IV. Нансенъ въ Ледовитомъ океанѣ

Ярко свѣтило солнце, когда Нансенъ въ первый разъ покинулъ родину, чтобы отправиться въ Ледовитый океанъ. Скоро должна была наступить весна, которую онъ такъ любилъ; но онъ не задумался отказаться отъ тѣхъ радостей, которыя она ему сулила, чтобы итти на суровый подвигъ, на то дѣло, которому онъ себя посвятилъ. Нансенъ никогда не колебался между выборомъ того, что должно было быть сдѣлано, и пріятной жизнью. Онъ зналъ, что цѣль жизни и полезная дѣятельность достигается только неуклоннымъ принесеніемъ въ жертву пріятнаго полезному.

Ледовитый океанъ произвелъ на Нансена громадное впечатлѣніе, хотя онъ вовсе оказался не такимъ, какимъ онъ себѣ его представлялъ. Не глыбы льда, подобныя горамъ, увидѣлъ онъ, а плоскія бѣлыя льдины, зеленовато-голубую воду и ослѣпительный блескъ безконечнаго серебристаго моря льда — вотъ что представилось его взору.

Первымъ признакомъ близости Ледовитаго океана была зеленая чайка, или буревѣстникъ. Она летаетъ въ сотняхъ миль отъ берега и словно сторожитъ входъ въ область полярныхъ льдовъ.

Недѣлю летѣлъ корабль на сѣверъ отъ Норвегіи. 18 марта онъ вступилъ въ область льдовъ; Нансенъ услышалъ впервые слова: «ледъ впереди», и выбѣжалъ на палубу. Кругомъ былъ мракъ, но среди этого мрака онъ увидѣлъ что-то бѣлое: это была первая ледяная глыба. За нею плыли другія; онѣ ныряли и снова появлялись на поверхности воды и съ шумомъ и трескомъ плыли мимо корабля. Шумъ этотъ все усиливался; онъ происходилъ отъ надвигавшагося льда.

Многимъ бы надоѣло видѣть передъ собою только ледъ, воду и небо, но Нансенъ находилъ красоту и въ этомъ однообразіи. Онъ любилъ природу во всѣхъ ея видахъ и не чувствовалъ себя одинокимъ вдали отъ полей и луговъ, пасущихся коровъ, дыма изъ трубъ хижинъ родныхъ деревень. Здѣсь на сѣверѣ нѣтъ ничего похожаго на обыкновенную жизнь, къ которой мы привыкли. «Но тотъ — говоритъ Нансенъ, — кто ищетъ въ природѣ мира, постоянства и свободы, найдетъ ихъ здѣсь».

Кораблю «Викингъ», на которомъ плылъ Нансенъ, пришлось выдержать много бурь и борьбы со льдами. На ловлю тюленей они опоздали и принялись за нее гораздо позже; лучшее время было упущено. Цѣлый мѣсяцъ стоялъ корабль, затертый льдами, у восточныхъ береговъ Гренландіи, и здѣсь Нансену удалось въ первый разъ вступить въ бой съ бѣлымъ медвѣдемъ; этой встрѣчи онъ ждалъ съ нетерпѣніемъ. Много разъ ему приходилось сталкиваться съ этимъ жителемъ сѣверныхъ льдинъ, приходилось гоняться за медвѣдемъ, перепрыгивая съ льдины на льдину, попадать въ полыньи и даже переплывать ихъ, чтобы потомъ снова карабкаться на ледъ и бѣжать на разстояніи нѣсколькихъ верстъ.

