1945—70: антиколониализм, помощь развивающимся странам и миротворчество под эгидой ООН

Твердая и неизменная поддержка Организации Объединенных Наций с момента ее создания в 1945 г. была одним из главных направлений декларируемого внешнеполитического курса Норвегии. В официальных заявлениях участие в деятельности ООН часто называлось «краеугольным камнем норвежской внешней политики». Эта формулировка сохранилась — пусть и в слегка модифицированной форме «одного из краеугольных камней» — после того, как НАТО сменила ООН в «формуле безопасности» Норвегии. Избрание Трюгве Ли, министра иностранных дел Норвегии в военные годы, первым Генеральным секретарем ООН очевидным образом укрепило репутацию всемирной организации в общественном мнении Норвегии как воплощения идеалов, пусть пока недостижимых, но уже явно различимых на горизонте. Если деятельность Совета Безопасности оказалась разочаровывающей, Норвегия всегда могла сосредоточить внимание на участии в работе других органов, например Экономического и Социального Совета или Совета по опеке. Уходя с поста министра иностранных дел Норвегии, чтобы вступить в должность Генерального секретаря ООН, Трюгве Ли с гордостью упомянул о гуманитарной деятельности великого норвежского героя Фритьофа Нансена в качестве уполномоченного Лиги наций в 1920-х гг. и поклялся, что Норвегия будет следовать его примеру.

Как мы уже видели, Норвегия в рамках ООН и на других форумах была в первых рядах сторонников превращения фашистского режима Франко в изгоя цивилизованного мира. Однако в итоге Норвегия — зачастую, но не всегда, вместе со своими североевропейскими соседями — брала на себя авангардную роль в другой сфере — вопросах деколонизации и помощи в целях развития стран¹. У Португалии и Франции, чья политика и действия в отношении их африканских и восточноазиатских колоний подвергались особенно резкой критике со стороны норвежцев, это вызывало немалое раздражение. Однако критика Осло смягчалась учетом положения этих стран как союзников Норвегии по НАТО. В первое время она чаще всего звучала за «закрытыми дверями» встреч участников Альянса, а не в рамках публичной дипломатии с трибуны ООН и других организаций. Но по мере того, как общественное мнение в Норвегии выражало все большее негодование из-за войны Франции в Алжире, правительство оказалось вынужденным перейти к более открытому выражению своей позиции. Война в Индокитае вызывала не столь однозначную реакцию, поскольку отчасти ее можно было расценивать в контексте сдерживания общего наступления коммунистов, направленного против интересов и позиций Запада. В 1952 г. Норвегия даже поддержала единогласно принятую резолюцию НАТО, где заявлялось о полном соответствии борьбы французов в Индокитае целям и идеалам Атлантического сообщества. Но внутри страны это вызвало такую бурю негодования, что правительство убедилось в необходимости в будущем занимать более жесткую позицию в отношении любых шагов, которые могли быть истолкованы как «косвенное соучастие» Норвегии в колониальных войнах ее натовских союзников. На этот курс воздействовало и растущее влияние группы неприсоединившихся государств в ООН — они ожидали от Норвегии недвусмысленной поддержки борьбы за независимость бывших колоний.

Ранее усилия Норвегии по поддержанию «нравственного» облика своей внешней политики можно было ограничивать словесным или риторическим уровнем. Однако в деле помощи развивающимся странам требовалось нечто большее — по крайней мере деньги. В 1950-х гг. финансовое положение Норвегии не позволяло ей выделять сколько-нибудь значительные суммы на эти цели. Как уже отмечалось, она сама в больших объемах получала экономическую и военную помощь, а также средства на создание инфраструктуры. Первые ассигнования, выделенные Норвегией в рамках различных программ технической помощи под эгидой ООН и ее учреждений, были весьма скромными. Но с 1954—55 гг. картина стала меняться, отчасти из-за стремления «перегнать» в этой области Швецию и Данию. На какое-то время Норвегия и Дания стали крупнейшими вкладчиками в эти программы (в пропорции к численности их населения и размерам ВНП). В целом Норвегия отдавала предпочтение многосторонним программам помощи в рамках ООН и ее учреждений перед более «эгоистичными» межгосударственными программами. Однако в 1952 г. она предприняла смелый шаг, став инициатором двусторонней программы помощи рыбацким поселкам в штате Керала на юго-востоке Индии. Помимо щедрых ассигнований из государственных фондов программа предусматривала общенациональный сбор пожертвований отдельных граждан, тем самым превращаясь из обезличенного государственного мероприятия в личное дело «простого человека», в котором каждый мог принять участие.

