родовом оружии» источники говорят и через сотни лет после «Беовульфа». Например, в «Саге о Греттире» (гл. XVIII) очень влиятельный и богатый Торфинн, один из норвежских наместников (лендрман), имел «родовой меч». В поэме упоминается «клинок — наследие древних гигантов»; герой увидел его в пучине, достал, но в руках у него клинок расплавился: «истлила лезвие... кровь ядовитая врагов человеческих» (ст. 1560, 1600, 1610). Но вообще в качестве творца необыкновенного по прочности и красоте клинка и столь же прекрасной кольчуги «Беовульф» называет легендарного Велунда (ст. 400—450). В мифологии древних германцев он — искуснейший волшебник-кузнец, аналог античного Гефеста-Вулкана, хромец, который ковал бесподобные мечи и другое оружие, а также разное воинское снаряжение из металла (ср. ст. 458). Посвященная ему «Песнь о Велунде» одна из древнейших в «Старшей Эдде»³. Там Велунд назван сыном «конунга финнов», которые, согласно скандинавским поверьям, были самыми искусными волшебниками. А о Велунде сказано, что «он был искуснейшим человеком среди всех людей, известных нам из древних сказаний». Он изготовлял в своей кузне не только оружие, но и украшения — золотые кольца с «каменьями», «нагрудные пряжки», а также оковывал серебром черепа врагов, превращая их в дорогие кубки. Кроме того, он умел летать «на крыльях»⁴.

Но вернемся к исландским сагам. Вот как был вооружен один из состоятельных исландцев. У него было копье Серый клинок, стальной шишак (т.е. шлем), старинная секира, украшенная [драгоценным] металлом (?), по имени Звезда, с петлей, за которую ее держали, а также броня Доверитель, не пропускающая удары копий. Там же упоминается еще одно копье — «старинное и не вполне закаленное, украшенное драгоценным металлом»⁵. Кроме того, в сагах упоминаются ручные метательные ремни (для метания камней), а на рисунках той эпохи фигурирует также лассо.

В сагах описание оружия, его достоинств и применения занимает значительное и значимое место. Надо сразу сказать, что ношение оружия вовсе не было правом, привилегией или показателем принадлежности того или иного лично свободного скандинава к особому воинскому контингенту или к высшим социальным группам. Все свободные мужчины-хозяева, т. е. все бонды, были так или иначе вооружены, разумеется, в соответствии со своими материальными возможностями. Всеобщая вооруженность народа (свободных мужей) — отличительное свойство общественной жизни тогдашних скандинавов, которая необычайно ярко отражена в сагах.

Оружие занимало особое, почетное место в доме бонда. Оно висело на стене зала или содержалось в специальном запертом чулане, хозяин старательно чинил и чистил его, а сыновей с раннего детства учил им владеть. Находясь в доме, сидя, например, на лавке в зале, хозяин-бонд сплошь и рядом держал свой меч на расстоянии протянутой руки. А уж из дома бонды выезжали безоружными очень редко, даже когда ехали с проверкой на выпасы. Если при них были сопровождавшие их лица, то и те, включая работников, были вооружены, скорее всего хозяйским оружием⁶.

По обычаю мужчины также носили на шее нож, которым пользовались и во время еды. Как правило, скандинавы были хорошими лучниками («Сага о Курином Торире»). Для себя и для челяди бонды предпочитали копье, секиру или топор. «Оружием бондов» называет «Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли» (гл. XI) щит, шлем и секиру. «Народное оружие» — копье, меч, секиру или тесак, щит, кольчугу и шлем — разрешалось носить с 18 лет. При этом шлем мог быть войлочным, такой колпак надевали и под металлический шлем. Состоятельные люди, дружинники королей и, разумеется, сами правители непременно носили самое дорогое оружие — мечи, иногда и по два. Готовясь к бою, для защиты корпуса надевали броню: кольчуги, толстые фуфайки из металлических и кожаных пластин, стеганые (из нескольких слоев льна, конопли) жилеты. У Эйвинда Погубителя Скальдов в его песни «Речи Хакона» читаем:

Сидели мужи, / Потрясая сталью,
Пробиты кольчуги, / И щиты посечены...
Каждому ратнику / Должно беречь
С честью копье и кольчугу⁷.

