XXII. Нансенъ и Іогансенъ строятъ себѣ хижину. Охота на моржей и медвѣдей

«7-го сентября», пишетъ Нансенъ, «мы съ удовольствіемъ принялись за постройку нашей хижины. Мѣсто было найдено довольно удобное, и съ этого дня мы, подобно всякимъ другимъ рабочимъ, выходили утромъ на работу, взявъ съ собою кружку воды для питья и ружье. Мы выламывали камни среди обломковъ скалы, сносили ихъ въ одно мѣсто, вырыли яму въ томъ мѣстѣ, гдѣ должна была стоять хижина, и построили стѣны ея, какъ умѣли. У насъ не было орудій, о которыхъ стоило бы упоминать; больше всего мы пользовались нашими руками. Отрѣзанные полозья саней служили намъ ломомъ, которымъ мы выворачивали крѣпко смерзшіеся камни; когда мы не въ силахъ были рыть землю руками, мы употребляли для этой цѣли палки съ желѣзными наконечниками. Мы сдѣлали себѣ заступъ изъ лопатки моржа, привязанной къ сломанной палкѣ, и мотыгу изъ моржоваго клыка. Орудія наши были довольно плачевны, но мы терпѣливо работали ими и мало-по-малу воздвигли прочныя каменныя стѣны, заложенныя въ промежуткахъ мохомъ и землею. Постепенно становилось холоднѣе, и это много мѣшало нашей работѣ».

«Проработавъ недѣлю, мы окончили постройку нашей хижины. Стѣны были невысоки, едва возвышались на 3 фута надъ поверхностью земли; но мы вырыли столько же въ землѣ, и полагали, что хижина будетъ достаточно высока, чтобы стоять въ ней. Теперь надо было устроить крышу, а это было не легко. Единственнымъ матеріаломъ было бревно, которое мы нашли на берегу, и моржовыя шкуры. Бревно, которое было толщиною въ 12 дюймовъ, Іогансенъ наконецъ расщепилъ, проработавъ надъ этимъ цѣлый день нашимъ маленькимъ топоромъ; съ неменьшимъ трудомъ мы притащили его и положили на крышу, вмѣсто конька. Затѣмъ надо было укрѣпить шкуры; но онѣ окоченѣли и крѣпко примерзли къ кучамъ мяса и ворвани, сверхъ которыхъ были положены. Труднѣе всего было натянуть замерзшія шкуры на хижину; одна шкура такъ окоченѣла, что намъ пришлось, сквозь отверстіе во льду, опустить ее въ воду и размочить.

Хижина, конечно, была невелика: она была длиною въ 10 футовъ, а шириною въ 6 футовъ, и, лежа поперекъ ея, приходилось упираться въ стѣны головой и ногами. Въ ней можно было, однако, немного шевелиться, и я даже могъ прямо стоять подъ крышей. Эта мысль казалась намъ особенно привлекательной. Подумайте только: имѣть убѣжище отъ вѣтра, гдѣ можно было даже немного размять свои члены!

Этого у насъ не было съ прошлаго марта, когда мы еще находились на «Фрамѣ». Но работы было еще много, пока удалось наконецъ перебраться въ новое жилище».

Случилось это только 28-го сентября; въ первую ночь, проведенную въ хижинѣ, путники жестоко назяблись; они рѣшили попытаться согрѣвать въ ней воздухъ лампами, въ которыхъ горѣлъ моржовый жиръ. Лампы они устроили, загнувъ листъ новаго серебра, взятый съ собой на всякій случай, наполняли ихъ измельченной ворванью, а вмѣсто фитилей жгли кусочки матеріи или бинты, которые далъ имъ съ собою докторъ Блессингъ. Лампы горѣли великолѣпно, — однако отъ нихъ не становилось теплѣе, такъ какъ вездѣ въ стѣнахъ сквозь щели дулъ вѣтеръ. Для того, чтобы не такъ зябнуть ночью, Нансенъ и Іогансенъ устроили широкую постель и легли рядомъ, укутавшись одѣяломъ и согрѣвая другъ друга; постель эта, хотя и была покрыта медвѣжьими шкурами, была довольно неудобна, такъ какъ ее пришлось дѣлать изъ угловатыхъ камней. Они всю зиму метались на своей жесткой и неровной постели, и на утро все тѣло у нихъ болѣло и ныло. Но дѣлать было нечего: они были рады и такому пріюту.

