Колдовство и прорицание; миф и обряд в социальном конфликте

Вернемся к одному из наших героев — победителю живых мертвецов Греттиру — и посмотрим, как сбылось заклятье Глама. Греттир действительно нажил немало врагов, был объявлен вне закона и скрывался на некоем острове. Его противник не мог справиться с богатырем и обратился к помощи своей воспитательницы — старой колдуньи. Та велела спрятать ее под кучей одежды в лодке и поехать к острову, где скрывался Греттир и его сторонники. Герою вновь предложили покинуть страну, но тот отказался. И тогда колдунья, не вылезая из укрытия, промолвила: «Храбры эти люди, но нет им удачи». Она предрекла, что несчастья будут преследовать Греттира до конца его жизни. И герой, не боявшийся великана-мертвеца, был поражен этими словами немощной старухи. Он, конечно, отплатил ей, швырнув в кучу тряпья на лодке обломок скалы и сломав ей бедро, но слова ведьмы удручили его. Ведь сказанному слову, особенно магическому, придавалось значение не меньшее, чем нападению с оружием.

Колдунья же не остановилась и перед делом. Перед началом зимы она попросила подвезти ее к берегу моря. Там она нашла корягу и велела отковырнуть от нее щепку. На ней ведьма начертила волшебные руны и окрасила их своей кровью. Затем, пятясь задом, обошла корягу, произнося заклинания, и приказала столкнуть ее в воду. Она заговорила дерево, чтобы оно плыло к Греттиру и принесло ему гибель. Греттир предчувствовал неладное, и хотя на острове было мало дров, пытался оттолкнуть приплывшую корягу. Наконец, слуга принес ее в убежище героя, и тот попытался разрубить дерево. Тут-то топор отскочил от коряги и поранил ногу Греттира. Эта рана, в конце концов, привела к гибели героя.

Колдунья из «Саги о Греттире» участвовала в родовой исландской распре. Но в конце языческой эпохи колдовскими действами оказались охвачены все Скандинавские страны. Уже рассказывалось, что в Скандинавии самыми могущественными считались чужие — финские колдуны и колдуньи; может быть, это было неслучайно — ведь у финнов и саамов действительно были очень развиты шаманские колдовские процедуры. В «Саге об Инглингах» рассказывается, как один из потомков Ингви-Фрейра, Ванланди, отправился в Страну финнов и женился там. Вскоре он оставил жену, обещав вернуться через три зимы, но не вернулся и через десять. Покинутая супруга позвала колдунью Хульд, чтобы та приворожила Ванланди или убила его. Ванланди был в те времена в Упсале и почувствовал, что его тянет в Страну финнов. Но дружинники отсоветовали ему покидать Швецию, считая, что это колдовство финнов. Тогда конунга стал одолевать сон, но только он заснул, как, пробудившись, сказал, что его топчет мара. Это слово, известное всем народам Европы (в современном русском языке ему соответствует слово «кошмар»), означает злого духа, который душит спящего по ночам. Люди приподняли голову больного конунга, но мара принялась топтать его ноги, так что чуть не сломала их. Когда слуги бросились к ногам, злой дух схватил Ванланди за голову так, что тот умер. Об этом сложил вису скальд Тьодольв Старый.

Но в магии сведущи были не только враждебные скандинавам колдуны. В «Пряди о Торлейве Ярловом скальде» — части большой королевской саги, все тоже начинается с того, что скальд Торлейв, как и Греттир, объявленный вне закона, должен бежать из Исландии. На корабле с товарами он прибывает к правителю Норвегии ярлу Хакону, и тот хочет купить товары. Но Торлейв отказывается участвовать в сделке с ярлом, и это кажется ему оскорблением. Дружинники Хакона разграбили и спалили судно, а товарищей Торлейва повесили между торговых палаток. Самому Торлейву удалось бежать в Данию к сопернику Хакона конунгу Свейну Вилобородому. Там он сочинил хвалебную песнь — драпу — в честь подвигов конунга, был им вознагражден и оставлен при дворе.

