В тени Центрального фронта

Североатлантический договор, сокращенно именовавшийся NAT в американской дипломатической переписке того времени, в том виде, в каком он был подписан 4 апреля 1949 г., лучше всего можно охарактеризовать как вполне традиционный гарантийный договор, имеющий целью оказание психологического успокаивающего воздействия: политическая гарантия того, что в случае агрессии Советского Союза в любой форме западноевропейским демократическим государствам будет оказана поддержка Соединенных Штатов, имеющих громадные ресурсы и атомное оружие. Конкретно о том, как именно эта поддержка будет осуществляться, если худшее все же случится, сказано было мало¹. Сдерживание во многом являлось вопросом психологии и восприятия. Заниматься любыми рассуждениями о военном потенциале — или его отсутствии, — который можно будет задействовать, если раздастся сигнал тревоги, означало лишь проболтаться. В этом также заключалась суть рекомендаций британского Комитета начальников штабов своим американским коллегам весной 1949 г. о том, что говорить норвежцам, когда речь пойдет о защите их страны:

«Норвежцам следует сказать, что они не могут рассчитывать на прямую поддержку союзников с воздуха и на земле, по крайней мере на первых стадиях войны; они могут быть уверены, что союзные ВМФ не позволят прервать морские коммуникации, пока норвежцы продолжают борьбу; для них было бы неразумно основывать свои планы на том, что нейтралитет Швеции будет соблюдаться; их силы слишком ограничены, чтобы они были в состоянии оборонять что-либо, кроме какого-то одного небольшого района Норвегии, но даже для того, чтобы обеспечить эту оборону, необходимо сделать все возможное, чтобы ускорить намеченное ими расширение и перевооружение; норвежцы уже сегодня должны решить, какой район им следует защищать»².

«Один небольшой район», который можно было оборонять, ограничивался территорией вокруг Ставангера на западном побережье.

О неспособности союзников защитить не только Норвегию, но и большую часть континентальной Европы средствами обычных вооруженных сил серьезно задумались только после начала войны в Корее. Широко воспринятое как свидетельство того, что коммунистический блок при необходимости готов прибегнуть к применению военной силы для достижения своих политических целей, нападение Северной Кореи на Южную послужило толчком к превращению политического договора в организацию коллективной безопасности и совместной обороны, нацеленную в конечном счете на достижение высокого уровня военной интеграции. В декабре 1951 г. министр обороны Хауге без обиняков обрисовал членам стортинга последствия такого превращения:

«Чтобы принцип совместной обороны воплотился в реальность, странам потребуется предпринять ряд шагов в военной области, которые, как правило, не делаются в мирное время. Предполагается наличие общей стратегии и общих оборонительных планов. Требуются общее военное командование и создание совместных военных учреждений, отвечающих за — и имеющих полномочия по — организации обороны на основе этих общих планов. Совместная оборона требует сосредоточить внимание на задачах, наиболее важных с точки зрения общих интересов. Это означает организацию объединенных вооруженных сил, а также разделение труда между странами-участницами, не признающего национальных границ и традиций... Назвать это необычным, пожалуй, будет слишком мягко. Это просто революционные изменения для всех стран, как для остальных, так и для нас...»³

С этих пор направленность норвежской политики безопасности определялась двумя «наборами» формулировок. В отношении Советского Союза эффект «сдерживания», достигнутый вследствии участия в Атлантическом союзе, сопровождался «заверениями» о чисто оборонительных целях такого участия. И наоборот, в отношении самого альянса принятие «интеграции» как необходимого условия для получения помощи союзников сочеталось с тщательным «отсеиванием» любых действий в рамках альянса, которые могли быть восприняты нейтралистскими общественными кругами, нейтралами-соседями Норвегии или Советским Союзом как провокационные и наступательные. Тем самым Норвегия также надеялась сохранить низкий уровень напряженности на северном фланге НАТО. Стремление вести твердую линию с учетом столь многих различных параметров неизбежно оказывалось связанным с тактикой балансирования, и здесь лакмусовой бумажкой служил вопрос о том, будут ли подобные действия способствовать безопасности Норвегии в долгосрочной перспективе.