Устроивъ себѣ домикъ, въ которомъ можно было укрываться отъ непогоды, Нансенъ съ товарищемъ должны были позаботиться о томъ, чтобы наготовить себѣ запасовъ пищи на долгую зимнюю ночь, которую имъ предстояло провести въ этой непривѣтливой холодной пустынѣ. У нихъ осталось еще немного запасовъ, взятыхъ съ «Фрама», но они рѣшили не трогать ихъ до весны, когда явится возможность двинуться въ путь.

Мы строимъ себѣ хижину

Запасы можно было пополнить только охотой на моржей¹, тюленей и медвѣдей. Моржей имъ пришлось встрѣчать довольно много, и они даже часто мѣшали во время путешествія на каякахъ, появляясь внезапно у борта лодки, свирѣпо пофыркивая и стараясь клыками опрокинуть лодку. Нансенъ стрѣлялъ въ нихъ, чтобы отогнать сердитыхъ звѣрей, такъ какъ боялся, чтобы они клыками не пробили дыры въ днѣ каяка. Моржи были замѣчательно неустрашимы: они подпускали людей совсѣмъ близко и смотрѣли на нихъ своими большими удивленными глазами. Убить ихъ было довольно трудно; кожа ихъ очень толста, и единственное мѣсто на тѣлѣ, удобное для выстрѣла — на головѣ за ухомъ, такъ что прицѣливаться приходилось сбоку. Вотъ какъ описываетъ Нансенъ охоту на этихъ звѣрей:

«Мы рѣшили попытать счастья въ охотѣ на моржей. Не очень-то намъ хотѣлось нападать на этихъ животныхъ; сидя каждый въ своемъ каякѣ, мы боялись получить ударъ клыкомъ въ дно лодки или въ бедро. Поэтому каяки были связаны; сѣвъ въ нихъ, мы направились къ большому моржу, который лежалъ на водѣ и нырялъ недалеко отъ насъ. Мы были хорошо вооружены ружьями и гарпунами и думали, что это дѣло простое. Приблизиться къ животному было не трудно, и мы всадили ему въ голову наши заряды. Оно сразу затихло, и мы стали грести по направленію къ нему; но вдругъ моржъ началъ плескаться и кружиться въ водѣ и поднялъ цѣлую бурю; я кричалъ, что надо грести назадъ, но было уже поздно; моржъ нырнулъ подъ каякъ и такъ возился въ водѣ, что мы получили нѣсколько сильныхъ толчковъ. Вскорѣ онъ опять показался на поверхности воды, пыхтѣлъ и отдувался изо всѣхъ силъ. Пришлось нѣсколько разъ то подплывать, то грести назадъ, пока наконецъ удалось всадить ему пулю за ухо; мы уже надѣялись, что жизнь его кончена и что намъ можно зацѣпить его гарпуномъ, какъ онъ вдругъ нырнулъ и исчезъ подъ водой. Это было печальное окончаніе охоты».

Вскорѣ охотники увидѣли цѣлое стадо моржей, которые лежали на льду и грѣлись на солнцѣ. Моржи позволяли подойти къ нимъ на самое близкое разстояніе, по-видимому, совершенно не отдавая себѣ отчета, что имъ предстоитъ опасность отъ человѣка. Послѣ нѣсколькихъ выстрѣловъ удалось убить двухъ моржей, при чемъ одинъ, какъ разсказываетъ Нансенъ, такъ долго смотрѣлъ на него умоляющимъ взглядомъ, точно прося пощады за всю безпомощную породу моржей, что эта охота показалась ему убійствомъ, и онъ долго не могъ забыть этого печальнаго взгляда подстрѣленнаго животнаго. Моржи страшно некрасивы: ихъ безформенное тѣло и безобразная голова напоминаютъ разсказы о чудовищахъ и гигантахъ; тѣмъ болѣе сильное впечатлѣніе произвелъ взглядъ этого безобразнаго животнаго, полный отчаянія. Породѣ моржей суждено погибнуть: ее истребляетъ человѣкъ.

