В войну вступают США

По своему влиянию на ситуацию в целом наиболее важным событием, последовавшим за объявлением Германией неограниченной подводной войны, стало заявление президента США Вудро Вильсона 2 апреля 1917 г. о том, что с этого момента Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Германией. Хотя Вильсон тщательно оговорил особый статус США, заявив, что они не являются членом Антанты, возглавляемой Англией и Францией, а только примыкают к Антанте, англичане, несомненно, связывали большие надежды с американским вкладом в войну против Германии. Во-первых, появлялась возможность сделать блокаду Германии непроницаемой благодаря жесткому контролю над американскими поставками в Европу. Во-вторых, союзники надеялись на помощь США в защите нейтральных стран Северной Европы от германской агрессии, тем самым лишив эти государства отговорки, что полный запрет их экспорта в Германию поставит их под угрозу германских ответных военных мер. Англия в тот момент уже пыталась развеять страхи норвежцев перед германскими воздушными бомбардировками, предлагая передать ей самолеты — истребители и зенитные орудия, но это было бы лишь временным выходом из положения. Поэтому норвежцам было рекомендовано обсудить ситуацию с американцами. Однако во всем вопросе о поставках оружия и военной помощи норвежское правительство вело себя чрезвычайно осторожно, опасаясь окончательно скомпрометировать свой и без того уже довольно сомнительный нейтралитет.

Страх перед германскими репрессалиями в отношении Норвегии в начале лета 1917 г. нельзя было назвать абсолютно беспочвенным. Уже в апреле у командования германского флота имелись штабные планы войны с Норвегией на тот случай, если последняя официально откажется от нейтралитета и перейдет на сторону Англии. Неоднократно возникали слухи о том, что это может произойти в любой момент, часто под влиянием различных инцидентов, вроде захвата германскими военными кораблями норвежских судов. Происходившее в результате этого ухудшение германо-норвежских отношений порождало в правительственных кругах Англии озабоченность или скорее надежду, что это могло бы привести к вступлению Норвегии в войну. Напряженность достигла высшей точки в середине июня, когда норвежская полиция задержала германского дипкурьера барона Раутенфельса — в его багаже было найдено большое количество разнообразных бомб и взрывчатых веществ. Этот инцидент, естественно, связывали с серией загадочных взрывов, произошедших на кораблях, покидающих норвежские порты. Возникший в связи с этим ажиотаж даже заставил германского посланника опасаться, что Норвегия вот-вот присоединится к союзникам. В то же самое время в Лондоне Военный кабинет, судя по всему, пришел к выводу, что вступление Норвегии в войну на стороне союзников будет им выгодно. Однако вскоре на первый план вновь вышли прежние сомнения: начальник главного морского штаба Великобритании обусловил свое согласие гарантиями помощи со стороны американского военно-морского флота. Когда же эти гарантии были запрошены, то они не были получены. Проанализировать ситуацию было поручено специальному «Комитету по делам северных нейтралов», вывод которого состоял в том, что в «общем и целом вступление этих стран в войну даже на стороне союзников не даст союзникам каких-либо преимуществ»¹.

Главной долгосрочной заботой для Норвегии по мере того, как этот кризис в отношениях с Германией сходил на нет, оставался вопрос о том, какое воздействие на импорт страны могло бы оказать вступление Америки в войну. Пока серьезных поводов для беспокойства, судя по всему, не было. Помимо общего нежелания американцев участвовать в блокаде, против введения которой Соединенные Штаты еще до своего вступления в войну хотя бы выступали с официальными протестами, сам президент Вильсон, похоже, рассматривал Норвегию как страну, заслуживающую более снисходительного подхода, чем другие нейтральные государства. В своих указаниях Совету по экспорту, направленных в середине июля 1917 г., он выразил «пожелание, чтобы в вопросе о выдаче лицензий к Норвегии относились как можно либеральнее»². Тем не менее норвежское правительство решило направить в Вашингтон торговую делегацию для достижения официального соглашения с правительством США. В качестве главы делегации был выбран всемирно прославленный, но довольно упрямый полярный исследователь Фритьоф Нансен. Вслед за ним в Вашингтон прибыло личное письмо премьер-министра Гуннара Кнудсена президенту Вильсону, составленное, пожалуй, не слишком удачно — из его текста создавалось впечатление, что Норвегия рассматривает предоставление ей статуса «наиболее благоприятствуемой нации» как нечто само собой разумеющееся.

В Вашингтоне Нансену пришлось задержаться надолго. Частично это было вызвано возникшими у американцев трудностями при выработке последовательной экспортной политики, которая была бы приемлемой для их партнеров — Франции и Англии, а также при создании механизма ее практического осуществления. Но свою роль сыграли и испортившиеся отношения между нетерпеливым Нансеном и затягивавшим дело министром иностранных дел Пленом. В ответ на предложения о необходимости радикального сокращения норвежского экспорта в Германию, Илен упорствовал в отстаивании своих контрпредложений, которые американцы, по наущению англичан, находили совершенно неприемлемыми. Время шло, ситуация со снабжением в Норвегии ухудшалась, и оппозиция в стортинге возлагала на правительство всю полноту ответственности за отсутствие договоренности с американцами. Наконец с 1 января 1918 г. в Норвегии было введено нормирование продуктов после того, как американцы решили опубликовать предлагаемый ими проект соглашения. Затем Норвегия опубликовала свои контрпредложения. В феврале достижение компромисса, казалось, было близко. Но англичане по-прежнему требовали прояснения еще нескольких пунктов: необходима четкость формулировок, писал министр по делам блокады лорд Роберт Сесил, ведь «норвежцы — непревзойденные мастера торговаться».

Решение правительства отправить полярного исследователя Фритьофа Нансена вести переговоры о торговом соглашении с Соединенными Штатами явно преследовало цель использовать его славу. Однако эта карикатура, опубликованная в норвежском журнале, позволяет предположить, что его редактор подозревал Нансена в несколько завышенной самооценке: в подписи под ней говорилось, что Нансен «в качестве Чрезвычайного посланника в США развил бурную деятельность и ежедневно дает интервью корреспондентам десятка газет».

Главной причиной колебаний Плена, не принимавшего предложенные условия, несомненно, была его озабоченность отношениями с Германией. Судя по громогласным заявлениям нового посланника в Кристиании, адмирала фон Хинце, германское правительство теперь опасалось, что дни норвежского нейтралитета, возможно, уже сочтены. В этой связи Германия требовала от Норвегии официального заявления, с которым она выступила 9 марта 1918 г., обращаясь ко всем, воюющим странам. Реакцией на опасения немцев стала важнейшая часть заявления, где Норвегия взяла на себя обязательство «сопротивляться силой оружия любым попыткам нарушения ее территориальных прав со стороны любой державы или группировки держав, а также предотвратить какое-либо использование норвежской территории какой-либо державой в качестве своей базы»³. После этого успокаивающего заверения в адрес Германии последовало еще несколько раундов переговоров, в ходе которых текст продолжал уточняться, и 30 апреля 1918 г. Нансен, наконец, подписал пухлый том — американо-норвежское торговое соглашение. Учитывая растущую нехватку продовольствия и других товаров в Норвегии, сделано это было более чем своевременно. Но мы должны отметить также и то, что результатом упорства Илена и его умения торговаться стали гораздо более благоприятные условия договора, чем те, что предлагались на Рождество.

Примечания

1. P. Salmon, Scandinavia and the Great Powers. P. 158.

2. O. Riste, The Neutral Ally. P. 193.

3. Ibid. P. 209.