Некоторые итоговые наблюдения части 4

Итак, где-то со второй половины эпохи викингов в странах Скандинавского региона начался процесс введения христианства и организации церковной жизни. Это событие не было одномоментным, точнее, это было множество связанных с крещением событий и вех, длившихся несколько столетий и переживших саму эпоху викингов. Но оно обусловило постепенный переворот в сознании и самосознании скандинавов, в их культурной идентичности и в конечном счете сыграло решающую роль для интеграции региона в христианскую европейскую цивилизацию Средневековья.

При всем воздействии на фольклорное творчество эпохи викингов со стороны христиан — составителей и редакторов этих произведений, очевидно, что христианство распространялось в Скандинавии долго и трудно. В течение длительного времени оно усваивалось поверхностно и непрочно. Только начиная с XII—XIII вв., т. е. через 100—200 лет после официального введения христианства, в Скандинавии появляются четкие сведения о римско-католических ритуалах, обрядах, касающихся важнейших вех частной и даже публичной жизни. Северный материал свидетельствует, что в этом регионе почти до XIV в. культура не приняла цельного и последовательного христианско-церковного характера.

Правители и их дружины, викинги, купцы, отчасти «могучие бонды» — именно эти социальные группы содействовали христианизации, постройке церквей и введению западных церковных порядков. Христианские молитвы в сагах встречаются только с XIII в.¹ В конце XI—XII в. христианские надписи и символы на рунических камнях стали уже преобладать в том же Свеаланде, но нередко сочетаясь с языческой символикой. Установка памятника по погибшему родичу или другу, что было исполнением долга в языческие времена, теперь стала богоугодным делом; тем не менее наряду с христианской символикой на памятниках можно видеть языческие заклинания против тех, кто порушит камень, или с просьбой Тору (!) «освятить эти руны»².

Опорой христианизации являлись хорошо укрепленные торговые города, где было много путешествующих купцов, постепенно освобождаемых рабов-христиан и где было удобно устраивать епископские кафедры.

До сложения единых государств христианизация в Скандинавских странах не выходила за пределы сравнительно ограниченных общностей людей, по разным соображениям разделявших или принявших новую веру: королевского двора, некоторых ватаг викингов, купеческого сообщества, верхушки бондов, групп рабов. Местная родовая знать, по крайней мере ее неслужилая часть, и, особенно, масса бондов, как правило, сопротивлялись введению новой веры, подчас весьма ожесточенно. Вполне возможно, что исключением тут явились жители подчиненного Швеции острова Готланд, где христианство было принято, как считают, добровольно. Основная масса скандинавов долго оставалась в плену языческой культуры и враждебно принимала миссионеров, которые стремились уничтожить древние традиции народа. Правителям разного уровня приходилось считаться с этим. Не случайно Снорри подчеркивает, что, например, норвежские ярлы Эйрик и Свейн сами крестились, но христианство никому не навязывали³.

Распространить новую веру за пределы королевского окружения и сравнительно узких групп их подданных до того, как христианизация пошла в ногу с политической централизацией и государственным строительством, так и не смог никто из рано крестившихся королей и многочисленных разноплеменных миссионеров. И именно насильственное крещение было основным способом внедрения королями-объединителями новой веры среди большинства скандинавов.

Если сравнить группы произведений, где так или иначе отражены процессы христианизации в Скандинавии, то создается стойкое впечатление, что в вопросе о методах христианизации сталкиваются две тенденции: писателей и собственно крестителей.

Пришлые церковные деятели — Римберт и вслед за ним Адам Бременский, да и другие, собственно христианские авторы того или более позднего времени, как тот же ученый монах Саксон Грамматик и, разумеется, анналы, основное внимание уделяют деяниям миссионеров, тем опасностям и трудностям, с которыми сталкивалась церковь, обращая в христианство упорствующих в язычестве скандинавов, и ее в целом мудрой политике. При этом они умалчивают о насильственных действиях, которые предпринимали те же миссионеры (преимущественно пришлые), включая так называемых бродячих епископов, что во множестве переходили из одной скандинавской страны в другую, проповедуя христианство так, как они его понимали, конфликтуя между собой и с населением. Тот же Тангбранд, судя по сагам, бывал жестоким и не брезговал грабежом бондов, в результате чего вынужден был бежать из Исландии, и его дальнейшая судьба неизвестна.

