«Нож сказал»: кровная месть

По ходу всего изложенного выше то и дело мелькали упоминания о сведении счетов вне суда, без законного судебного разбирательства. Закон, как уже говорилось, предполагал вполне возможным такое примирение сторон, например за счет своевременной и в должном объеме уплаты виры. Но среди внесудебных форм разрешения конфликтов была и старинная, традиционная кровная месть. Интересно, что она нередко становилась следствием судебной тяжбы, решенной, по мнению одной из сторон, неверно. Так, Эгиль после суда все же убил зловредного Анунда¹. Один из персонажей принял решение судиться из-за убийства его тестя, а когда тяжбу отвели, убил того, кто отвел тяжбу².

Обозначение поступков, подвигов, выяснения отношений и защиты чести как «слов оружия» было в Скандинавии в течение VIII—XIII столетий культурно значимым мотивом³. Это великолепно иллюстрируют и саги, и эпическая поэзия, и поэзия скальдов. «Кровью взыскать с виновного» (поэма «Беовульф», ст. 1276) было долгом, невыполнение которого наносило ущерб чести и законного мстителя, и всего его рода. «Мстить за друзей, а не плакать бесплодно», — учит поэма (с. 1384 и сл.). И не без умысла замечает: «...однако Онела / за смерть племянника не мстил убийце» (ст. 2613), делая намек либо на ослабление родовых уз, либо на нерешительность дяди убитого. Конечно, бывали случаи, когда месть оказывалась невозможной. Например, в той же поэме «Беовульф» повествуется о том, как однажды человек по неосторожности, без всякого злого умысла стрелой убил своего брата. Отец не мог воздать невольному убийце, родному сыну, и убитый остался неотмщенным (ст. 2430—2440).

Не только решительность и бесстрашие в битвах, но и кровная месть за обиду, оскорбление, попрание достоинства, немотивированное ранение и, разумеется, убийство было делом чести для скандинава. И не случайно в сагах, где часто описывается догосударственное общество, это дело чести свершалось неукоснительно. Выполнение его брали на себя дети, братья и шурины, отцы, дяди, близкие друзья, сотоварищи убитого⁴. Когда Ньяля в ходе распри враги сожгли вместе с женой и ребенком в его собственном доме (ок. 1000), это привело к кровопролитнейшим столкновениям сторон на альтинге и кончилось отмщением⁵. За подобное преступление в «Саге о Гисли» отомстили тем, что сожгли поджигателей в их собственном доме⁶.

Скальд из окружения Снорри в висе (№ 27) порицает некое лицо за то, что тот удовольствовался вирой вместо того, чтобы мстить за свои раны: «Огрести за рану / Виру муж решился»⁷. В «Саге об исландцах» (гл. 144) Иллуги сын Торванда, единственный, кто остался в живых из мужчин семьи, отмстил убийством за злодейское сожжение его отца, и все присутствующие сочли это деяние законным. Однако Орэкья, известный интриган, обманом выманил Иллуги «на беседу» и предательски убил его. Мстить за Иллуги уже было некому.

Недавно найденная в Лунде надпись, вырезанная младшими рунами на рукоятке ножа, датируемая первой половиной XI столетия, свидетельствует о выполненной мести: «нож сказал» (knif melti)⁸. В балладах фигурирует «меч-мститель»⁹, в них дочери мстят за отца, юноша — за похищение его невесты и т. д.¹⁰ Когда Торир, который жил у Судоходной реки, убил дружинника, друг последнего Торгейр убил Торира. А когда сын херсира Торкеля Ари был убит мечом Серый клинок, Гисли, другой сын херсира, убил убийцу этим же клинком, отомстил за брата, заодно забрал имущество убитого. Потом он погиб сам, так что третьему брату досталось большое богатство¹¹.

Скромный и молчаливый юноша 17 лет от роду, тоже по имени Гисли, решил отомстить убийце отца или погибнуть. Убийца — королевский дружинник Гьявлан — был в большом почете у конунга и проводил с ним эту зиму в Нидаросе. Гисли тяжело ранил кровника, за что его в оковах бросили в подземелье. Но кровник-христианин перед смертью простил Гисли. Когда тот рассказал это все конунгу, то не только получил его прощение, но стал королевским дружинником вместо Гьявлана¹². Эти события, описанные в «Саге о Гисли сыне Иллуги», относятся к концу XI — началу XII в.

Только в судебнике Магнуса Лагабётера (Исправителя Законов, 1271) в Норвегии отменялась кровная месть и утверждалось обязательное законное правосудие; что характерно, вместе с королем этот закон был принят «учеными мужами страны, лагманами, архиепископом и клиром». Уже с конца эпохи викингов, судя по сагам, кровная месть стала постепенно, медленно заменяться вирой. Во всяком случае, это заметно в отношении древнего правила, согласно которому преступника можно было безнаказанно убить на месте преступления. Теперь вместо этого все чаще предпочитали взять виру.

Нет сомнения, что в условиях отсутствия или слабости государства и его карательных органов, действенной судебно-исполнительной власти, при нередкой коррумпированности судов, самовластии правителей и знати, их вмешательства в судопроизводство и решения судов кровная месть была достаточно действенным методом восстановления справедливости и выполнения долга — при всех отклонениях, перегибах и половодье страстей. Неустоявшееся, полное недомолвок и двойных чтений право, смесь старых и новых норм, отсутствие упорядоченной исполнительной власти естественно восполнялись традиционными народными методами, основанными на господстве силы не меньше, чем на представлениях о справедливости и праве.

Примечания

1. ИС I. С. 145. См. также вису № 14.

2. ИС II:2. С. 111.

3. ИС II:1. С. 517, коммент. 46.

4. См. хотя бы: ИС I. С. 14, 103, 131, 133 и т. д.

5. Там же. С. 635 и сл.

6. КИ. С. 284.

7. Сага об исландцах. Гл. 59. С. 148.

8. ИС II:2. С. 517, прим. 46.

9. Баллада. С. 124.

10. Там же. С. 124, 127, 132, 140 и др.

11. КИ. С. 281—282.

12. Там же. С. 540 и сл.