XVII. Приготовленіе къ новой экспедиціи. Выборъ спутника. Прощаніе съ товарищами

Основываясь на томъ, что во время путешествія по Гренландіи Нансенъ съ товарищами прошелъ 550 километровъ (около 500 верстъ) въ 65 дней, онъ расчиталъ, что, покинувъ корабль, дойдетъ до полюса въ 50 дней. Отъ 83° сѣв. шир., на которомъ находился корабль, до полюса оставалось 780 километровъ (735 верстъ), но такъ какъ на помощь они брали съ собой собакъ, то ихъ движеніе должно было быть успѣшнѣе, быстрѣе. Кромѣ того, во время Гренландской экспедиціи чувствовался недостатокъ въ провіантѣ, а на этотъ разъ Нансенъ озаботился, чтобы всего было взято въ достаточномъ количествѣ. Съ собой онъ рѣшилъ взять только одного товарища, и 28 собакъ, чтобы везти нагруженныя сани.

Цѣлью путешествія было — проникнуть возможно ближе къ крайнему сѣверу и изслѣдовать неизвѣстныя области Полярнаго океана; наблюденія, произведенныя на далекомъ сѣверѣ, будутъ гораздо цѣннѣе тѣхъ, которыя производятся теперь на кораблѣ. Для обратнаго пути, по расчету Нансена, у нихъ должно было остаться еще достаточно провизіи; кромѣ того, онъ надѣялся пополнить запасъ охотою.

Если все обойдется благополучно, то онъ думалъ вернуться назадъ, направляясь къ островамъ, лежащимъ на сѣверъ отъ Шпицбергена, или къ мысу Флигели¹, далѣе вдоль сѣверо-западнаго берега Земли Франца-Іосифа или къ южному ея берегу, и оттуда къ Новой Землѣ, а тамъ, онъ надѣялся, уже возможно встрѣтить англичанъ.

«Таковы мои расчеты, — говоритъ Нансенъ: — я полагаю, что они не легкомысленны. Единственныя затрудненія, которыя мы можемъ встрѣтить, это — непроходимый ледъ, земля, болѣзнь собакъ и собственное заболѣваніе. Первое едва ли возможно. Вполнѣ непроходимъ ледъ быть не можетъ. Твердая земля также едва ли встрѣтится на нашемъ пути, а если бы это случилось, мы можемъ итти берегомъ. Собаки должны выдержать переходъ, такъ какъ привыкли къ холоду и бывали въ упряжкѣ; къ тому же мы и сами будемъ помогать имъ перетаскивать сани. Хуже всего будетъ, если мы заболѣемъ; самою скверною болѣзнью былъ бы скорбутъ. Но противъ этого заболѣванія я приму мѣры, взявъ съ собой разнообразную пищу. Рискъ неизбѣженъ, но, принявъ мѣры предосторожности, мы обязаны итти впередъ; я сознаю, что путешествіе наше будетъ полезно, и потому оно должно быть приведено въ исполненіе».

Какъ ни рѣшительно говорилъ Нансенъ съ товарищами о своемъ отъѣздѣ, иногда имъ овладѣвала глубокая тоска. Онъ мысленно прощался съ кораблемъ, который былъ для него дорогимъ домомъ, прощался съ товарищами. Онъ не услышитъ больше ихъ веселаго смѣха, не будетъ сидѣть въ ихъ кругу за оживленной бесѣдой! Прощаніе придаетъ всему въ жизни особую окраску, какъ вечерняя заря, когда день клонится къ концу.

«Сотню разъ, — пишетъ Нансенъ, — взглядываю я на висящія на стѣнѣ карты, и всякій разъ меня охватываетъ холодная дрожь. Путь, лежащій передъ нами, такъ длиненъ; препятствій можетъ встрѣтиться много! А тамъ снова является сознаніе, что это необходимо, что иначе быть не можетъ, что отказаться уже нельзя. Когда я выхожу на палубу и смотрю на ночное небо съ сверкающими звѣздами и горящимъ сѣвернымъ сіяніемъ, всѣ эти мысли уходятъ, и мнѣ кажется, что я долженъ отдохнуть въ этой святынѣ, въ этомъ темномъ, глубокомъ, молчаливомъ пространствѣ, въ безконечномъ храмѣ природы, въ которомъ душа ищетъ свое начало.