Однажды съ корабля увидѣли разомъ трехъ медвѣдей. Охотники уже пошли за ними; Нансенъ только что вернулся съ охоты, совсѣмъ промокшій, но это не помѣшало ему опять броситься за медвѣдями. Люди выстрѣлили въ одного изъ нихъ, но только ранили его; медвѣдь съ ревомъ бросился въ сторону. «Я пустилъ ему пулю прямо въ грудь, — разсказываетъ Нансенъ: — онъ свалился, но вскорѣ вскочилъ и побѣжалъ отъ меня прочь. Я за нимъ; онъ повернулся, и я пустилъ ему пулю въ лобъ. Онъ издохъ. Надо было двинуться за слѣдующимъ медвѣдемъ, который доѣдалъ остатки тюленя. Онъ такъ увлекся своимъ обѣдомъ, что мы подошли къ нему на разстояніе выстрѣла. Я свистнулъ разъ, другой, чтобы онъ поднялъ голову. Я прицѣлился въ спину и выстрѣлилъ, другіе товарищи тоже выстрѣлили вмѣстѣ со мною. Медвѣдь заревѣлъ и бросился въ воду. Я надѣялся, что онъ сейчасъ вылѣзетъ и я его прикончу; но хитрый Мишка спрятался за глыбу льда и принялся удирать. Выстрѣлъ, пущенный вдогонку, не попалъ, и мнѣ пришлось бѣжать за нимъ, а вскорѣ броситься вплавь черезъ большую полынью. Медвѣдь и я, мы оба летѣли, не разбирая ничего; то я настигалъ его, то онъ опять удиралъ отъ меня. Одна полынья за другой оставались за нами; я или перепрыгивалъ, или переплывалъ ихъ; обходить не было времени. Наконецъ медвѣдь сталъ уставать; онъ спрятался за глыбу льда, но, когда я подбѣжалъ къ нему, онъ снова бросился впередъ и прибавилъ рыси. Немного погодя, мнѣ удалось-таки нагнать его и выстрѣлить; пуля прошла въ грудь; другой выстрѣлъ въ ухо покончилъ его жизнь. Я очутился одинъ съ медвѣдемъ, а корабль былъ такъ далеко, что отъ него были видны однѣ мачты. Со мною были только ружье и перочинный ножикъ. Взобравшись на самую высокую глыбу льда, я навѣсилъ шапку на ружье и помахалъ ею, чтобы дать знать, гдѣ я. Потомъ принялся снимать съ медвѣдя шкуру перочиннымъ ножомъ; это было не совсѣмъ легкое дѣло: пришлось отрѣзать голову и лапы, чтобы не испортить шкуры. Вскорѣ подоспѣлъ товарищъ, и мы сняли шкуру и поволокли ее на корабль. Всего за время стоянки мы убили 19 медвѣдей».

Нансенъ занимался не одною охотою; онъ много сдѣлалъ научныхъ наблюденій, строго исполняя все, что совѣтовалъ ему профессоръ. Кто любитъ природу такъ, какъ Нансенъ, тотъ не довольствуется однѣми книжками, а старается самъ прослѣдить жизнь во всемъ, что окружаетъ человѣка. Ученые уже обратили вниманіе на труды молодого человѣка, и когда Нансенъ вернулся на родину послѣ перваго путешествія, ему предложили мѣсто въ музеѣ, въ городкѣ Бергенъ.

Предложилъ ему это мѣсто старый профессоръ Даніэльсонъ. Для молодого человѣка было счастьемъ попасть подъ начало къ такому человѣку, какимъ былъ этотъ профессоръ: онъ самъ устроилъ музей въ маленькомъ городкѣ и, несмотря на свои научные труды, принималъ горячо къ сердцу общественную жизнь родной страны. Онъ былъ членомъ стортинга¹, членомъ-основателемъ театра въ Бергенѣ, устраивалъ тамъ картинную галлерею, литературное общество, былъ представителемъ «Общества взаимной помощи», членомъ городского управленія, словомъ, не отказывался ни отъ какого дѣла, которое могло служить на пользу его согражданъ. Девизомъ этого старика было: «богатство минетъ, родные умрутъ, самъ умрешь; одно, знаю я, никогда не умретъ: посмертный судъ надъ человѣкомъ». При всѣхъ своихъ трудахъ, профессоръ былъ веселымъ человѣкомъ, любилъ общество и за стаканомъ вина сіялъ добродушною радостью и велъ остроумную бесѣду. Нансена онъ очень полюбилъ и несомнѣнно имѣлъ на него большое вліяніе. Они очень подружились.

