XXVI. Новая жизнь. Пребываніе на мысѣ Флора. Отъѣздъ домой. Первыя вѣсти съ дорогой отчизны. Восторженная встрѣча и торжества

Англичанинъ Джексонъ, который встрѣтилъ Нансена столь неожиданнымъ образомъ, былъ начальникомъ небольшой колоніи, которая расположилась на мысѣ Флора, на южномъ берегу Земли Франца-Іосифа, для научныхъ наблюденій. Члены этой колоніи изслѣдовали почву, изучали растительное и животное царство. Работы ихъ были очень интересны и приносили много пользы наукѣ. Джексонъ и его товарищи были снабжены всевозможными инструментами, книгами, картами, фотографическими аппаратами, всѣми новѣйшими научными усовершенствованіями. Можно себѣ представить, какъ счастливъ былъ Нансенъ, попавъ сразу, послѣ жизни дикаря, въ такое образованное общество!

«Послѣ встрѣчи съ Джексономъ мы направились къ дому», пишетъ Нансенъ: «это была низкая, бревенчатая, русская изба, построенная у подножія горы. Вокругъ хижины находились хлѣвъ и четыре круглыхъ палатки, въ которыхъ хранились съѣстные припасы. Мы вошли въ удобное, теплое гнѣздо, а кругомъ разстилалась безграничная снѣжная пустыня; стѣны были покрыты зелеными обоями; на стѣнахъ висѣли фотографіи, разныя картины; вездѣ были полки съ книгами и инструментами; подъ крышей висѣли и сушились сапоги и платье, а въ маленькой печкѣ, посреди комнаты, привѣтливо тлѣли уголья. Странное чувство испытывалъ я, когда сѣлъ на удобный стулъ, среди этой непривычной обстановки.

«Въ какихъ-нибудь полчаса совершилась важная перемѣна въ моей жизни; всѣ тревоги, которыя тяготили душу въ продолженіе трехъ лѣтъ, исчезли; я былъ у пристани, хотя и находился среди льдовъ. Всѣ трехлѣтнія томленія пропали въ золотомъ сіяніи наступающаго дня. Обязаность моя была исполнена; теперь я могъ отдыхать, только отдыхать, и ждать». Прежде всего ему передали запаянную жестянку, въ которой находились письма съ родины; онъ раскрылъ ее дрожащими руками и жадно прочелъ первую вѣсточку изъ дому. Какъ радостно забилось его сердце, когда онъ узналъ, что всѣ здоровы и дома все благополучно!

Поданъ былъ обѣдъ; онъ съ наслажденіемъ ѣлъ хлѣбъ, масло, пилъ молоко, кофе съ сахаромъ, — все, безъ чего обходился цѣлый годъ. Но самымъ большимъ удовольствіемъ было перемѣнить грязныя тряпки на чистое бѣлье и платье и отмыть горячей водой всю грязь, которая покрывала путниковъ съ ногъ до головы.

Скоро прибылъ и Іогансенъ; посланные за нимъ англичане, разыскавъ его палатку и увидѣвъ на палкѣ развѣвающійся норвежскій флагъ, привѣтствовали его радостными криками. Всю дорогу они везли его съ поклажей, и онъ, въ первый разъ послѣ длинной дороги, могъ итти свободно, не таща за собой тяжелыхъ саней. Его приняли въ избушкѣ такъ же сердечно, какъ и Нансена, накормили, вымыли и переодѣли. Чумазые дикари превратились въ образованныхъ европейцевъ.

Стоянка Джексона на мысѣ Флора

День проходилъ за днемъ въ интересныхъ бесѣдахъ; съ какимъ удовольствіемъ выслушивались разсказы Нансена о скитальческой жизни. Онъ, въ свою очередь, бесѣдовалъ съ учеными и съ жадностью разспрашивалъ ихъ о новѣйшихъ открытіяхъ, о всѣхъ событіяхъ въ жизни народовъ, обо всемъ, что случилось за эти три года; онъ долго былъ лишенъ умственной пищи, и такая голодовка, при его горячей любознательности, казалась ему еще болѣе жестокой, чѣмъ плохое питаніе и всякія другія лишенія. Нансенъ и Іогансенъ больше мѣсяца провели со своими новыми друзьями, поджидая корабль, который ежегодно подходилъ къ мысу Флора, чтобы привезти съ собою новыхъ охотниковъ прожить здѣсь зиму среди научныхъ занятій и увезти домой тѣхъ, которые окончили свои работы. Этому кораблю выпало счастье доставить въ Норвегію Нансена и его товарища.

26 (14) іюля на горизонтѣ показалось судно «Уиндвордъ»; оно стояло за краемъ льда и подыскивало мѣсто, куда бы бросить якорь. Какъ только Нансенъ узналъ объ этомъ, онъ бросился къ окну: какая радость увидѣть снова пароходъ! «Уиндвордъ» привезъ имъ вѣсти изъ великаго міра, съ которымъ они были разлучены столь долгое время.

Все пришло въ движеніе. Команда корабля, узнавъ, что Нансенъ находится на берегу, выразила свой восторгъ громкими привѣтствіями. Нансенъ наскоро одѣлся и побѣжалъ на корабль. Всѣ, отъ капитана до матросовъ, старались наперерывъ другъ передъ другомъ выказать ему свой восторгъ и свою радость, что онъ живъ и здоровъ. На родинѣ очень безпокоились о его судьбѣ и о судьбѣ всѣхъ, покинувшихъ Норвегію на кораблѣ «Фрамъ».