А скандинавский писатель и светский ученый Снорри под воздействием хорошо известной ему фольклорной традиции и, возможно, каких-то иных сведений представляет этот процесс в виде драматического столкновения власти и народа как в Исландии, так и в Норвегии, и в Швеции. Некоторые родовые саги и церковные разделы областных законов это подтверждают.

Совершенно очевидно, что после введения христианства в Скандинавии, особенно в Исландии и странах собственно Скандинавского полуострова, образовалось двоеверие: официальное христианство тайно (а порой и открыто) сочеталось с языческими верованиями и ритуалами. Церковь ожесточенно нападала только на некоторые наиболее явные или стойкие атрибуты язычества, вроде употребления в пищу конины или «вынесения детей». Она была вынуждена, ради сохранения своего влияния среди вольнолюбивых скандинавов (и при понимании этой ситуации папским Римом), мириться со многими языческими обычаями и ритуалами, во всяком случае, если они отправлялись не публично и демонстративно, а в частном порядке. Трудно живущие люди, запутавшиеся в двух верованиях или стремившиеся попасть под покровительство и старых, и новых богов, а также руководствуясь чисто практическими соображениями, охотно прибегали к такому яркому свидетельству двоеверия, каким был обряд неполного крещения. О непонимании канонов новой веры свидетельствует практика перенесения костей родственников-язычников в христианские места погребения и крещение их костей.

Дни почитания святых Олава, Эрика и Кнута, культы которых стали общескандинавскими, а также других христианских святых, да и основных годичных праздников обычно совпадали с вехами сельскохозяйственного календаря и поэтому хорошо вписывались в старинные праздничные традиции. Бытовые ритуалы долго оставались традиционными, как и по всей средневековой Европе; многие из них, как мы могли убедиться, вошли в христианскую обрядность, некоторые же сосуществовали с христианскими. Церкви часто возводились на местах языческих капищ — привычных местах церемоний религиозного культа. Что касается христианских догматов, то они прививались медленно, долго не исполнялись, о чем свидетельствуют несоблюдение целибата священнослужителями, гадание, употребление в пищу конины, рабство, конкубинат, вынос детей и мн. др.

Линия разрыва между язычеством и христианством в Скандинавии разделяла не только отдельные семьи, но подчас проходила внутри семей, делая чужими мужей и жен, родителей и детей. Она проходила в сознании и душе многих и многих людей того переходного времени.

Судя по сведениям от XIII столетия, тогда христианство уже в основном утвердилось в Скандинавии, соответственно изменяя культурную идентичность ее населения. Вместе с тем скандинавское христианство еще долго не принимало вполне догматического характера, впитав в себя множество языческих суеверий и соблюдаемых народом обрядов. И это не удивительно: ведь язычество было очень древним и отнюдь не «примитивным», но особым и целостным восприятием мира, с глубоко укоренившимся в человеке обширным комплексом тайн и верований, тесно слитых с природой, со средой обитания людей.

Что же касается того, какой была утвердившаяся к XIII в. церковь, то ее деятельность, приходская жизнь, взаимные отношения церкви и верующих, сама бытующая вера — все это, конечно, является предметом уже особого исследования⁴.

Примечания

1. Так, в «Саге об исландцах» Стурлы Тордарсона (1214—1284) приведена молитва «Отче наш» («Paternoster»).

2. Сага об Ингваре Путешественнике. С. 415—416 и др. (материалы Е.А. Мельниковой).

3. КЗ. С. 167.

4. См., в частности: Сванидзе, 2008.