Убивъ двухъ моржей, охотники протащили ихъ по каналу между льдинами, чтобы выбрать болѣе удобное мѣсто и, содравъ шкуры, вынуть ворвань и изрѣзать на куски мясо. Громадныя туловища звѣрей очень трудно было сдвинуть съ мѣста, и работать пришлось лежа на моржахъ, на половину въ водѣ. Одежды охотниковъ сильно пострадали отъ такого занятія; онѣ такъ пропитались жиромъ, что онъ проникалъ до самаго тѣла. Работа надъ моржами была самымъ непріятнымъ дѣломъ за всю эту поѣздку, и только крайняя необходимость заставляла путниковъ возиться, добывая ворвань, которая была имъ даже болѣе необходима, чѣмъ мясо, для топлива; пока они работали, къ нимъ подплывали другіе моржи съ дѣтенышами и съ любопытствомъ слѣдили за тѣмъ, что дѣлали эти странныя существа — люди, которыхъ они видѣли въ первый разъ.

Нансену удалось не разъ наблюдать за этими животными, когда они лежали рядышкомъ на льду. Трудно повѣрить, что эти куски мяса, лежащіе на льду — живыя существа. Втянувъ головы и распластавъ свои заднія лапы подъ тѣломъ, они неподвижно лежатъ цѣлыми часами, словно громадныя колбасы. Они лежали постоянно, толкая другъ друга клыками въ спину, и это дѣлали какъ старые, такъ и молодые. Если одинъ изъ нихъ поворачивался немного и наваливался на сосѣда, то послѣдній тотчасъ же поднимался съ хрюканьемъ и всаживалъ свои клыки въ спину безпокойнаго сосѣда. Хотя кожа моржей и толстая, но нерѣдко показывалась на спинѣ кровь отъ такой моржовой ласки. Но, когда изъ моря поднимался новый гость, весь моржовый лагерь приходилъ въ движеніе: всѣ начинали хрюкать хоромъ, и одинъ изъ главныхъ самцовъ, который лежалъ поближе, угощалъ вновь пришедшаго нѣсколькими ударами. Послѣдній однако этимъ ничуть не смущался, а пробирался между лежащими моржами, наклоняя нѣсколько разъ голову, точно кланялся. Пока онъ выбиралъ себѣ мѣсто, другіе моржи наносили ему удары, но потомъ всѣ успокаивались и продолжали мирно лежать, вполнѣ увѣренные въ своей безопасности. Однажды Іогансенъ выстрѣлилъ въ такое стадо: два моржа были убиты наповалъ. Поднялась страшная суматоха: всѣ эти грузныя животныя бросались въ воду, хрюкали, фыркали и ударяли клыками въ ледъ, который разлетался на куски. Самый большой самецъ, — вѣроятно, предводитель всей партіи, — нѣсколько разъ высовывалъ голову у самаго края льдины, гдѣ лежали его убитые товарищи, точно звалъ ихъ слѣдовать за нимъ.

Когда запасъ мяса и, главное, ворвани на зиму оказался достаточнымъ, Нансенъ и Іогансенъ перестали бить моржей и обратили свое вниманіе на медвѣдей. Медвѣжье мясо имъ было также необходимо, чтобы разнообразить пищу и варить изъ него супъ.

Іогансенъ стрѣляетъ моржей

Медвѣди часто навѣщали ихъ и подходили къ самой хижинѣ; наши путники такъ наловчились охотиться за ними, что, когда читаешь описаніе ихъ охоты, можно подумать, будто они гонялись за зайцами, а не за страшнымъ, свирѣпымъ полярнымъ медвѣдемъ.

Запасы ворвани и тюленьяго мяса, которые были сложены около хижины и прикрыты моржовыми шкурами, привлекали вниманіе медвѣдей. Они то и дѣло подходили къ хижинѣ, разрывали кучи мяса и съѣдали ворвань. Съ ними не мало было хлопотъ. Медвѣди приходили и въ одиночку, и въ компаніи товарищей; чаще всего приходили медвѣдицы съ медвѣжатами промышлять себѣ пищу. Ворвань служила хорошей приманкой, и настрѣлять медвѣдей охотникамъ удалось больше, чѣмъ было нужно. Потомъ они стали просто прогонять этихъ докучливыхъ посѣтителей, такъ какъ жалѣли заряды, сберегая ихъ для обратнаго путешествія.