Кольчуга короля Харальда Сурового (из саги о нем, гл. XCIII) носила имя Эмма. Она была ниже колен, и «ее не брало никакое оружие»⁸.

Судя по «Саге об исландцах», в XIII в. под броню надевали поддевку, шею закрывал «ворот стального шишака» (гл. 55). Вместо амуниции могли обильно обмотать себя пряжей, в которой вязло оружие (гл. 59). Встречается упоминание о том, что, оберегая шею от ударов меча или секиры, надевали войлочный ворот и/или вшивали в воротник роговые пластины.

Мечи, особенно ценные по качеству клинка и украшений, одухотворялись и подобно хорошим кораблям имели собственные имена, их уподобляли змею, притаившемуся в ножнах, считали первейшим сокровищем. Меч Беовульфа — «каленый» Нэглинг (Острый, Режущий). Упоминается имя и другого меча Беовульфа — Хрунтинг (Пронзающий)⁹. Торольв Могучий сын Скольма, который сражался вместе с конунгом Хаконом Добрым (упоминается в «Саге о Хаконе Добром» и ряде других саг), имел меч по имени Фетбрейд¹⁰. Мечи Фотбит (Ногорез) и Скавнунг упоминаются в «Саге о Магнусе Голоногом», «Саге о Ньяле» и «Саге о людях из Лососьей Долины»; Бастард — в «Саге о Магнусе сыне Эрлинга». Подаренный скальду Эгилю меч Драгвандиль и меч самого Эгиля, добытый в Курляндии, Ехидна, фигурируют в «Саге об Эгиле»; Фьяревавнир (Усыпитель Жизни) — в «Саге о Ньяле»; мечи Серый Клинок и Пламя Битвы — в «Саге о Гисли»; меч Брюньюбитр (Прокуси броню) и Бронерез — в «Саге о Стурлунгах». О мече Тюрфинг говорится в «Саге о Хервер», «Саге о Хейдреке» и в «Песни о Хледе», согласно которой его выковали карлики по заказу некоего короля¹¹. Меч Вефреянаутр упомянут в «Саге о Стурлауге Трудолюбивом Ингольвссоне»; мечи Ридилль и Грам — в «Саге о госте Норне». Тот же Бронерез, а также Негодяй названы в «Саге об исландцах», и там же говорится о мече Морж (гл. 130) и о мече Стурлы Тордарсона Котенок (гл. 144), который не раз передавался из рук в руки. На лезвиях славных мечей нередко вырезали или вытравливали (рунами) имя владельца или знак победы (sigr).

Все подобные мечи имели обычно богатую историю, их дарили, передавали по наследству, похищали, отвоевывали в битвах; о них слагали легенды. Например, известный по ряду саг меч Бронерез был вывезен из Константинополя (Миклагарда саг). И позднее, бывало, убивали человека, чтобы завладеть его мечом¹². Одним из способов опасного колдовства было умение «затупить меч», например во время сражения.

Скандинавские, особенно исландские и норвежские, мечи ценились низко, так как их железные клинки были тогда плохого качества и гнулись; для прочности на них наваривали еще одно лезвие¹³. Воины, вооруженные ими, были вынуждены осваивать технику боя с двумя мечами или с мечом и ножом («двойное оружие»), но вообще по возможности приобретали импортные клинки. Качество шведских мечей было выше, ведь там давние традиции металлообработки опирались на обилие ковких железных руд высокого свойства (с большим содержанием фосфора). Но и в Швеции стремились приобрести импортный, чаще всего франкский меч. Впрочем, археологи предполагают, что часть франкских мечей, обнаруженных в скандинавских могильниках эпохи викингов, в частности из раннего норвежского города Скирингссаль (будущий Каупанг), на самом деле были подделкой, т. е. изделиями искусных местных кузнецов, тех же шведов, которые, чтобы поднять цену, стилизовали их под изделия франков.

В ходу были традиционный длинный двухлезвийный скандинавский меч сверд; короткий, двухлезвийный, удобный в ближнем бою скальм; тяжелый однолезвийный сакс, — возможно, импортный¹⁴. Были и другие наименования (или типы?) мечей. На их ножнах крепились «завязки мира» владельца меча¹⁵, которые завязывались на время тинга и на время пребывания в капище (позднее в церкви), поскольку в этих местах меч обнажать не полагалось¹⁶. В остальное время, как уже подчеркивалось, владельцы меча держали его под рукой; а в поездки нередко надевали и амуницию; предусмотрительность такого рода спасла жизнь не одному персонажу саг. Не раз упоминается в балладах и служит темой для средневековых скандинавских изображений танец воина с обнаженным мечом или среди мечей.

