Женитьба Нансена

В одну из темных августовских ночей 1889 года в окна барабанил дождь.

Был поздний час, мало подходящий для хождения в гости. Очевидно, иного мнения держался высокий стройный человек, который подошел к одному из домов и начал бросать небольшие камешки в окно. Первоначально их стук сливался с барабанной дробью дождя, и в комнате продолжали мирно спать. Тогда неожиданный посетитель, наскучив мокнуть под дождем, начал постукивать в окно пальцем, а затем и кулаком. В комнате зажегся свет. Лязгнула задвижка окна, сердитый мужской голос спросил:

— Что за черт стучится так поздно?

— Ну, впусти, впусти, есть важные новости, — ответил стоящий под окном.

— Фритьоф! Вот чудеса! — и разбуженный хозяин, закрыв окно, бросился открывать дверь.

Через минуту Фритьоф Нансен стоял в спальне своей старшей сестры, с которою он дружил больше всех в семье. Она протирала сонные глаза и смеясь — к чудачествам Нансена она привыкла — расспрашивала, что случилось.

Фритьоф мрачно ходил по комнате, заложив руки глубоко в карманы брюк.

— Прежде всего дайте поесть, я продрог и устал.

Гостеприимный муж сестры, натягивая на ходу, пиджак, пошел в столовую доставать еду. Фритьоф продолжал молча ходить по комнате; сестра ни о чем его не расспрашивала, зная по опыту, что лучше его не трогать и ждать, пока он сам начнет говорить. Через несколько минут он остановился перед нею и, наконец, решившись, сказал:

Нансен и его жена на лыжах

— Ну, дорогие мои, я женюсь.

— На ком? — сразу потеряв последние остатки сна, спросила сестра.

— Конечно, на Еве, — отрезал Нансен и снова зашагал по комнате.

Это «конечно» не было очень понятно для окружающих; никто не знал о каких-либо привязанностях Нансена. Правда, с Евой он был давно знаком. За Евой была слава хорошей лыжницы, и первая встреча ее с Нансеном произошла зимою в лесу во время лыжной прогулки, еще задолго до Гренландской экспедиции.

Глядя теперь на усталое милое лицо Фритьофа, сестра вдруг сразу вспомнила разные сплетни, одно время связывавшиеся с именами Нансена и Евы. Говорили, что Фритьоф будто бы сватался за Еву вскоре после первой встречи, получил отказ, и это ускорило его отъезд в Гренландию. Но тот, кто хорошо знал высокие цели Нансена, его сильную натуру, его давнишнее стремление к путешествиям, тот не придавал этим россказням никакого значения. Из всего этого оставался верным только один факт: Фритьоф любит Еву, а значит, и Ева любит его. Иначе сестра себе не представляла.

Ева Нансен

Между тем к ее постели придвинули столик, уставленный всяческой едой.

После первого же стакана вина Фритьоф повеселел; он, захлебываясь, рассказывал про Еву, про ее смелость, решительность, выносливость.

Земля дышала ароматами лета, а Фритьоф мечтал о зиме, когда он вместе с Евой сможет побеждать покатость холмов и лесные просторы. Закончил он свои рассказы, громко пропев слова древней норвежской песни: «Любовь никому не в укор. Прекрасные черты часто пленяют мудрецов, невежд же никогда».

Затем, тут же у сестры он решил написать письма лучшим своим друзьям. Одним из первых, кому он написал, был капитан Свердруп.

Ответ Свердрупа, полученный через несколько дней, был несколько неожиданным: неутомимый путешественник, узнав о женитьбе своего командира, не спал всю ночь от огорчения: «Теперь прощай Северный полюс», — писал он.

Но он не знал одной маленькой подробности: когда Фритьоф говорил с Евой об их совместной жизни, он вдруг оборвал оживленный разговор и, промолчав минуту, сказал:

— Только мне надо будет отправиться к Северному полюсу.

— Ну, конечно! — ответила Ева таким тоном, как будто речь шла о прыжке на лыжах с холма Хусебю.