Дети и родители, братья и сестры; наследственные права

Отношения между братьями и сестрами складывались по-разному. В большинстве случаев дети из одной семьи стояли друг за друга стеной. Благородный Гисли (герой одноименной саги) взял на себя убийство человека, чтобы отвести подозрение от истинного убийцы — своего брата Торкеля, который, однако, оказался на редкость неблагородным и неблагодарным и в трудную для Гисли минуту уклонился от помощи ему. Интересен другой случай, касающийся взаимных отношений детей в семье. Некую девушку выдали замуж вопреки воле брата, с которым она была очень дружна, и, похоже, ее собственной воле. И вот, выходя замуж, девушка «передала право» брату на все свое наследственное «добро», а это была порядочная сумма денег («сотен 20 монет»), а также «два самых главных сокровища — ожерелье и конь Черногривый»¹. Тем самым любящая сестра обделила своих возможных детей. Судя по «Старшей Эдде» («Краткая песнь о Сигурде», ст. 25), братья считались защитниками сестры, а для нее гибель брата становилась «наибольшим горем». В сагах неоднократно описываются ситуации, когда братья занимаются общим делом, бок о бок сражаются, мстят друг за друга, заботятся о судьбе сестры, а сестра мстит убийце брата, даже если это ее муж или родня по мужу. Стурла сын Снорри сына Стурлы горевал о своем погибшем брате Сигвате, «хотя им с братом порой не хватало удачи жить в согласии» («Сага об исландцах», виса № 75). В той же саге (гл. 90) герой при прощании с гостившим у него братом дарит тому «золоченое копье», заметив при этом, что «им [братьям] не подобает расставаться без подарков, учитывая то, сколь редко они встречаются».

Но подчас бывало, что братья оказывались столь несходными по характеру и поведению, что их дружба становилась невозможной² и даже возникала вражда. Один из персонажей поэмы «Беовульф» убил, правда случайно, родного брата, но, несмотря на такое преступление, к удивлению и осуждению поэмы, был в почете при дворе. Между тем подобное деяние заслуживало самого страшного наказания. В перебранке на пиру убийце адресованы такие слова: «...известно, что ты убийца своих сородичей, братьев кровных, — проклятье ада, как ни лукавь, тебя не минет!» (ст. 500, 580—590 и др.). В «Пророчестве Вёльвы» распад родственных связей, когда «братья начнут биться друг с другом», — самое страшное, что ждет людей.

После смерти родителей старший брат (или братья) становился опекуном сестры, нес за нее ответственность. Надписи на рунических камнях нередко сделаны сестрой по погибшему брату. Но баллады сохранили мотив иных отношений как между братом и сестрой, так и между двумя сестрами-сиротами (когда одна из них губит другую³. Вражда происходила как из-за наследства, так и по причине ревности.

Дети наследовали имущество родителей. Чаще всего жить на хуторе отца оставался младший сын, так как к моменту введения членов семьи в наследство старшие дети уже могли выделиться, получив свою долю⁴. Если хозяин гарда был женат не один раз и имел детей от каждой жены, дети наследовали добро только своей матери, наследство же отца делилось между всеми детьми, если не было его особого завещания. В среде элиты подчас наследовалась и должность, например, место годи (главы капища и соответствующего судебного округа), в том случае, если сын достиг «положенных лет»⁵. Какой именно возраст имеется в виду, сага не разъясняет. Обычно, как говорилось выше, скандинав считался правоспособным с 18 лет, хотя в сагах имеются примеры, когда выделялись, получая свою долю наследства, и более молодые люди, а также когда виру за убийство получали 16-летние наследники. Полное право отделиться от отца, забрав при этом свою долю имущества, получал сын после женитьбы⁶, но на практике выделялись из отцовского дома и до брака.

Оставшись сиротами и желая разделиться, два сына поступили следующим образом: один взял «дом и отцову землю», другой — движимость («Сага о Гисли», гл. X). Одновременно они «поделили» воспитанников-родичей, девочку и мальчика, живших в доме их отца. В каких-то случаях братья после смерти отца жили и вели дела совместно.

Так, два брата, Торд и Торгейр, совместно «распоряжались унаследованным от отца имуществом» (там же). В саге это объясняется тем, что «братьям сподручнее вместе смотреть за своим добром», что «самое лучшее для братьев — видеть свою собственность неподеленной». Но чаще всего дети, достигшие совершеннолетия, взрослые и, особенно, собирающиеся жениться, выделялись еще при жизни отца. Оставшись сиротами после матери, ее сыновья Клэнг и Орм требуют от отца половину всего имеющегося имущества, поскольку брак родителей был заключен на половинных началах. Но отец отказывается разделить с ними земли и хутора, входившие в состав недвижимости этой богатой семьи, поскольку на них он «потратил свои деньги». В конце концов братья поделили «драгоценности и книги» (!)⁷.