Этот плакат является свидетельством стремления превратить норвежский проект помощи Индии в подлинно «общенародное» дело. Входе рекламной кампании «Народной акции в поддержку экономически слаборазвитых районов» — тогда последняя формулировка еще не считалась «политически некорректной» — использовался и железнодорожный «агитвагон» с популярными радиоведущими, которые ездили по стране с концертами, исполняя песни примерно такого содержания: «Помогая Траванкору, мы воплощаем в жизнь свою жажду строить — наше время требует действий ради лучшего будущего: и вот наша помощь летит из Норвегии на орлиных крыльях».

Из-за установленных при осуществлении проекта межличностных связей, а также потому, что Норвегия была первой после Соединенных Штатов страной, не считая бывших метрополий, оказывающей помощь развивающемуся государству на двусторонней основе, совместный проект с Индией в области рыболовства стал чрезвычайно удачным рекламным ходом. Внутри страны, невзирая на значительный скептицизм консервативных кругов, программа хорошо вписалась в русло «миссионерского импульса» центристских партий, имевших немало сторонников в тех районах, где избиратели традиционно жертвовали денежные средства различным христианским миссионерским организациям. Рабочее движение, в свою очередь, видело в ней блестящее воплощение традиционных социал-демократических идеалов международной солидарности и озабоченностью гуманитарными проблемами. Более практическим мотивом программы было искоренение бедности как источника коммунистического влияния. Выбор момента для этой инициативы также был отчасти связан с необходимостью дать общественности позитивную тему для размышлений в такой период, когда политические дебаты в основном сосредоточивались вокруг постоянного роста оборонного бюджета. Дополнительным преимуществом в этом отношении была, согласно одной записке руководства НРП, возможность «привлечь к осуществлению идеалистической акции тех многочисленных норвежских «интеллектуалов», которые считали, что несомненная зависимость Норвегии от капиталистической Америки не дает им свободно дышать, и чьим единственным видом деятельности до сих пор были периодические нападки на внешнеполитическую позицию Норвегии»².

Выбор Индии в качестве объекта этой новаторской акции также был очевиден. Она являлась крупнейшей демократической страной мира, к тому же англоязычной, и обладала работоспособным административным аппаратом. Отраслевая направленность проекта также не была случайна: уж в рыболовстве-то норвежцы знали толк. Правда, при столкновении с индийскими реалиями выяснилось, что это предположение было несколько наивным. Потребовалось несколько лет, пока заработали система промысла с более крупными судами, снабженных моторами, и кооперативные сбытовые структуры. Поскольку для использования моторных судов требовались и капитал, и знания, от реализации проекта в целом больше выиграли посредники, чем деревенские рыбаки, которым он был призван помочь. Однако его осуществление не только продолжалось, но и было распространено на другие районы побережья, какое-то время поглощая более половины всех ассигнований Норвегии на помощь развивающимся странам. Когда через двадцать лет программа была свернута, мнения о ее результатах и достоинствах разделились — да и сейчас остаются неоднозначными. Справа она подвергалась критике в качестве яркого примера того, как норвежцы вели себя как «простаки за границей» в том смысле, что это была пустая трата денег. Слева же программу критиковали за то, что она принесла больше выгод имущим, чем обездоленным. Но по крайней мере проект, судя по всему, сыграл большую роль в создании современной рыболовной отрасли в Индии, и процветание, которое он принес в города на побережье, постепенно распространилось и на жителей деревень.

