IX. Отъѣздъ

Корабль былъ выстроенъ и спущенъ на воду, но работы было еще много: надо было все приготовить къ отъѣзду. Среди усиленныхъ трудовъ Нансенъ находилъ время собирать вокругъ себя друзей и весело проводилъ съ ними время. Онъ всегда былъ душою общества; гдѣ бы онъ ни появлялся, веселью и шуткамъ не было конца.

Наступилъ канунъ Иванова дня, послѣдній вечеръ передъ отъѣздомъ.

У Нансена былъ хорошенькій домикъ, выстроенный на берегу моря, среди сосноваго лѣса. Онъ въ послѣдній разъ развелъ вечеромъ костеръ и любовался каждымъ кустикомъ и каждымъ деревцомъ, которые онъ самъ посадилъ около дома. Насколько вырастутъ они къ тому времени, когда Нансенъ снова вернется подъ кровъ родного дома?

Друзья говорили рѣчи, шутили, но среди смѣха и шутокъ иногда наступало молчаніе; всѣмъ было грустно прощаться съ любимымъ товарищемъ. «Одного опасаюсь, сказалъ одинъ профессоръ въ концѣ своей рѣчи: что Фритіофъ Нансенъ, вернувшись съ сѣвернаго полюса, вспомнитъ, что на землѣ есть еще одинъ полюсъ!»

Всѣ чокнулись и выпили. У всѣхъ въ головѣ мелькнула одна и та же мысль: онъ видитъ насъ въ послѣдній разъ до своего возвращенія.

Нансенъ держалъ себя просто и спокойно и весело разсказывалъ приключенія изъ своей жизни. Онъ — превосходный разсказчикъ.

Прошла ночь, настало утро отъѣзда; но пусть Нансенъ самъ разскажетъ намъ о своемъ отъѣздѣ.

«Это было въ 1893 г., въ день Ивана Купалы. Пасмурнымъ и мрачнымъ явился онъ и принесъ съ собою неизбѣжное прощаніе. Дверь захлопнулась за мной и, выйдя изъ дому, я одинъ спускался черезъ садъ къ морскому берегу, гдѣ меня ожидала маленькая шлюпка (лодка) «Фрама» — «Колибри». Я покидалъ все, что мнѣ было дорого въ этомъ мірѣ. — Что ждетъ меня? Сколько лѣтъ пройдетъ прежде, чѣмъ удастся вернуться назадъ?

«Чего не согласился бы отдать я въ этотъ мигъ, чтобъ можно было не ѣхать! Тамъ наверху, въ окошкѣ, сидѣла маленькая Ливъ (его дочь) и хлопала въ ладоши... Счастливое дитя? — Ты еще не знаешь, что такое жизнь, какъ она трудна и измѣнчива... Какъ стрѣла, мчится лодочка по заливу туда, гдѣ, можетъ быть, придется разстаться съ этою жизнью.

«Наконецъ все готово. Наступила минута, къ которой готовились много лѣтъ; кажется, все было исполнено, — можно отдохнуть отъ заботъ.

«Нетерпѣливо стоитъ «Фрамъ», пыхтитъ и ждетъ сигнала къ отплытію. Палуба полна посѣтителями, пришедшими сказать послѣднее «прости»... Вотъ они должны сойти съ корабля... Якорь поднятъ... «Фрамъ» медленно приходитъ въ движеніе и описываетъ кругъ по заливу. Набережная гавани черна отъ толпы народа. Надъ головами ихъ колеблются платки, шляпы... Но «Фрамъ», окруженный проворными лодочками, яхтами и пароходиками, молча поворачиваетъ и направляется тихо и осторожно въ невѣдомыя страны.

«Тихо и безмятежно выглядываютъ домики изъ-за деревьевъ... Ахъ, какъ прелестенъ склонъ горы: я никогда не видѣлъ ничего прекраснѣе! (слова изъ норвежской сказки). Путешествіе продолжится долго, и нескоро придется снова плыть по этимъ водамъ.

«Вотъ теперь послѣднее прости дому, который стоитъ вонъ тамъ, на мысу... Впереди блестящій фіордъ¹, вокругъ сосновый и еловый лѣсъ, а позади маленькій кусочекъ лужайки и вершины, покрытыя лѣсомъ. Въ подзорную трубку я вижу бѣлую фигуру на скамьѣ подъ сосной...

«Это была самая тяжелая минута всего путешествія.

«Теперь мы вышли изъ фіорда. Шелъ дождь, и мрачное облако лежало надъ окрестностью и надъ всѣми воспоминаніями, связанными съ знакомою картиною».

На слѣдующій день корабль подошелъ къ верфи Арчера, гдѣ строился «Фрамъ», гдѣ грезились золотыя мечты о его побѣдоносномъ шествіи. Арчеръ всталъ на руль и проводилъ «Фрамъ» на небольшое разстояніе по морю; прощаясь съ нимъ, Арчеръ пожелалъ успѣха и ему и всѣмъ, кто на немъ находился. «Фрамъ» отвѣтилъ салютомъ изъ пушекъ; это былъ первый салютъ съ корабля.

«Полный ходъ впередъ», и «Фрамъ» въ тихій лѣтній вечеръ направился къ синѣющему морю, чтобъ впервые принять крещеніе въ его большихъ волнахъ.

Долго стояли друзья и смотрѣли ему вслѣдъ. Всюду, гдѣ только корабль проходилъ вдоль береговъ, ему устраивали горячіе проводы. Люди стояли толпами, кричали, махали платками и шляпами. Всего трогательнѣе былъ интересъ и почтеніе, которые выражали бѣдные рыбаки и крестьяне. Они слѣдили за кораблемъ съ напряженнымъ вниманіемъ. Какая-то старуха махала платкомъ на вершинѣ холма: домъ ея лежалъ за горой.

— Неужели она машетъ намъ? — спросилъ Нансенъ.

— О да, навѣрное, намъ! — отвѣтилъ лоцманъ.

— Но откуда она могла узнать о насъ что-нибудь?

— О! здѣсь въ каждой избушкѣ хорошо знаютъ о «Фрамѣ» и его путешествіи, и будутъ ожидать его возвращенія на родину. Вы можете быть увѣрены въ этомъ, — отвѣчалъ лоцманъ.

Видно, они шли на отвѣтственное дѣло, если народъ принималъ въ немъ горячее участіе. Пустяками они заниматься не любили.

Медленно шелъ корабль вдоль красивыхъ береговъ Норвегіи. Горы здѣсь прекраснѣе одна другой: онѣ дики, могучи, величественны. Это — сказочный міръ, страна грезъ. Корабль шелъ тихо, чтобы всѣ могли насладиться красотою этой мѣстности.

30-го іюня путешественники дошли до Тромсэ, гдѣ должны были забрать уголь и другіе предметы.

Здѣсь шелъ снѣгъ, и всѣ бѣгали на лыжахъ.

Непріятная погода для іюля.

Два дня «Фрамъ» провелъ въ Тромсэ и затѣмъ отправился далѣе, въ городокъ Вардэ. Тамъ ему устроили пышную встрѣчу съ музыкой и виномъ. Народъ стоялъ и ждалъ корабль еще цѣлыя сутки. Самые сердечные проводы, самыя трогательныя пожеланія успѣха, — и сѣверный городокъ покинутъ, при громкихъ крикахъ собравшейся толпы.

Примечания

1. Фіордъ — узкій, извилистый заливъ.