Между тем скальд становился все мрачнее, пока конунг не спросил его, в чем дело. Торлейв ответил, что сочинил несколько стихотворений — вис — для Хакона ярла, и назвал их «Висы о Женщине». Он попросил у конунга разрешения ехать в Норвегию и исполнить эту песнь.

Свейн разрешил скальду отправиться, хотя, конечно, понимал, что Торлейв сочинил хулительную песнь, называя ярла женщиной. Это был так называемый нид — хулительная песнь и одновременно страшное магическое проклятие. Недаром еще в мифические времена сами боги так опасались тех оскорблений, которыми осыпал их во время «перебранки» Локи.

Торлейв отправляется ко двору своего врага и прикидывается нищим калекой, опирающимся на костыли. Он приходит на пир к ярлу Хакону вечером накануне йуля (и мы уже знаем, что в эту «ночь перед Рождеством» могут происходить самые страшные вещи). Он садится на пиру среди других нищих, но устраивает там потасовку, разгоняя убогих. Ярл велит подозвать буйного старика и спросил, откуда он родом. «Нищий» говорит, что имя его — Хулитель, он сын Крикуна из Скорбных Долин в Холодной Свитьод. В молодости он принял много почестей от знатных людей, но теперь стал стар и немощен, и лишь слава Хакона, как справедливого и щедрого правителя, привела его на поиски милости ко двору ярла.

Ярл не замечает в ответе издевки — к нему действительно являлись многие скальды, желавшие прославить могущественного правителя Норвегии. Он распорядился, чтобы старику дали еды, и тут хулитель проявил недюжинный аппетит. Дело в том, что хитроумный Торлейв спрятал мешок у себя под одеждой и сметал всю еду в эту торбу. Люди ярла не могли не заметить, что нищий слишком высок да широк в поясе, а в еде знает толк.

Поведение Торлейва действительно кажется странным — ведь он демонстративно делает все, чтобы раскрыть свои вредоносные замыслы. Переодетый нищий, явившийся неузнанным на пир своих врагов, — распространенный, начиная с «Одиссеи», эпический сюжет. Слуги Хакона, конечно, не читали «Одиссеи», но они должны были знать эддическую «Песнь о Трюме», где Тор переоделся невестой и богатырский аппетит чуть было не выдал бога.

Но Хакон рассчитывает, что старик расплатится за гостеприимство, и предлагает ему исполнить свою хвалебную песнь.

Старик начинает петь, и ярлу вроде бы кажется, что песнь восславляет подвиги его и его сына, но с ним начинают происходить странные вещи. Все тело Хакона зудит и чешется, так что он велит слугам расчесывать его гребнями. Ярл, наконец, понимает, что старик исполняет не хвалебную, а хулительную песнь, и требует, чтобы тот немедленно исправил слова.

Тогда старик произносит некие Туманные Висы, и в палате становится темно, оружие слетает со стен, на которых оно было развешано, и начинает разить людей ярла. Сам Хакон упал без чувств и у него выпали борода (недаром в ниде он сравнивался с женщиной) и половина волос на голове. Нищий же хулитель тем временем исчез.

Ярл проболел всю зиму, Торлейв же вернулся в Данию и за свой подвиг получил от конунга Свейна прозвание Торлейв Ярлов скальд, а в честь наречения имени — корабль с товарами в подарок, чтобы скальд мог вернуться в Исландию. Торлейв отправился на родину, женился и зажил благополучно. Но ярл не забыл полученного оскорбления.