В практическом смысле первостепенной задачей Норвегии, как и других европейских стран — членов альянса, было, как выразился в 1940 г. Арне Урдинг, «связать англосаксонские державы обязательствами в отношении Европы». Норвегии к тому же необходимо было убедить своих главных союзников, что оборона северного фланга НАТО имеет жизненно важное значение для безопасности альянса в целом. Средства, использовавшиеся для достижения этой цели, включали три элемента: во-первых, нужно было дать союзникам «основания» для зашиты этой зоны — основания, способные пробудить или укрепить их собственную заинтересованность, которая в итоге являлась бы единственным надежным мотивом для оказания существенной помощи. В этом отношении северная зона не ограничивалась материковой территорией Норвегии, но включала и омывающие ее моря, через которые советский ВМФ мог выйти в Атлантику, на линии морских коммуникаций между Соединенными Штатами и Западной Европой. Во-вторых, требовалось наращивание оборонного потенциала самой Норвегии с тем, чтобы позволить ей выдержать первые атаки и выиграть время, достаточное, чтобы союзники успели организовать эффективную помощь. В-третьих, следовало осуществить практические подготовительные мероприятия — возвести необходимые сооружения, обеспечить снабжение и обучение войск, — чтобы это выигранное время не тратилось впустую. Все три элемента были одинаково важны и должны были осуществляться одновременно: первый из них должен был гарантировать стремление союзников к оказанию помощи, а остальные два — их способность ее оказать.

Опыт войны в Корее со всей очевидностью указывал на необходимость наращивания обычных вооруженных сил НАТО. Несмотря на то, что большое количество американских войск было задействовано в Корее, Соединенные Штаты были готовы в качестве временной меры разместить значительные воинские контингенты и в Европе при условии, что европейские страны НАТО не снизят темпов перевооружения. Норвегии тоже приходилось вносить свою лепту, хотя она не без успеха добивалась «особого отношения», ссылаясь на слабость своей экономики. Доля оборонного бюджета в валовом национальном продукте возросла с 2,5% в 1950 г. до 5,6% в 1954-м. Кроме того, в качестве элемента усилий по созданию совместной обороны Норвегия согласилась на широкую интеграцию. Армейская бригада, служившая «вкладом» Норвегии в оккупацию Германии, входила в состав объединенных сил союзников на европейском континенте. В 1954 г. она была выведена из Германии вследствие необходимости укрепления обороны Северной Норвегии. Норвегия также согласилась сократить состав своих ВМС в ожидании, что необходимую защиту с моря ей обеспечат флоты Британии и США — в 1960-х гг., когда рассчитывать на такую защиту было уже нельзя, эту политику пришлось пересмотреть.

Но существовала одна область, где Норвегия могла принести и приносила большую пользу всему Союзу, — речь идет о морских перевозках. В 1950 г. общий тоннаж торгового флота страны составлял 6 миллионов длинных тонн^*, а к концу 1960-х гг. — возрос втрое, причем примерно половина этого тоннажа приходилась на танкеры, так что норвежские суда могли сыграть ключевую роль в обеспечении трансатлантических морских коммуникаций НАТО. Поэтому Норвегия, естественно, не только стала членом Совета НАТО по планированию океанского судоходства с момента его создания в 1950 г., но и вошла в состав Исполнительного комитета этого органа. Используя опыт организации компании «Нортрашип», действовавшей в годы Второй мировой войны, стортинг в 1952 г. одобрил меры, позволяющие правительству в чрезвычайной ситуации временно реквизировать торговый флот.