Была популярна у скандинавов и секира, которая тоже иногда имела собственное имя, например Хель (имя богини смерти и подземного царства — «Сага о Магнусе Добром»), или Погибель Ярлов. От XIII в. дошли сведения о секирах Жучка, Радость Мерн, Кабаниха и принадлежавшей одно время Стурле Тордарсону секире Дроплауг¹⁷. Это оружие было нескольких видов¹⁸. Хорошей считалась секира широкая, с длинным лезвием из заточенной стали, тонким и острым, закаленным от обуха до конца лезвия и без наварки. Это было действенное оружие, особенно если секира имела крюк наподобие гарпуна. Обухом секиры били, как колуном¹⁹, крюк можно было использовать при нападении на корабли или чтобы стащить противника с лошади. Богатые люди могли себе позволить позолоченную секиру²⁰. Использовали также боевые топорики-алебарды: как скандинавские (kesja), так и, чаще, импортные (atgeir). А для охоты на медведя брали особую «медвежью» алебарду (bjarnsvida). Упоминаются булава (gaddakylfa)²¹ и, неоднократно, обычная дубина.

Копье (haullspiot, höggespjot, geir) делали с оперением; оно имело длинный и острый наконечник, с острыми же краями, и прочное, толстое древко²². «Доброе копье» должно было быть тяжелым, возможно, это был вид алебарды, т. е. копья с крюком. «Рогатое копье» описано в «Саге о Греттире», упоминается в «Саге о Ньяле», «Саге о людях из Лососьей Долины» и в других сагах. Наконечник копья крепился к древку гвоздем. Судя по «Саге о Греттире», перед броском гвоздь вынимали, чтобы тот, в тело которого летело и даже попало копье, не послал его обратно. Там же (гл. XLIX) говорится о «добром копье» Стурлы сына Торда, потерянном в побоище, которое долго искали и нашли много позже смерти владельца, в самом конце XIII в. Показательно, что сага сочла возможным посвятить этому событию особый абзац — так ценилось хорошее оружие. Копье Серый Клинок побывало у многих людей, которые его наследовали или захватывали в бою («Сага об исландцах», гл. 39).

В «Саге об Эгиле» (гл. LIII) имеется интересное описание копья, которое сделано в связи с воинским снаряжением знатного и богатого Торольва. Торольв имел при себе большой и толстый щит, прочный шлем, у пояса меч по имени Длинный. В руке он держал копье с наконечником в два локтя (?!)²³ и «четырехгранным острием сверху». Наконечник был широкий, втулка длинная и острая. Длина древка была такой, что стоящий мужчина мог едва дотянуться до наконечника. Древко оковано железом, с втулкой его скрепляет шип. Такие копья называли «кол в броне»²⁴. Приехав к деду-конунгу в Ирландию, богатый исландец Олав Павлин, служивший дружинником у норвежского короля, явился к нему одетым «в броню, на голове у него был позолоченный шлем, на поясе меч, рукоятка которого была украшена золотом, в руке — копье с крючком, которым [копьем] можно было также и рубить, с великолепными украшениями на наконечнике; перед собой он держал красный щит, на котором был нарисован лев («Сага о людях из Лососьей Долины», гл. XXI)²⁵.

Копье имело и известное символическое значение. Например, когда одного из видных персонажей хоронили в кургане, вдова просила не класть в могилу копье покойного, а передать его будущему мстителю²⁶.

Саги говорят также о тесаках, один из них назывался Сокровище Туми²⁷. Метательным оружием служили камни, их использовали также и для того, чтобы, как говорится в сагах, «крошить» щиты или стены осажденного дома²⁸.

У Снорри упоминаются также луки. Судя по «Саге об исландцах» (гл. 124, 1237 г.), луки и стрелы использовались и в XIII в. Так, «Торлейв метко стрелял из легкого лука, перед ним держали щит». Из этого текста также следует, что были еще тяжелые луки. В битве применяли также «метательные дротики» и остроги (они же — копья с крюком?)²⁹, а в других сагах говорится про рунной лук и самострел, «метательные орудия», в том числе «ременное копье» (возможно, тот же метательный дротик, но более длинный?)³⁰.