Ярл оставался язычником и приносил жертвы идолам. Рассказывали даже, что ради победы над викингами он принес в жертву собственного сына, и тогда поднялась буря, из-за которой викинги понесли большой урон. После наведения на него порчи ярл призывает на помощь неких женских существ — двух сестер, покровительствовавших ему (это одной из них он принес в жертву малолетнего сына). От этих покровительниц дис он получает совет, как ему расправиться с обидчиком. Он велит подобрать выброшенное прибоем дерево и сделать из него деревянного человека. При помощи заклинаний он убивает некоего мужа, и сердце его вкладывает в тело истукана. Этого скандинавского голема они называют Торгардом, дают ему одежду и сажают на корабль, идущий в Исландию, чтобы он убил Торлейва. Торлейв был в это время на тинге — народном собрании, на котором запрещены убийства и распри. Но Торгард явился на тинг и принялся поносить Торлейва, так что тот уже схватился было за меч. Колдовской монстр опередил скальда, нанеся ему удар секирой, и, не дожидаясь ответного удара, ушел под землю, так что на виду остались одни подошвы.

Торлейв обернул плащ вокруг раны и успел сказать вису о том, как сгинул колдовской турс, отправившись в Хель, — он назвал Торгарда великанским именем. После этого он рассказал людям, что произошло, сбросил плащ и мужественно принял смерть.

Но на этом история Торлейва не кончилась и не пропал навсегда его талант скальда. Герой был погребен под курганом, и некий зажиточный исландец любил проводить там время, пока неподалеку паслось его стадо. И все хотелось пастуху сложить хвалебную песнь в честь знаменитого скальда, да не досталось ему меда поэзии — он не мог придумать больше одной строчки. Наконец ночью во сне он видит, как курган раскрывается и Торлейв выходит к нему; скальд обещает научить его искусству поэзии, если пастух запомнит сказанную им вису. Тогда Торлейв потянул ученика за язык и сказал вису о том, как «сковал нид», которым воздал за разбой, — и люди долго будут об этом помнить. Пастух же стал великим скальдом.

Мы видели, как магическое слово — нид — оказывало волшебное действие на тех, против кого оно было направлено. Но видели и как миф превращался в магический ритуал: ярл Хакон со своими дисами не случайно сделал «робота» из дерева — ведь и первые люди были сделаны богами из обрубков деревьев.

В Исландии рассказывали легенду о том, как отец датского конунга Свейна Харальд захватил имущество с корабля, принадлежавшего исландцам и разбившегося у берегов Дании. Тогда исландцы решили на тинге сочинить нид против Харальда. Наместник конунга, который захватил исландское добро, именовался в этом ниде кобылой, которая услужала Харальду, принявшему обличье жеребца Слейпнира. В ответ на этот традиционный нид конунг решил прибегнуть к решительным мерам и отправиться с флотом к Исландии. На разведку он выслал колдуна, и тот поплыл к острову, превратившись в кита.

Колдун стал огибать побережье Исландии, двигаясь с запада на север, но повсюду его встречали духи — хранители острова. На севере его встретил огнедышащий дракон, а за ним следовало множество гадов — змей, жаб и ящериц, дышащих ядом. Тогда он вновь поплыл на запад, но там ему навстречу вылетела гигантская птица, крылья которой задевали за горы по обоим берегам фьорда, за ней же следовала целая стая. Тогда колдун направился к югу, но там в море со страшным ревом вошел огромный бык, а за ним — множество духов. Колдун поплыл еще дальше к южному мысу, но тут на берегу оказался великан, вооруженный. железной палицей, а за ним — целое войско великанов. Оставался лишь восток, но там были мели и сильный прибой — флоту негде было пристать. Конунг датчан так и не решился высадиться в Исландии.

Облик же дракона, орла, быка и великана приняли исландцы, которые были могущественны и пользовались в те времена почетом в Исландии. Их подвиг, несмотря на оборотничество, так свойственное представлениям о скандинавских богах и демонах, был увековечен в Исландии, и на гербе этой страны красуются ее духи-охранители.

Не только колдовской нид, но и хвалебная песнь, сочиненная скальдом в честь подвигов правителя, имела и поэтический и магический смысл — становилась ценным даром, способным прибавить удачи конунгу.

