Введение

В 1906 г. молодой историк по имени Хальвдан Кут, ставший в дальнейшем международно признанным ученым и министром иностранных дел Норвегии, опубликовал скромную на вид небольшую книжечку под названием, которое можно перевести как «Идея мира в норвежской истории»¹. Подзаголовок книги, более точно отражающий ее содержание, звучал следующим образом: «Норвегия и развитие международного права». Главная идея Кута заключалась в том, что малым демократическим странам принадлежит особая миссия: выступать и бороться за мир, построенный на правосудии, а не на силе. Его попытку представить историю Норвегии, начиная со времен основания средневекового королевства, как сплошную борьбу за мир, вряд ли можно считать убедительной. Но он с полным основанием отмечал приверженность Норвегии нейтралитету и поддержку ею арбитражных договоров начиная с конца XIX в., о чем я уже упоминал в предыдущих главах. В заключительном абзаце книги он выразил надежду, что Норвегия вместе со своими скандинавскими соседями и Швейцарией станет тем источником, откуда идея мира между народами распространится по всему земному шару: «Мир и правосудие — самый надежный щит для стран и народов, и те, кто сделал мир своей целью, займут тем самым почетное место в мировой истории». Большое значение, придававшееся в книге Кута арбитражным договорам, и его описание успешных действий Норвегии по мирному расторжению унии с Швецией свидетельствуют о том, что он четко понимал: если Норвегия хочет стать примером для других стран, нужны дела, а не только слова. Но Кут не был пацифистом — в 1902 г. он даже подал в отставку с поста председателя Норвежской ассоциации сторонников мира, когда ее члены проголосовали за то, чтобы осудить даже оборонительные войны против иностранных агрессоров.

После Первой мировой войны репутация Норвегии в качестве сторонника мирного урегулирования международных споров по-прежнему основывалась на серии арбитражных договоров. В остальном, как отмечалось в одной из предыдущих глав, ее борьба за мир ограничивалась одними словами. Предпринятые Норвегией радикальные меры по одностороннему разоружению хотя и изображались как миротворческий акт, но на деле были обусловлены иными причинами: распространенным восприятием Первой мировой войны как «войны за то, чтобы больше не было войн», отсутствием ярко выраженных внешних угроз безопасности страны и отношением НРП к вооруженным силам как орудию буржуазии в борьбе против рабочего класса. И все же большинство норвежцев считали свою страну знаменосцем мира, гордо указывая на деятельность Фритьофа Нансена в качестве представителя Лиги наций во время голода в Советской России и в ходе переселения беженцев после греко-турецкого конфликта. Тот факт, что право присвоения Нобелевской премии мира было доверено Норвегии — специальному комитету, назначаемому стортингом, — также рассматривалось как уважение к миротворческим заслугам страны. Похоже, мало кто замечал, что Нансен был прежде всего прагматиком, человеком действия, обращавшим мало внимания на высокие идеи норвежских политиков, — его эффективные усилия по переселению мусульман из Греции и греков из Турции чрезвычайно напоминают повсеместно осуждаемые ныне «этнические чистки». Что же касается Нобелевской премии мира, то в последних исторических исследованиях большое внимание уделяется вопросу о том, каким образом в отборе лауреатов в период до Второй мировой войны отразился внешнеполитический курс Норвегии². Очевидно, что в этом отборе проявились идеалы, которые, как надеялись норвежцы, восторжествуют в международных отношениях. Наделе же список лауреатов за 1901—38 гг. указывает на то, что миротворчество считалось делом рук ныне в основном позабытых идеалистов-мыслителей и писателей: туда лишь изредка попадали практики вроде Теодора Рузвельта, Остина Чемберлена, Аристида Бриана, Густава Штреземана — и самого Фритьофа Нансена.

В целом, как я уже пытался доказать на страницах этой книги, стремление Норвегии к миру, международному праву и разоружению в период до Второй мировой войны представляло собой причудливую смесь реализма, наивности и «личной заинтересованности». «Личный интерес» заключался в том, что Норвегия, не относясь к числу «неудовлетворенных» государств и не имея притязаний, способных привести к вооруженным конфликтам с другими странами, могла только выиграть от прекращения войн между государствами. Реализм этой политики состоял в ее основополагающей идее о том, что выживание и процветание малых государств требуют замены международной анархии и ее антитезы — преобладания великих держав — более организованным мироустройством на основе международного права. Наивность же проявлялась в предположении, что необходимо просто убедить другие государства, лишенные таких преимуществ, как неоспоримые границы и относительно однородный национальный состав населения, следовать по «североевропейскому пути».

Политика, основанная на этих трех элементах, не могла не претерпеть изменений, столкнувшись с ужасами Второй мировой войны и длительным «вооруженным перемирием»в период «холодной войны», а также с происходившим в эти годы переходом Норвегии от позиции наблюдателя к роли активного участника в международной силовой политике. Но лежащие в ее основе идеи оказались чрезвычайно живучими — они не только успешно пережили «холодную войну», но и укрепляются по мере того, как мир вступает в новое тысячелетие. В новой обстановке их «упаковка», возможно, несколько изменилась, но главная мотивация — убежденность в том, что Норвегии принадлежит особая роль: провести человечество по прямой, но узенькой тропинке к миру, основанному на международном праве и гуманитарных ценностях, — оказалась удивительно стойкой. Кто-то предпочитает называть это явление «нравственной внешней политикой» Норвегии. Я же определяю его как «миссионерский импульс». На мой взгляд, давняя и прочная норвежская традиция — посылать миссионеров в менее благополучные страны — является одним из важнейших источников усилий Норвегии в борьбе за лучший, более безопасный мир в послевоенные годы.

Примечания

1. Halvdan Koht, Fredstanken i Noregs-sogo: Noreg i den samfolkelege rettsvoksteren (Oslo 1906).

2. См. The Norwegian Nobel Institute Series Vol. 1 (2000) Nos. 1—3, содержащие статьи И вара Либека, Асле Свеена и Эйвинда Стенерсена (Ivar Libæk, Asle Sveen, Øivind Stenersen).