Важным шагом по направлению к интеграции Норвегии в общую систему обороны НАТО стало принятое в марте 1951 г. решение о размещении в Осло штаба командования вооруженными силами НАТО в Северной зоне Европы — AFNORTH. По настоянию Хауге первым главнокомандующим в регионе стал британский адмирал, а его заместителем по авиации — генерал американских ВВС: по мысли Хауге, это должно было обеспечить контакт с военно-морским флотом Великобритании и одновременно «поймать на крючок ВВС США». Несмотря на высказываемые опасения, что AFNORTH можно фактически приравнять к иностранной военной базе, правительство явно рассматривало его создание как первый важный шаг в долгой и трудной борьбе Норвегии за то, чтобы заставить альянс серьезно подойти к защите северного фланга НАТО. Однако дальнейшие усилия в этом направлении вскоре вступили в противоречие с только что упомянутой тактикой балансирования, поскольку правительству пришлось столкнуться не только с недовольством СССР, но и с ростом оппозиции внутри страны, возражавшей против столь высоких темпов военной интеграции Норвегии в НАТО. У этой оппозиции было два источника: остаточный нейтрализм, усиливаемый на левом фланге антиамериканскими настроениями, и «национал-консерватизм», исходивший в основном из рядов Консервативной и Крестьянской партий. Убеждения последних можно назвать скорее изоляционистскими: они делали упор на национальном самоопределении и желали «перевести стрелки назад», к тем временам, когда Североатлантический договор был всего лишь политическим гарантийным пактом, без буквы «О» в названии, означающей Организацию.

Первым примером норвежского «балансирования» стал пересмотр министром обороны Хауге формулировок политики «отказа от иностранных баз» в феврале 1951 г. В связи с милитаризацией Союза после начала Корейской войны возникла необходимость в практических шагах по реализации принципа совместной обороны. Среди этих шагов были совместные учения, призванные ознакомить личный состав вооруженных сил с местностью и условиями в различных странах, где им, возможно, придется действовать. В заявлении Хауге, уточнявшем содержание политики в отношении баз, подчеркивались два момента: ни одна из формулировок первоначального заявления не исключает доступа на территорию Норвегии иностранных войск для участия в совместных маневрах или краткосрочных посещений страны подразделениями союзных ВВС или военными кораблями. Более того, политика отказа от размещения иностранных баз в мирное время не запрещает Норвегии собственными силами возводить военные объекты, позволяющие размещать и снабжать союзные войска, которые в кризисной ситуации могут быть переброшены в страну для помощи в ее обороне. Нельзя сказать, что эти разъяснения хоть в чем-то противоречили формулировкам заявления 1949 г. И все же недовольные утверждали, что они идут вразрез с его духом, позволяя заранее складировать в Норвегии вооружение и снаряжение, предназначенное для союзных войск. И как провести разграничительную линию между «краткосрочными посещениями» и временным размещением иностранных контингентов?

В 1950-х гг. в рамках Программы военной помощи США в страну потоком шли крупные партии вооружения и снаряжения; кроме того, по программе развития инфраструктуры НАТО выделялись большие средства на строительство аэродромов и других объектов. И все же сотрудники союзных военных миссий в Норвегии весьма критически оценивали состояние вооруженных сил страны. Они говорили о недостаточной обученности призывников, слабой подготовке офицеров сухопутных войск, и особенно об отсутствии профессионального унтер-офицерского корпуса, составлявшего становой хребет их собственных армий. Сетовали они и на крайне неудовлетворительную организацию снабжения и материально-технического обеспечения. Вообще-то правительство пыталось продлить срок службы призывников с 12 до как минимум 18 месяцев, но упорное сопротивление некоторых членов самого кабинета и стортинга вынудило его согласиться на «компромиссные» 16 месяцев в сухопутных войсках и 18 — в ВМФ и ВВС.

Амбициозные задачи по перевооружению европейских стран, поставленные руководством НАТО, вскоре показали свою нереалистичность. Единственным альтернативным способом создания относительно надежных европейских сил для сдерживания Советского Союза и его сателлитов, обладавших, как считалось, превосходством в обычных вооруженных силах, было санкционировать ремилитаризацию Западной Германии. В странах, находившихся под германской оккупацией в годы войны, такая перспектива вызывала явное недовольство, а в Норвегии — в особенности. Однако из-за слабости собственных усилий в военной сфере норвежское правительство находилось не в том положении, чтобы протестовать. Оно оказалось вынуждено проглотить эту горькую пилюлю, подслащенную заверениями, что усиление обороны Западной Германии будет способствовать закрытию южных подходов к Дании и северному флангу НАТО. Однако для создания германских вооруженных сил требовалось время, а пока двойная нагрузка на военные ресурсы США в связи с войной в Корее и военной помощью европейским странам почти неизбежно обусловливала использование ядерного оружия для компенсации слабости Европы в области обычных вооруженных сил.