«Трудолюбивый муравей, какое имѣетъ значеніе — достигнешь ли ты цѣли со своимъ зерномъ, или нѣтъ? Все исчезаетъ въ мірѣ вѣчности. Со-временемъ наши имена будутъ забыты, о нашихъ дѣлахъ никто не будетъ помнить, наша жизнь промчится, какъ облако, и исчезнетъ, подобно туману, исчезающему подъ теплыми лучами солнца. Наша жизнь есть преходящая тѣнь, нашъ конецъ неизбѣженъ; онъ заранѣе предрѣшенъ, и никто не возвращается назадъ.

«Двое изъ насъ будутъ странствовать по этой ужасной пустынѣ, въ еще большемъ одиночествѣ и въ еще болѣе глубокой тишинѣ».

Изъ этихъ словъ видно, что Нансенъ вовсе не считалъ себя героемъ. Какъ всѣ истинно сильные люди, онъ былъ скроменъ; но человѣчество не забудетъ его имени, какъ не забываетъ оно имена тѣхъ, кто показываетъ дорогу людямъ своимъ примѣромъ и усердной работой на благо ближнимъ.

Нансенъ говоритъ:. «Двое изъ насъ», но кто же былъ тотъ товарищъ, котораго онъ рѣшилъ выбрать себѣ въ спутники?

Нансену долго пришлось обдумывать этотъ вопросъ. Самымъ надежнымъ человѣкомъ былъ бы, конечно, Свердрупъ, и онъ охотно попыталъ бы силы на той отважной прогулкѣ, которую задумалъ Нансенъ. Но его надо было оставить на «Фрамѣ»; онъ долженъ былъ взять на себя отвѣтственность привести корабль домой со всѣми прочими путешественниками, такъ какъ его опытность была всѣмъ извѣстна, и онъ пользовался особеннымъ довѣріемъ. Свердрупъ сознавалъ свои обязанности и рѣшилъ остаться.

Рѣчь товарищамъ

Послѣ нѣкотораго размышленія, Нансенъ рѣшилъ взять съ собою Іогансена; онъ былъ очень выносливъ, прекрасно ходилъ на лыжахъ и былъ во всѣхъ отношеніяхъ превосходнымъ человѣкомъ. Нашлись бы, конечно, и другіе охотники, но у каждаго были свои обязанности или научныя наблюденія, и оторвать ихъ отъ дѣла было неудобно.

Нансенъ сообщилъ Іогансену свое желаніе выбрать его въ товарищи, указывая ему на всѣ опасности, которыя ожидаютъ ихъ въ пути. Но Іогансенъ ни на минуту не колебался:

— Я не перемѣню своего рѣшенія, — сказалъ онъ.

— Намъ обоимъ, можетъ быть, навѣкъ придется разстаться съ людьми, — говорилъ ему Нансенъ. — На пути насъ ждутъ страданія и лишенія.

— Да, я все это знаю.

— Ну, значитъ, дѣло рѣшено. Съ завтрашняго дня мы начнемъ приготовленія къ нашему путешествію.

Наконецъ, Нансенъ рѣшительно объявилъ всѣмъ товарищамъ, что намѣренъ отправиться пѣшкомъ на сѣверъ, что спутникомъ онъ выбралъ Іогансена, и что тотъ согласенъ раздѣлить съ нимъ всѣ трудности задуманнаго путешествія. «Ваша задача, господа, провести «Фрамъ» въ цѣлости къ берегамъ нашей родины; до сихъ поръ все шло такъ, какъ я предполагалъ. Корабль нашъ несетъ на сѣверъ, и онъ долженъ снова попасть въ Атлантическій океанъ, пройдя Полярное море. Можетъ быть, онъ и не достигнетъ полюса, но это не особенно важно; главная задача — доказать, что существуетъ теченіе отъ сѣвернаго берега Сибири къ берегамъ Гренландіи. Мы же рѣшили попытаться пройти еще далѣе на сѣверъ, и потому покидаемъ корабль и пойдемъ по льду впередъ, пробираясь все далѣе и далѣе, пока хватитъ силъ. Жребій брошенъ, надо выполнить то, что задумано».

