Испанский вопрос

Как будто одного щекотливого вопроса — Свальбардского — было недостаточно, уже через несколько дней после вступления в должность министра иностранных дел на стол измотанного Хальварда Ланге легло другое неотложное дело. Испанский вопрос, как и Свальбардскую проблему, правительство унаследовало от своих предшественников. Но на этом сходство между ними заканчивалось. Отношения Норвегии с Испанией разладились еще с начала Гражданской войны в этой стране в 1936 г., хотя незадолго до начала Второй мировой войны — 31 марта 1939 г. — правительство Нюгорсволла проглотило горькую пилюлю и пошло на официальное признание режима Франко. Но только норвежский экспорт и морские перевозки, связанные с этой страной, начали восстанавливаться в прежнем объеме и давать прибыль, как в Норвегию пришла война. В годы войны норвежское правительство в изгнании сохраняло дипломатическое представительство в Мадриде, но правительство Франко, ничего не предпринимая официально, не аккредитовало посланника при норвежском правительстве в Лондоне. Испания даже дала понять о своем намерении признать режим Квислинга и разорвать отношения с законным правительством Норвегии, но ее убедили этого не делать. Эти своеобразные односторонние отношения продолжались и после окончания войны, в то время как Испания начала подвергаться все большему международному давлению с требованием покончить с фашистской диктатурой Франко. Общественность ряда европейских стран требовала от своих правительств разорвать отношения с Испанией, а норвежская делегация была одним из активных спонсоров резолюции, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в феврале 1946 г., поощрявшей, пусть и в несколько завуалированных выражениях, членов ООН к действиям в духе прежних решений не принимать Испанию в ООН.

Во Франции и Великобритании, как и в Норвегии, в авангарде кампании против Франко выступали профсоюзы, коммунистические и социалистические партии. К концу февраля 1946 г. французское и английское правительства, казалось, вот-вот разорвут отношения с Испанией, а возможно, в продолжение этого шага организуют и международную акцию с той же целью через Совет Безопасности ООН. Ходили слухи, что даже Соединенные Штаты могут поддержать эту акцию. В Норвегии профсоюзы и широкая общественность принимали резолюцию за резолюцией, требуя от правительства, чтобы оно начало действовать. Шестого марта докеры Осло приняли решение о бойкоте судов, перевозящих товары в Испанию, а в стортинге в тот же день разгорелись жаркие дебаты, вызванные вопросом одного из депутатов-коммунистов. Правительство без всякого энтузиазма относилось к идее о том, чтобы Норвегия начала действовать в одиночку. Изолированные шаги Норвегии по разрыву отношений с Испанией никак не повлияли бы на ситуацию в этой стране, но нанесли бы значительный ущерб интересам норвежских торговых и судовладельческих кругов, которые в это время завоевывали позиции на испанском рынке. Однако резолюция стортинга, принятая по предложению видного деятеля правящей НРП хотя и оставляла за правительством определенную свободу действий, но означала явное ожидание того, что Норвегия выступит с какой-то инициативой.

Летом и осенью 1946 г., в условиях продолжающегося давления на правительство, Ланге провел консультации с правительствами Англии и других европейских стран относительно перспектив некоей совместной международной акции. Полученные ответы, должно быть, лишь укрепили его собственное убеждение, что даже дипломатическое давление на широком фронте приведет лишь к возникновению в Испании психологии осажденной крепости, поскольку ни внутри страны, ни в кругах испанской эмиграции не существовало достаточно сильного оппозиционного движения, способного реально сыграть роль альтернативного режима. Однако требования в самой Норвегии, чтобы страна выступила с инициативой по испанскому вопросу, побуждали правительство к активным действиям в пользу совместной акции в рамках ООН, идущей дальше чисто словесного осуждения. Тем временем испанское правительство, очевидно, решило, что именно Норвегия возглавляет наступление против него. В испанской прессе началась пропагандистская кампания, ставившая целью изобразить Норвегию врагом испанского народа. В январе 1947 г. правительство Испании пошло еще дальше, пригрозив запретить норвежским судам заход в порты страны. За этим последовало требование об отказе в аккредитации испанского посланника при норвежском правительстве. К тому времени антииспанская оппозиция существенно ослабла. Теперь ее требования сводились к поддержанию торговых и дипломатических отношений с Испанией на сниженном уровне, как это и происходило после окончания войны — иными словами к отказу от нормализации отношений. Однако правительство, видя, что Норвегия к тому времени осталась единственным государством, за исключением членов восточного блока, не имеющих торгового соглашения с Испанией, опасалось, что испанский рынок будет полностью потерян для норвежского судоходства и торговли. После долгих и трудных переговоров с оппозицией, в которую по-прежнему входило левое крыло НРП, точка зрения правительства все же победила. Двадцать второго марта 1947 г. стортинг, против голосов депутатов-коммунистов и двух представителей НРП, проголосовал за установление нормальных торговых отношений с Испанией. Два месяца спустя Хальвард Ланге добился согласия комитета стортинга по внешней политике на аккредитацию временного поверенного в делах Испании, подчеркивая, что резиденция указанного дипломата будет находиться в Копенгагене!

Хотя политика Норвегии в испанском вопросе закончилась полным отходом от первоначальных жестких позиций, принципиальное неприятие страной режимов, подобных франкистскому, после этого не ослабло. В 1955 г. Норвегия согласилась на принятие Испании в ООН, но лишь как часть общего компромисса ради преодоления тупика в отношениях между Востоком и Западом по вопросу о приеме нескольких новых членов в организацию. Норвегия всегда поддерживала принцип универсализма в вопросе о членстве в Лиге наций, а затем в ООН. Поэтому, когда Советский Союз предложил сделку, согласно которой все 16 стран-кандидатов — за исключением Монгольской Народной Республики и Японии — будут приняты в ООН, Норвегия больше не видела причин возражать против вступления Испании. Однако вопрос о членстве Испании в НАТО воспринимался совершенно по-другому, хотя участниками организации уже были такие страны, как Португалия, Греция и Турция, которые едва ли соответствовали идеалу демократии, проповедуемому альянсом. Здесь Норвегия придерживалась твердой позиции и, обладая правом вето, в общем в одиночку и в условиях довольно сильного давления со стороны своих главных союзников, не допускала вступления Испании в организацию вплоть до смерти Франко в 1975 г. и последующего восстановления демократической монархии в стране.

В Норвегии почти не было разногласий по поводу отношения страны к режиму Франко. Предметом жарких споров в 1946 г. стал вопрос, что делать в этой связи. Хальвард Ланге, правительство и более уравновешенные члены стортинга понимали, что лишь массированное и длительное международное давление имеет хоть какие-то шансы привести к смене правящего в Испании режима. Для Норвегии идея «действовать в одиночку» в надежде, что она станет «авангардом», за которым последуют другие, была явной иллюзией. Тем не менее именно на этой иллюзии основывались массовые требования весной — летом 1946 г. Одной из причин, по которой мы уделили этому вопросу столько внимания, является тот факт, что — как мы убедимся ниже — стремление, чтобы Норвегия играла роль «инициатора» или «авангарда» в международных акциях, основанных на морально-этических соображениях, с 1970-х гг. обретет новую жизнь. Это позволяет предположить, что такая роль Норвегии и вера в нее глубоко укоренены в национальной психологии.