В 1954 г. администрация Эйзенхауэра выступила с доктриной «массированного возмездия»; в том же году НАТО согласилась включить ядерное оружие в свой арсенал. Как и можно было предвидеть, это привело к снижению давления на Норвегию и другие европейские государства — члены НАТО в плане наращивания ими обычных вооруженных сил. Кроме того, теперь, по крайней мере на некоторое время, Норвегии стало труднее убеждать союзников в необходимости выделять войска для обороны северного фланга. Доктрина «массированного возмездия», если она вообще имела какой-то смысл, должна была означать, что нападение на Норвегию приведет в действие весь ядерный потенциал НАТО. Однако к концу 1950-х гг., по мере того, как Советский Союз продолжал наращивать силы на северном фронте, убедительность этой стратегии стала ослабевать. Действительно ли натовцы, или американцы, готовы устроить полномасштабный ядерный Армагеддон в ответ, скажем, на ограниченное советское наступление с целью захвата пограничных губерний Северной Норвегии для расширения своей операционной базы в Северной Атлантике? После прихода к власти в США администрации Кеннеди на перспективу такой «ограниченной войны» стали обращать определенное внимание. В этом случае в наиболее уязвимом положении оказывались бы фланги НАТО, и не в последнюю очередь слабо защищенный северный фланг.

Именно перспектива «ограниченной войны» обусловила в 1960-х гг. постепенный переход от «массированного возмездия» к стратегии «гибкого реагирования». Были созданы новые, более мобильные союзные соединения, прежде всего Мобильные силы Европейского командования НАТО и Военно-морские силы постоянной готовности в Атлантике (STANAVFORLANT), с целью, в частности, «демонстрации флага» в таких районах, как Крайний Север. На северном фланге стали регулярно проводиться крупные маневры НАТО. Эти меры имели важное значение, демонстрируя натовскую солидарность и важность, придаваемую региону. Однако некоторые действия СССР на севере столь же наглядно показывали уязвимость Норвегии: в июне 1968 г. кульминацией широкомасштабных учений советских войск на Кольском полуострове стало внезапное демонстративное развертывание танковой дивизии на границе с Норвегией: при этом орудия были направлены на запад. В том же году были впервые проведены повторявшиеся затем несколько раз крупные маневры советских ВМС в Норвежском море, показывая их способность в случае кризиса не допустить доставки союзных подкреплений в Норвегию морским путем. «Холодная война» вступила в свое третье десятилетие, и перспективы успешной обороны норвежской территории от советского нападения представлялись все более сомнительными. Соединенные Штаты увязли во вьетнамской войне, англичане по-прежнему не желали связывать себя обязательствами на Крайнем Севере, а действия растущего потенциала западногерманского ВМФ были ограничены южной частью Северного моря.

Примечания

*. 1 длинная (большая) тонна = 1016 килограммов.

1. Дон Кук, к примеру, завершает рассказ о церемонии подписания договора в Вашингтоне следующими словами: «Пройдет еще два года, прежде чем над Североатлантическим договором будет возведена надстройка в виде Организации Североатлантического договора» (см.: Don Cooke, Forging the Alliance: NATO 1945to 1950, London 1989. P. 222.)

2. National Archives (US), Record Group 319, P & О 091 Norway TS, encl. «Report by the Joint Strategic Plans Committee on a British J PS Report "Norway — Advice on Defence"», (приложение «Информация Объединенного комитета стратегического планирования о докладе британского ОШП "Норвегия — рекомендации в области обороны"»)

3. Stortingsforhandlinger, 12 December 1951. P. 2543.