Конечно, и у Нансена были сомнѣнія, и онъ не разъ глубоко задумывался надъ тѣмъ, что готовила ему судьба. Но отступать — не въ характерѣ этого человѣка.

Работы подвигались. Были изготовлены два каяка, устроенныхъ по образцу эскимосскихъ челноковъ; они были плотно закрыты, и оставлено одно отверстіе для гребца. Это отверстіе было охвачено деревяннымъ кольцомъ, поверхъ котораго можно было накладывать нижнія полы тюленьихъ рубахъ, сшитыхъ для этой цѣли; когда тюленья рубаха была плотно застегнута вокругъ шеи и рукъ, волны могли обливать путниковъ, но въ каякъ не попадало ни капли воды.

Было также приготовлено нѣсколько ручныхъ санокъ; подъ металлическіе полозья прикрѣплены были еще полозья изъ кленоваго дерева. Такія сани гораздо легче скользили по снѣгу, чѣмъ сани на металлическихъ полозьяхъ, а такъ какъ груза пришлось взять довольно много, то всякое сбереженіе силъ было очень важно. Послѣ саней дѣлались опыты съ кухней; надо было беречь керосинъ и потому устроить особенную горѣлку, которая поглощала бы какъ можно меньше горючаго матеріала.

Лейтенантъ Фредерикъ Хьяльмаръ Іогансенъ

Приготовлялись мѣховые мѣшки для спанья на открытомъ воздухѣ; укладывались провизія, паруса, прикрѣпляющіеся къ санямъ, всевозможные инструменты, аптека, разныя мелочи, которыя могли пригодиться въ пути. Всѣ были заняты и съ особенною любовью дѣлали все, что только можно было, чтобы облегчить товарищамъ трудность пути. Каждый человѣкъ на кораблѣ чувствовалъ, что готовится серьезное дѣло, и что минута отъѣзда приближается; всѣ были особенно настроены. Ждали только, чтобы кончилась зимняя ночь, и первая заря стала предвѣстницей близкой разлуки.

29-го января стало настолько свѣтло, что Нансенъ могъ ужъ читать при дневномъ свѣтѣ газету; онъ часто предпринималъ прогулки по льду съ молодыми собаками, которыхъ рѣшено было взять съ собой. «Ледъ ровный», пишетъ Нансенъ, «и я надѣюсь дѣлать большіе переходы. Я не отрицаю, что это — далекое путешествіе. Никто такъ рѣшительно не разрушалъ за собою мостовъ. Если мы захотимъ вернуться, у насъ ничего не будетъ, даже пустыннаго берега. Отыскать корабль будетъ невозможно, и передъ нами лежитъ великое неизвѣстное. А тутъ только одна дорога: она ведетъ прямо черезъ землю или воду, гладкій или неровный путь, только по льду или водѣ, и я убѣжденъ, что мы пройдемъ, если бы даже встрѣтили самое худшее, т. е. землю и старый сдавленный ледъ».

Послѣдняя недѣля на кораблѣ прошла въ усиленныхъ заботахъ: то одно, то другое надо было приготовить и приспособить для поѣздки. Въ обыкновенное время насъ мало занимаетъ наша одежда, обувь, перчатки, шапки и проч. А для далекой прогулки по льдамъ надо было быть очень осторожнымъ въ выборѣ каждой части одежды, чтобы потомъ не страдать отъ своей необдуманности. Сперва они хотѣли взять съ собою шубы, но онѣ оказались слишкомъ тяжелыми для ходьбы; такимъ образомъ, тратилось бы много силъ даромъ. Тогда они надѣли на себя каждый двѣ фуфайки, куртку изъ верблюжьяго волоса, толстую вязаную куртку, шерстяные штаны, а поверхъ всего просторную накидку съ башлыкомъ изъ тонкой бумажной матеріи, а на ноги мягкія голенища изъ норвежской холстины.