Знаменитый исландский скальд X века Эгиль Скаллагримсон, которому посвящена самая известная из саг об исландцах, был знатоком магии и рун. Однажды на пиру ему поднесли питьевой рог с подмешанным в питье ядом. Тогда Эгиль вырезал на нем руны, окрасил их своей кровью, и рог разлетелся на куски. Скальд враждовал с норвежским конунгом Эйриком Кровавая Секира, сыном Харальда Прекрасноволосого. В стычке он убил одного из сыновей Эйрика, и жена конунга Гуннхильд, сведущая в колдовстве, навела на него порчу. Эгиль не мог усидеть на месте (что было свойственно людям эпохи викингов) и не знал покоя, пока не встретится вновь с Эйриком и Гуннхильд. К тому времени Эйрик — суровый правитель — принужден был бежать из Норвегии, получил земли в лен от английского короля и принял крещение. Эгиль, побуждаемый магией к странствиям, также отправился к берегам Англии, и буря разбила его корабль. Тогда он сам отправился в Йорк — столицу Эйрика, и современные читатели саги гадают, почему он так поступил. Но мы уже можем представить, что происходит с человеком, который стал жертвой колдовства — Эгиль знал, почему его корабль был разбит бурей, и ему ничего не оставалось, как бросить вызов судьбе.

Поступок Эгиля кажется иррациональным лишь на первый и современный взгляд. Европейцы, давно пережившие времена «охоты на ведьм», с изумлением наблюдали уже в XX веке как жители колониальных стран верят в действенность магии. В некогда популярной книге Л. Райта «Свидетель колдовства» рассказывается, как некий колониальный чиновник, прибывший из Голландии в Индонезию, хотел добиться расположения местной девицы. Та не жаловала чужестранца, и он нанял местную колдунью, чтобы она приворожила девушку. Колдунья пошла со своим клиентом к дому его возлюбленной и бросила туда какие-то цветы. На этом колдовство закончилось, и наш чиновник возмутился тем, как мало старания проявила ворожея. Но та сказала, что особого колдовства и не требуется — ведь девушка знает, что ее обожатель нанял колдунью, и сама придет к нему — иначе она станет жертвой порчи. Тут наши маги промахнулись, ибо у девицы оказался местный жених, который был сам весьма сведущ в колдовстве, и несчастному влюбленному вскоре стало худо... Но вернемся к Эгилю, который бросил вызов колдовству Гуннхильд.

Эйрик по настоянию Гуннхильд хотел тут же казнить Эгиля. Лишь заступничество друга помогло отложить казнь до утра — считалось недостойным мстить сразу, а убийство ночью считалось низким убийством. За ночь Эгиль и сочинил хвалебную песнь Эйрику, назвав ее «Выкуп головы». Ночью у его окна сидела какая-то ласточка и непрерывно щебетала, не давая сосредоточиться поэту: то была колдунья Гуннхильд (она не оставила своих ведовских занятий, даже приняв христианство).

Эгиль, однако, исполнил хвалебную песнь. Это не был льстивый панегирик правителю — ведь прославлять деяния, которых на самом деле не было, считалось оскорблением и приравнивалось к ниду. Эйрик действительно был отважным воином, заслуживавшим того, чтобы Эгиль сказал:

Славу воспою
Смелому в бою.
В честь твою течет
Игга чистый мед (мед Игга —
Одина, мед поэзии).

Эйрик принял дар. В ответ он даровал поэту жизнь, велев ему не попадаться больше в руки ни самому конунгу, ни его сыновьям.

Эйрик недолго прожил в Англии. Он пал в битве, и Гуннхильд пришлось заказывать в его честь другую песнь — погребальную, называемую «Речи Эйрика». В ней рассказывается о том, как сам Один пробуждается в Вальхалле и спрашивает божественного скальда Браги, что за шум слышится вдали. Это Эйрик с дружиной приближается к пиршественному чертогу Одина, и верховный ас велит легендарным героям из рода Вёльсунгов — Сигмунду и Синфьетли встретить конунга. На вопрос о том, почему Один допустил, чтобы доблестный правитель пал в битве, бог отвечает: Волк дожидается у жилищ богов. Один торопится собрать эйнхериев, чтобы встретить судьбу — Рагнарёк.