Прошло много лѣтъ; отплывая отъ береговъ Норвегіи къ сѣверному полюсу, Нансенъ не забылъ своего друга и написалъ ему прощальное письмо 16-го іюня 1893 года. Вотъ что онъ пишетъ въ концѣ письма:

«Еще разъ благодарю Васъ за то, чѣмъ Вы были для меня, дорогой другъ-отецъ; судьба развела насъ по разнымъ дорогамъ, такъ что намъ больше не придется трудиться вмѣстѣ. Но близъ ли Васъ, далеко ли отъ Васъ, я сохраню къ Вамъ всю мою привязанность и глубочайшее уваженіе. День Вашей жизни, склоняясь къ вечеру, такъ хорошъ, а оглядываясь назадъ, Вы видите прекрасно проведенный день! Для меня наступилъ только еще полдень и, вѣроятно, мнѣ остается еще много поработать, но Вы всегда будете стоять передо мною живымъ свѣтлымъ примѣромъ и, если я устану, ослабѣю, Ваша сила воли, Ваша неутомимая дѣятельность послужатъ путеводной звѣздой и мнѣ, какъ многимъ другимъ. Тысячу разъ прощайте и до свиданія! Вашъ преданный и вѣрный Фритіофъ Нансенъ».

Уже въ то время, когда Нансенъ работалъ въ музеѣ Бергена подъ руководствомъ стараго профессора, многіе изъ друзей молодого ученаго удивлялись его сильной волѣ и настойчивости въ трудѣ. Какую бы задачу онъ себѣ ни поставилъ — большую или малую, — онъ непремѣнно стремился довести ее до конца. Но его никто не назоветъ ни суровымъ, ни скучнымъ человѣкомъ. Онъ любитъ музыку, пѣніе, танцы, стихи; знаетъ наизусть цѣлыя стихотворенія и поэмы. Какой-нибудь пустякъ можетъ радовать его, какъ ребенка, и ясная веселость его души производитъ на всѣхъ отрадное впечатлѣніе.

Въ 1885 г. Нансенъ уже подумывалъ о томъ, чтобы оставить музей въ Бергенѣ; ему хотѣлось проѣхать въ Америку, а затѣмъ въ Гренландію. Сохранилось письмо Нансена къ отцу, писанное 19 марта 1885 года. Въ немъ онъ высказываетъ свой взглядъ на жизнь: съ величайшимъ терпѣніемъ готовъ онъ помириться съ самою скромною жизнью, разъ дѣло идетъ о дорогой ему наукѣ, въ которой заключается счастье его жизни, и ради которой охотно можно пожертвовать всѣмъ: богатствомъ, роскошью и удобствами жизни. — «Нуждаться въ маломъ, — пишетъ онъ, — лучшій капиталъ, чѣмъ зарабатывать много. Потребность въ большомъ заработкѣ создаетъ людей зависимыхъ, связанныхъ; способность же ограничивать свои нужды малымъ создаетъ свободныхъ людей. Человѣку, нуждающемуся въ маломъ, легче стремиться къ цѣли, да и жизнь его будетъ полнѣе, богаче содержаніемъ, нежели жизнь того, кто нуждается во многомъ».

Въ Америку Нансену ѣхать не пришлось, а поѣхалъ онъ, нѣсколько времени спустя, въ Италію, въ Неаполь, гдѣ жилъ знаменитый ученый зоологъ Дорнъ; такъ какъ зоологія была особенно дорога Нансену, то онъ и направился туда, гдѣ все было устроено для работъ по этой отрасли науки. Онъ занялся тамъ изученіемъ морскихъ животныхъ, рыбъ и безпозвоночныхъ животныхъ, и труды его по изслѣдованію этихъ животныхъ составили его славу, какъ ученаго.

Не теряя времени и занимаясь любимой наукой, Нансенъ продолжалъ думать о путешествіяхъ. Его подвижной натурѣ не сродно было сидѣть только за микроскопомъ², а хотѣлось еще посмотрѣть на Божій міръ и пробраться поближе къ странѣ вѣчныхъ льдовъ, героемъ которой ему суждено было сдѣлаться въ самомъ непродолжительномъ времени.

Примечания

1. Такъ называется въ Швеціи и въ Норвегіи собраніе выборныхъ изъ всѣхъ сословій, которое разсматриваетъ и рѣшаетъ государственныя дѣла и постановляетъ законы.

2. Снарядъ въ видѣ трубки, съ увеличительными стеклами, разсматривая въ него мелкіе, прозрачные предметы, мы видимъ ихъ въ нѣсколько сотъ и тысячъ разъ больше ихъ естественной величины.