Самое важное была, конечно, обувь. Нансенъ рѣшилъ обуться въ носки изъ оленьей шкуры и внутрь ихъ положить морской сушеной травы, которая хорошо впитываетъ сырость. Такая обувь прочна, легка и всегда мягка. Только ее надо очень беречь и просушивать, иначе она скоро портится. При томъ сильномъ холодѣ, который имъ пришлось испытать, сушить обувь и платье приходилось на себѣ. Платье становилось совсѣмъ жесткимъ, потому что потъ впитывался въ ткань и затѣмъ замерзалъ. Забравшись въ мѣшки для спанья, они часа два дрогли и дрожали отъ холода; одежда дѣлалась мягкою и понемногу согрѣвалась, а на утро надо было опять вылѣзать на морозъ. Застывшая одежда была такъ жестка, что натерла Нансену большую рану на рукѣ, и онъ долго страдалъ отъ нея; рубецъ отъ раны сохранится навсегда въ воспоминаніе необыкновеннаго путешествія.

На головѣ у нихъ были войлочныя шляпы, сверху башлыки изъ бумажной матеріи; на рукахъ рукавицы изъ волчьяго мѣха, а, кромѣ того, еще обыкновенныя шерстяныя перчатки.

Изъ съѣстныхъ припасовъ они взяли съ собой возможно разнообразную пищу, ради того, чтобы не заболѣть цынгой; при этомъ надо было помнить, что каждый лишній фунтъ при перевозкѣ по неровнымъ льдинамъ дастъ о себѣ знать, и потому надо было выбирать самую питательную и самую легкую по вѣсу провизію. Порошокъ изъ сушенаго мяса и рыбы, сухари, мука — вотъ главные припасы, которые были взяты нашими отважными путешественниками; при этомъ ни одной рюмки ни вина, ни водки. Спиртные напитки въ холодъ приносятъ только вредъ и подвергаютъ человѣка страшной опасности заснуть и замерзнуть.

Нансенъ не сразу простился съ кораблемъ и съ товарищами. Три раза пускался онъ въ путь, и только въ третій разъ ему удалось наладить свою поѣздку. Въ первый разъ сломались сани, наскочивъ на острую льдину; пришлось вернуться, чтобы ихъ починить и придумать такой скрѣпъ полозьевъ, который не такъ легко бы разрушался льдинами. Іогансенъ съ нѣкоторыми товарищами отошли довольно далеко отъ корабля и ночевали въ палаткѣ, которую взяли съ собой для ночлега. На «Фрамѣ» въ честь отъѣзжающихъ была устроена иллюминація: на мачтѣ зажженъ громадный электрическій фонарь.

Нансенъ, однако, нашелъ, что сани подвигаются крайне медленно. Хотя у нихъ было взято 28 собакъ, но сани были слишкомъ нагружены, а ледъ былъ довольно неровный, и переваливаться съ льдины на льдину представляло большія трудности. Онъ боялся, что путешествіе затянется при такомъ медленномъ движеніи впередъ. Пришлось еще разъ вернуться и оставить часть съѣстныхъ припасовъ и вещей на кораблѣ.

Само собою разумѣется, что Нансенъ былъ очень радъ очутиться вновь на столь дорогомъ сердцу кораблѣ, въ средѣ товарищей. Но затѣмъ наступала минута послѣдняго рѣшительнаго прощанія.

Примечания

1. Мысъ Флигели лежитъ на землѣ принца Рудольфа, въ архипелагѣ Франца-Іосифа, въ С. Ледовитомъ океанѣ, на 82°5′ с. ш.