Большое место в снаряжении скандинава занимал нож. Мужчины постоянно носили нож на шее, он использовался и как оружие на охоте, и в бою, и как столовый прибор, который всегда был при себе. В «Видении Гюльви», входящем в «Младшую Эдду», упоминается человек, принадлежащий к дому местного конунга, который «играл ножами так ловко, что в воздухе все время было по семь ножей³¹. Такое умение достигается только длительной тренировкой, и, конечно, она входила в число игр молодых людей в то время, когда они учились обращаться с оружием.

Щиты были как продолговатые, так и круглые (так называемый «тарч»). Обычно их раскрашивали яркими красками или украшали изображениями из накладного металла, иногда драгоценного. Продолговатые щиты делались длиной в рост воина. На щите относили погибшего воина к месту захоронения. Удар мечом в щит означал вызов на бой. Знаки на щите имели опознавательное значение, а цвет мог служить вестником: красный — войны, белый — мира. Щитами украшали внутренние стены жилого дома и борта кораблей.

Боевое оружие и воинскую амуницию серебрили и золотили, снабжали накладками из драгоценных металлов и камней, делали насечки, в том числе рунами³², что должно было придать оружию особую силу. Украшали и ножны. Наличие оружия демонстрировало постоянную готовность владельца к бою, а его отличное качество и богато украшенный вид служили признаком высокого статуса владельца и вызывало уважение и зависть. Неудивительно, что ради такого оружия люди были готовы пожертвовать многим из своего имущества, выдержать весьма опасные схватки, ведь обычно победителю доставалось оружие побежденного. В сагах есть и описания случаев, когда ради дорогого оружия грабили могильный курган, что считалось большим грехом.

Примечания

1. Беовульф. С. 9, 12, 400, 450, 1030, 1424, 1500, 1540 и др.

2. БЭН. С. 99.

3. Песнь о Велунде // БЭН. С. 242—247.

4. Там же. Ст. 5, 18, 21, 25, 29, 34.

5. Сага об исландцах. Гл. 138.

6. Впрочем, ниже (в части 5) приведен и такой интересный факт, как наличие собственного меча у слуги-раба.

7. КЗ. С. 86—87. О кольчуге также см.: Там же. С. 83, 192; ИСИЭ. С. 491 и мн. др.

8. КЗ. С. 458.

9. Беовульф. С. 1456.

10. КЗ. С. 84.

11. БЭН.С.706.

12. Сага об исландцах. Гл. 32. 1215 г.

13. Технология изготовления хорошего меча была сложной. Сначала выковывались железные прутья определенной толщины и длины и их перевивали между собой. Затем изделие попадало под молот, который превращал его в плоскую цельную заготовку. На нее с обеих сторон наваривались пластины листового металла. Без такой основы меч гнулся, не обладал должным весом и, соответственно, убойной силой.

14. СОДВ. С. 111, прим. 115.

15. Ср.: Сага об исландцах. Гл. 32, 172.

16. ИСИЭ. С. 66.

17. Сага об исландцах. Гл. 32 (и прим. 509), гл. 59, 179. Между прочим, имя Дроплауг носила героиня одной из родовых саг.

18. КЗ. С. 385.

19. ИС II:2. С. 258 (Сага об Ароне сыне Хьерлейва. Гл. VIII).

20. КИ. С. 512.

21. СОДВ. С. 109, 11, прим. 94.

22. ИС II:1. С. 122, 176.

23. Средневековая мера длины локоть-альн (aln) составляла от 48 до 52 см. Названная в саге длина лезвия копья удивляет, но либо авторам саг было виднее, либо они «приукрасили» копье Торольва.

24. ИС I. С. 158.

25. Там же. С. 295. Впрочем, лев, нарисованный на щите, является, как справедливо отмечают издатели этой саги, для X в. — явный анахронизм, допущенный в XIII в. создателем ее письменного текста. Такой же анахронизм (щит со львом) имеет место в «Саге о Ньяле». Анахронизмом является и описание щита с изображением оленя.

26. Там же. С. 572.

27. Сага об исландцах. Гл. 45, 53.

28. Там же. Гл. 155.

29. КЗ. С. 395.

30. СОДВ. С. 60—61.

31. ИС II:2. С. 116, 120.

32. КИ. С. 100.