Весело принялись за разгрузку судна; проложена была ровная дорога черезъ ледъ, и сани замелькали взадъ и впередъ; перевозились провизія, уголь, оленій мѣхъ, всякіе другіе припасы для колоніи. Джексонъ и оставшіеся на зиму члены экспедиціи писали письма и телеграммы домой. Наконецъ все было готово къ отплытію. Нансену и Іогансену оставалось только проститься съ людьми, которые оказали имъ такой радушный и сердечный пріемъ.

Сперва судну пришлось пробиваться сквозь ледъ, но черезъ нѣсколько дней путь очистился, и Нансенъ съ великимъ удовольствіемъ любовался просторомъ синихъ водъ; три года онъ былъ лишенъ этого зрѣлища, три года его окружали снѣгъ и ледъ. Нельзя описать словами ту радость, какую испытывалъ Нансенъ съ товарищемъ, сидя на палубѣ парохода и чувствуя, что каждый взмахъ колеса приближаетъ ихъ къ горячо любимой родинѣ. Первый парусъ, показавшійся вдали, вызвалъ шумный восторгъ. Вскорѣ на ихъ пути начали попадаться и другія суда; наконецъ 12 августа Нансенъ увидѣлъ впереди темную полосу, далеко-далеко, на самомъ краю горизонта. Онъ все глядѣлъ, и глядѣлъ, и сердце его замирало. Это была земля, это была Норвегія!

Домой

На другой день утромъ пароходъ уже приближался къ голому обнаженному берегу, на которомъ расположенъ городокъ Вардэ. Къ пароходу подъѣхала лодка съ двумя лоцманами; они поднялись на палубу, чтобы помочь капитану войти въ гавань и подъѣхать къ берегу. Норвежцы были удивлены, встрѣтивъ на пароходѣ двухъ земляковъ; но они не подозрѣвали, кто были эти соотечественники. Когда капитанъ парохода произнесъ имя Нансена, огрубѣвшія отъ непогоды лица лоцмановъ озарились искреннею радостью. Они привѣтствовали Нансена, точно онъ воскресъ изъ мертвыхъ. На родинѣ его считали погибшимъ. О кораблѣ «Фрамъ» не было пока ни слуху, ни духу.

Только-что пароходъ вошелъ въ гавань, Нансенъ и Іогансенъ вскочили въ лодку, торопясь на телеграфную станцію. На берегу никто не обратилъ на нихъ вниманія. Только корова, щипавшая траву на площадкѣ, уставилась на нихъ своими умными глазами. «Эта корова», пишетъ Нансенъ, «имѣла такой лѣтній видъ, что я подошелъ и погладилъ ее; теперь я чувствовалъ, что нахожусь, дѣйствительно, на родинѣ, въ Норвегіи».

Начальникъ телеграфной станціи былъ немало изумленъ, когда два незнакомца, довольно плохо одѣтые, передали ему нѣсколько десятковъ телеграммъ; но когда онъ взглянулъ на подпись, то лицо его сразу просіяло: онъ горячо привѣтствовалъ Нансена съ возвращеніемъ, и всѣ служащіе на телеграфной станціи немедленно приступили къ отправкѣ радостныхъ извѣстій. Еще нѣсколько часовъ — и не только Норвегія, но и весь свѣтъ узнаетъ, что два члена норвежской полярной экспедиціи вернулись цѣлы и невредимы и ожидаютъ этою же осенью и возвращенія корабля «Фрамъ». Въ числѣ первыхъ телеграммъ была послана телеграмма къ женѣ Нансена, къ норвежскому королю и къ норвежскому правительству.

На другой день мѣстечко Вардэ украсилось флагами въ честь новоприбывшихъ, на улицахъ сновали толпы народа, и здѣсь Нансену впервые пришлось видѣть восторгъ своихъ соотечественниковъ, которые привѣтствовали отважнаго путешественника и любимаго сына благодарной родины.

Весь путь до главнаго города Норвегіи, Христіаніи, былъ для Нансена настоящимъ праздникомъ. Со всѣхъ странъ свѣта получались поздравительныя телеграммы, всѣ города и мѣстечки были украшены флагами; всюду толпы народа покрывали скалистые берега, вдоль которыхъ проходилъ корабль, на которомъ ѣхалъ Нансенъ. Но всеобщее воодушевленіе достигло высшаго предѣла, когда разнеслась вѣсть, что вернулся «Фрамъ». Это случилось недѣлю спустя по возвращеніи Нансена, т. е. 8 (20) августа.

Рано утромъ Нансену принесли телеграмму, которую онъ распечаталъ дрожащими отъ волненія руками. Въ телеграммѣ было написано:

«Фрамъ» прибылъ въ хорошемъ состояніи. Все благополучно. Привѣтствуемъ васъ на родинѣ.

«Отто Свердрупъ».

Теперь восторгамъ и ликованіямъ не было границъ.

Узнавъ о возвращеніи «Фрама», Нансенъ вернулся навстрѣчу кораблю, и свиданіе съ товарищами, послѣ долгой разлуки, наполнило ихъ сердца искреннею радостью. Теперь народъ привѣтствовалъ не только Нансена, но и всѣхъ членовъ отважной экспедиціи, и корабль, который вернулся цѣлымъ и невредимымъ; только потертые бока «Фрама» напоминали о тѣхъ стычкахъ съ полярными льдами, которыя ему пришлось вынести.