Гуталаг запрещает братьям, оставшимся сиротами после отца, делить унаследованное имущество, если младший из них еще полностью не возмужал, т. е. старший брат должен заботиться о младшем. Когда же и тот достигнет совершеннолетия, они могут разделиться и разъехаться, взяв с собой причитающиеся каждому «кошелек и чаши» — предметы, служащие символами наследства и его раздела (гл. 20).

Дочь обычно наследовала долю в движимом имуществе отца, прежде всего свое приданое и вено, как и долю материнского имущества. В редких случаях в состав приданого входила земля («Сага об Эйрике Рыжем», гл. III). После смерти отца землю могла унаследовать дочь, если она была его единственным ребенком. Согласно Гуталагу, женщины могли наследовать имущество не только после своей матери и бабки по матери, но и бабки по отцу (гл. 20:3, 4).

В целом имущественные дела, в том числе права на наследство, были все же достаточно запутанными, конфликты, которые часто возникали по этим поводам, выносились на тинг и, судя по сагам, каждый такой случай рассматривался там особо, с привлечением свидетелей. Сложности возникали и из-за плохого отношения мачехи к пасынку или падчерице, причем и здесь вопрос об имуществе занимал не последнее место. Этот интернациональный сюжет также отражен в скандинавских балладах⁸. Вместе с тем обычное право, а вслед за ним и письменные законы заботились о соблюдении наследственных прав детей, особенно сирот и несовершеннолетних, которые вместе с положенным им имуществом попадали под опеку родичей или иных лиц⁹. Вероятно, в этом случае родня назначала попечителя, обычно это был кто-то из числа родичей либо близких друзей дома. Такой вывод следует из истории Халльдоры дочери Туми: когда она осталась без отца, родня и попечитель решали вопрос о ее замужестве. Таким попечителем был, например, Асмунд, у которого в доме воспитывался осиротевший родич Торгильс сын Мака. Когда он вырос, то стал очень сильным и «с помощью Асмунда нажил большое богатство»¹⁰.

Как уже говорилось выше (часть 2), человек эпохи викингов мог завещать свое (но не родовое!) имущество названому брату. В «Саге о Фритьофе Смелом» рассказывается о присвоении собственности изгнанника конунгом (гл. X). Присвоение чужой собственности, в том числе земли и хутора, не только конунгами, и не только изгнанника, нередко описывается в сагах.

Немаловажной составной частью наследства, которое доставалось детям, были мудрые нравоучения родителей или старших родичей. Давать и просить «хорошие советы» было отражено в народной саге. Впрочем, различные варианты этой практики были известны всей Европе. Судя по сагам, хорошие советчики ценились высоко, плохих же считали злыми людьми и почти приравнивали к колдунам, так как существовало представление, что плохое слово может притянуть и плохое дело. Лучшим же советчиком был хороший отец. Существовал, например, такой сюжет, почти библейский: отец награждает сына, своего любимца, хорошими советами; сын им не следует, из-за чего претерпевает ряд неприятностей и в конце концов убеждается в правоте и добрых намерениях отца. Советы в саге (в частности, мифологической саге, переработанной в XIV в.) таковы: не служить у государя («кесаря»); не совершать того, что ведет к смерти или суду; проверять способность жены хранить секреты¹¹ и т. д.

Примечания

1. ИСИЭ. С. 448.

2. IMS. P. 44—45.

3. Ballades. S. 69—70 («Her Peder och hans syster»), 53 («De trå systrarna»).

4. См., например, «Сагу о Торстейне Белом», согласно которой гард отходит к третьему сыну одного из персонажей.

5. КЗ. С. 18. Ср.: Гуталаг, 20:6.

6. ИС II:2. С. 39.

7. Сага об исландцах. Гл. 149. 1241 г.

8. По поводу наследства см. также: «Сага о Хромунде Грипссоне», «Сага о Фритьофе Смелом» и др.

9. Судя по известным законам уэссекского короля Инэ, так же обстояло дело и в англосаксонском обществе, где отцовская родня считалась обязанной оказывать помощь вдове домохозяина (ceorl) с сиротами по крайней мере до тех пор, пока младший ребенок не достигнет 10 лет. Помощь заключалась в охране сиротского владения, а также в том, что родичи (magas) давали подопечной семье летом корову, а на зиму — быка (Глебов, 2003. С. 34—35).

10. Сага о Греттире. Гл. XXV.

11. IMS. P. 19, 20.