«Я очень обрадовался», — пишетъ Нансенъ, — «когда однажды утромъ (23 сентября) увидѣлъ передъ собою медвѣдя; едва я обогнулъ возвышеніе, позади котораго мы опустили въ воду моржовую кожу, чтобы дать ей намокнуть, какъ медвѣдь уже стоялъ на берегу около самой кожи. Онъ не видѣлъ меня, и я поспѣшно отошелъ назадъ, пропустивъ впередъ Іогансена, у котораго было ружье, и побѣжалъ за своимъ ружьемъ. Когда я вернулся, Іогансенъ сидѣлъ все на томъ же мѣстѣ, за камнемъ, и еще не стрѣлялъ. Теперь я увидѣлъ двухъ медвѣдей — одного около хижины, а другого на берегу; Іогансенъ не могъ подойти къ одному такъ, чтобы не быть замѣченнымъ другимъ. Пока я ходилъ за ружьемъ, медвѣдь направилъ свои шаги къ хижинѣ; но, когда онъ дошелъ до нея, Іогансенъ вдругъ увидѣлъ двѣ медвѣжьихъ лапы, которыя высунулись изъ-за стѣны, по направленію къ первому медвѣдю, а за лапами тотчасъ же послѣдовала голова.

Этотъ молодецъ занимался обгладываніемъ нашихъ моржовыхъ шкуръ, предназначенныхъ для крыши; онъ сорвалъ ихъ и согнулъ, такъ что намъ пришлось опять размачивать ихъ въ водѣ. Первый медвѣдь отступилъ къ берегу и глодалъ жиръ. Мы побѣжали къ нему, прячась за холмами. Медвѣдь замѣтилъ насъ и пустился улепетывать; пришлось пустить ему зарядъ въ догонку. Крикнувъ Іогансену, чтобы онъ подстерегалъ второго медвѣдя, я побѣжалъ за первымъ и, побѣгавъ за нимъ часа два вдоль пролива, наконецъ настигъ его у стѣны ледника, гдѣ онъ приготовился къ защитѣ. Я направился прямо къ нему, но онъ рычалъ и шипѣлъ и пытался разъ или два сдѣлать на меня нападеніе съ возвышенія, на которомъ стоялъ, пока наконецъ я не застрѣлилъ его. Іогансенъ уже сдиралъ шкуру съ другого медвѣдя. Мы вспугнули его, преслѣдуя перваго медвѣдя, и онъ далеко убѣжалъ по льду; но потомъ онъ вернулся, чтобы поглядѣть, что сталось съ его товарищемъ, и тогда Іогансенъ убилъ его. Наши зимніе запасы увеличились».

Потомъ была убита еще медвѣдица и медвѣжата, и еще одинъ медвѣдь, такъ что провизіи должно было хватить на зиму. Хотя Нансенъ и его товарищъ ѣли почти одно только медвѣжье или моржовое мясо, такая пища не надоѣдала имъ, и они вовсе не ощущали недостатка въ хлѣбѣ. Обѣдъ ихъ состоялъ изъ супа и варенаго медвѣжьяго мяса, а ужинъ изъ жаренаго; если имъ хотѣлось поѣсть жиру, то они вылавливали кусочки горѣлаго сала изъ лампы, и находили такое кушанье очень вкуснымъ, называя его пирожнымъ, и сожалѣли только, что у нихъ не было сахара, чтобы приправить это изысканное блюдо. Удивительно, до чего люди могутъ сокращать свои потребности, разъ обстоятельства принуждаютъ ихъ къ тому! Впрочемъ, не всякій такъ терпѣливо отнесся бы къ своему положенію, какъ наши путешественники. Они никогда не роптали, чтобы съ ними ни случалось, всегда старались видѣть во всемъ хорошія стороны, утѣшали себя надеждами на будущее и старались найти разнообразіе въ той уединенной жизни, которую имъ пришлось вести.

Примечания

1. Моржи — крупные звѣри тюленьей породы, длиною отъ 3 до 3½ саженъ и вѣсомъ отъ 60 до 90 пуд. Они замѣчательны своими клыками длиною около аршина, которые идутъ на разныя подѣлки, вмѣсто слоновой кости. Моржи теперь живутъ только въ сѣверныхъ моряхъ.