Неприятности с Швецией

В годы Второй мировой войны в отношениях между Норвегией и Швецией постоянно возникали проблемы. Некоторые из них носили более или менее неизбежный характер — они были связаны с усилиями Швеции сохранить нейтралитет в окружении государств, ситуация в которых коренным образом отличалась от ее собственного положения: Норвегия, несмотря на оккупацию ее территории, являлась членом Антигитлеровской коалиции, Дания представляла собой нечто среднее между нейтральной и оккупированной страной, а Финляндия была союзником Германии в войне. В годы войны Швеция имела важное значение для Норвегии, в качестве потенциального укрытия для беженцев и канала связи между правительством и движением Сопротивления. Немецкая полиция и войска, дислоцированные в Норвегии, были не в состоянии контролировать границу между двумя странами длиной более 1600 километров. Наличие такой «отдушины» давало норвежским силам Сопротивления преимущество, которого были лишены почти все аналогичные движения в других странах, при условии, конечно, что шведские власти были готовы сотрудничать с норвежцами. Норвегия ни в коей мере не желала, чтобы Швеция из-за этого ставила на карту свой нейтралитет — другими словами, навлекала бы на себя риск серьезных репрессалий или вооруженного нападения со стороны Германии. Но Норвегия явно надеялась, что шведское правительство будет толковать этот нейтралитет расширительно — в пользу Норвегии.

Начало норвежско-шведских отношений во время войны было плохим: 12 апреля 1940 г. король Хокон VII, спасаясь от германских самолетов, только что разбомбивших маленькую деревушку, где он провел ночь, перешел шведскую границу и остановился в близлежащей гостинице. Спустя полчаса он покинул шведскую территорию — из Стокгольма пришло сообщение, что в противном случае ему могут не разрешить вернуться в Норвегию, а то и интернируют. Судя по опубликованным позднее дневникам членов шведского кабинета, премьер-министр Швеции вообще хотел немедленно интернировать короля¹. В этих же дневниковых записях проявляется и пренебрежительное отношение к военным усилиям Норвегии в ходе кампании, которая рассматривалась скорее как чисто англо-германский конфликт, а в норвежском правительстве шведское руководство видело лишь «марионетку» Англии. Во время кампании произошел ряд инцидентов, когда шведские власти отказывались снабжать норвежские войска, одновременно позволяя немцам осуществлять транзит воинских грузов и частей через свою территорию. В ответ на ноту протеста, врученную норвежским посланником, шведский министр иностранных дел резко заявил, что Швеция делает для Норвегии все, что может, а «если чего-то не сделала, то, значит, не смогла» сделать². Существовал также и так называемый «Нарвикский план», согласно которому предполагалось убедить немцев отказаться от оккупации норвежской территории к северу от Нарвика и провести демаркационную линию, охранять которую будут шведские войска. Хотя в последние дни кампании норвежское правительство и ухватилось за эту идею, как утопающий за соломинку, выдвинувшие ее шведские круги рассматривали весь этот план как способ обеспечить себе доступ к морским сообщениям с Западом и при необходимости готовы были осуществить его против воли норвежского правительства.

Что же касается официальных дипломатических отношений, то после вторжения шведский посланник по указанию Стокгольма остался в Осло, а не последовал за правительством, при котором он был аккредитован. Прямой контакт с последним был поручен дипломату более низкого ранга, но когда король и правительство отправились в изгнание, то и этот дипломат остался в Норвегии, так что Швеция фактически не была официально представлена при норвежском правительстве. Позднее вместо переоценки ситуации, возникшей после того, как норвежское правительство утвердилось в роли полноправного союзника Великобритании, Швеция продолжала рассматривать правительство в изгнании как конституционно не существующее или в лучшем случае как «ничтожную величину». После смерти норвежского посланника в Стокгольме Швеция отказалась принять норвежского представителя, назначенного ему на смену в качестве должным образом аккредитованного представителя. При этом даже в 1944 г.