Другим практическим вкладом Норвегии в дело мира стало ее широкое участие в военных и полувоенных операциях по поддержанию мира под эгидой Организации Объединенных Наций. Это участие не возникло на пустом месте: еще в 1920 г. Норвегия, откликаясь на призыв Лиги наций, подготовила роту солдат для участия в международных силах, призванных выполнять надзорные и полицейские функции в ходе референдума о международном статусе Литвы. Тогда этот контингент остался дома. Миротворческая деятельность Норвегии в рамках ООН началась в 1949 г. в довольно скромных масштабах: пять армейских офицеров вошли в состав Группы военных наблюдателей ООН в Индии и Пакистане, направленной в Кашмир для наблюдения за выполнением перемирия между Индией и Пакистаном. Следующая акция носила совсем иной характер. В ответ на обращение командования сил ООН входе войны в Корее Норвегия в 1951 г. организовала близ Сеула передвижной полевой госпиталь — NORMASH. Однако главной ареной участия Норвегии в операциях ООН по поддержанию мира стал Ближний Восток.

Образование государства Израиль с самого начала пользовалось твердой и явной поддержкой в Норвегии. Образ еврейского народа, который, едва оправившись после зверского истребления гитлеровской Германией, пытается построить на Святой Земле небольшое социал-демократическое государство, не мог не взволновать народ другого малого социал-демократического государства — народ, религиозное чувство которого пробуждалось при одном упоминании географических названий этих мест. Существование в Норвегии миссионерского общества, целью которого было обращение евреев в протестантскую веру, как и тот факт, что многие склонны были винить евреев в смерти Иисуса Христа, мало что значили на фоне этой волны сочувствия. Рост напряженности между Израилем и арабскими странами в 1948 г. привел к появлению в регионе первых норвежских военных в составе войск ООН по поддержанию мира — офицеров Органа ООН по наблюдению за выполнением условий перемирия в Палестине (ОНВУП).

Произраильская позиция Норвегии несколько пошатнулась после Суэцкого конфликта осенью 1956 г. Хотя союзником Израиля в этом случае являлся другой традиционный друг Норвегии — Великобритания, военная акция против Египта была явным нарушением международного права, способным к тому же привести к усилению советского влияния во взрывоопасном ближневосточном регионе. Одновременно, будучи одним из крупнейших морских государств, Норвегия была озабочена тем, чтобы Суэцкий канал оставался открытым — именно это, наряду со стремлением поддержать ООН, стало причиной ее участия в разработке резолюции Генеральной Ассамблеи о создании Первых чрезвычайных вооруженных сил ООН (ЧВС ООН I) для обеспечения наблюдения за выводом войск и контроля за прекращением боевых действий. Уже через несколько дней Норвегия подготовила для участия в этих силах пехотную роту. Позднее ее контингент увеличился: Норвегия и Дания, объединив свои усилия, направили в регион батальон с тыловыми подразделениями. За десять лет операций ЧВС ООН I в регионе, начиная с ноября 1956 г., пока Египет не потребовал их вывода после начала «шестидневной войны» с Израилем в 1967 г., в их составе в общей сложности служили более 11 тысяч норвежских солдат. В тот же период, с 1960 по 1964 г., более одной тысячи норвежских военных приняли участие в операциях ООН в Конго, а также входили в состав краткосрочных миссий наблюдателей в Ливане, Иордании и Йемене.

Примечания

1. Дальнейшее изложение основано главным образом на книге Knut Е. Eriksen, Helge Ø. Pharo; Kald Krig og Internasjonalisering 1949—1965 (т. 5 «Истории норвежской внешней политики»), (Vol. 5, Norsk Utenrikspolitikks Historie), Oslo 1997.

2. Цит. по Eriksen/Pharo. Op. cit. P. 174.