шведский министр иностранных дел продолжал называть квислинговский режим «правительством». Шведское правительство старательно избегало заключения каких-либо официальных соглашений с правительством в изгнании, а на официальные ноты, вручаемые норвежским поверенным в делах, как правило, не давалось письменного ответа. Курьеры, осуществлявшие обмен сообщениями между правительством и движением Сопротивления, а также агенты, переходившие шведскую границу после выполнения задания в тылу врага, время от времени подвергались аресту или высылались обратно.

Трудно избежать впечатления, что в первые три года войны шведское правительство, убежденное в победе Германии в войне, считало, что король и правительство Норвегии обречены на гибель. Лишь в конце 1943 г., когда военное счастье отвернулось от Германии, дипломатические отношения между правительствами Норвегии и Швеции были восстановлены в полном объеме. Последовавшая за этим смена политического курса была во многом обусловлена и нарастающей в самой Швеции критикой поведения правительства в отношении Норвегии. Общественное мнение в Швеции проявляло все больше сочувствия к делу норвежцев, которое невозможно было надолго скрыть даже с помощью введенной в стране цензуры печати. Как однажды удачно выразился прошведски настроенный английский посланник в Стокгольме, у шведско-норвежских отношений было «две грани. Существовали отношения между шведским правительством и норвежским правительством в изгнании и отношения между двумя странами как странами в целом»³. Самым важным результатом изменения политического курса в 1943 г. стала санкция на создание так называемых «оздоровительных лагерей» для норвежских беженцев призывного возраста в качестве первой стадии формирования норвежских воинских частей, оснащенных стрелковым вооружением. Постепенно их численность росла, и через некоторое время эти части превратились в важной элемент подготовки норвежцами вооруженных сил для вступления на территорию страны и обеспечения порядка при переходе от военного положения к мирному.

Весной и осенью 1944 г. западные союзники наращивали давление на шведское правительство, требуя отказаться от любых уступок Германии. В этой связи Трюгве Ли решил принять официальное приглашение посетить Швецию для переговоров. Эти переговоры во многом позволили растопить лед в отношениях между двумя странами: помимо прочего, у норвежцев возникло впечатление о готовности шведского правительства в случае необходимости оказать помощь военными средствами для обеспечения упорядоченного завершения германской оккупации. Норвежское правительство с определенным неудовольствием относилось к перспективе того, что в роли освободителей Норвегии выступят шведские войска, но в связи с приближением окончания войны и полным или почти полным отсутствием у западных союзников войск, которые могли бы быть задействованы в случае, если немецкая группировка в Норвегии откажется капитулировать, шведская помощь могла понадобиться.

В апреле 1945 г., когда у генерала Эйзенхауэра начали появляться опасения, что немецкие войска могут попытаться дать последний бой либо в Южной Германии, либо в «крепости Норвегия», норвежское правительство официально обратилось к Швеции с просьбой провести мобилизацию армии, чтобы убедить германское командование в бесполезности затягивания вооруженного сопротивления. Шведское правительство ответило резким отказом, заявив, что, согласно его собственной информации, полученной им в ходе контактов с лидерами норвежского Сопротивления, эффект от такой мобилизации, совершенно очевидно, будет противоположен тому, на что, как кажется, рассчитывает норвежское правительство. Этот ответ в сочетании с содержащимся в нем намеком на то, что шведы лучше разбираются в ситуации в Норвегии, чем само норвежское правительство, вновь сделало отношения между двумя странами ледяными. Наделе же вскоре после инцидента шведское правительство, уступив давлению, вынуждено было согласиться принять союзническую военную миссию для обсуждения планов возможного наступления союзников для освобождения Норвегии с шведской территории и при помощи шведов. Однако все это стало неактуальным, когда германское командование в Норвегии через день после капитуляции немецких войск в континентальной Европе решило принять условия союзников и сдаться.

Примечания

1. Отрывки из этих дневников приводятся в кн.: Krister Wahlbäck, Regeringen och Kriget (Stockholm 1972).

2. См. трехтомный сборник документов, опубликованный норвежским министерством иностранных дел: Norges forhold til Sverige under krigen 1940—45 (Oslo 1947) Vol. I. P. 16—17.

3. PRO, FO 371/48008, doc. N 1965/11/42.