Юность. Первое плавание в Антарктику

Руал Амундсен родился в 1872 г. в Борге, расположенном недалеко от столицы Норвегии г. Христиании (ныне г. Осло). Он был третьим, младшим, ребенком в семье. Вскоре после его появления на свет родители перебрались в столицу и поселились на ее окраине.

Здесь Руал закончил гимназию и поступил в университет на медицинский факультет. К тому времени семейство Амундсенов поредело. Когда мальчику исполнилось 14 лет, умер отец. Старшие братья покинули семью, чтобы самим добывать средства к существованию.

Руал Амундсен остался один с матерью. Надеясь, что ее сын будет медиком, она и не подозревала о его мечтах стать полярным исследователем. Когда Руалу было 8—9 лет, ему попались удивительные книги, принадлежавшие перу английского полярного исследователя Джона Франклина. В них он рассказывал о своих приключениях во время поисков Северо-Западного прохода. Со жгучим интересом мальчик читал о трудностях исследования Арктического побережья Канады. Метели и морозы преследовали Франклина и его спутников. Когда кончилось продовольствие, путешественники питались мхом и съели все, что только можно было употребить в пищу, даже ботинки. Они смотрели смерти в лицо, но не сдались. Франклин верил в чудо. И это чудо появилось в образе индейцев, которые дали обессилевшим путешественникам приют и пищу...

Амундсену шел семнадцатый год, когда 30 мая 1889 г. Христиания встречала Фритьофа Нансена, впервые в истории полярных исследований пересекшего ледяной щит Гренландии. Солнце сияло на молодой весенней зелени, на зелено-голубых волнах фьорда, где тысячи лодок и яхт приветствовали молодого героя. Ликовал город, ликовал народ...

«В этот день, — писал Амундсен, — я ходил с бьющимся сердцем среди развевающихся флагов, под крики "ура!", и все мои многолетние детские мечты пробудились с новой силой. И в первый раз в моих тайных мыслях прозвучало робко, но ясно: "Ах, если бы ты мог пройти Северо-Западным проходом!"»¹

Когда стало известно, что Нансен собирается в новую экспедицию, намереваясь вмерзнуть в лед к северу от Новосибирских островов и продрейфовать со льдами Ледовитого моря, Амундсен решил записаться в число участников путешествия. Однако мать попросила сына остаться дома и напомнила, что ему следует продолжать занятия на медицинском факультете и не губить свою молодость...

Амундсен решил остаться. И хотя он по-прежнему изучал медицину, больше всего внимания все же уделял книгам о драматической истории полярных исследований. Сколько разрушенных надежд и планов! Сколько трагических судеб! А какой героизм, какое упорство! Какое неудержимое стремление любой ценой, даже ценой жизни, приподнять завесу неизвестности с ледяных областей Арктики! И среди них — самая трагическая, самая печальная экспедиция замечательного английского полярного исследователя.

Книги Франклина оказали решающее влияние на Амундсена. «Удивительно, — писал он, — что из всего рассказа больше всего приковало мое внимание именно описание этих лишений, испытанных Франклином и его спутниками. Во мне загорелось страстное стремление претерпеть когда-нибудь такие же страдания. Быть может, во мне заговорил идеализм молодости, часто увлекающий на путь мученичества, и он-то заставлял меня видеть в самом себе крестоносца в области полярных исследований. Я хотел тоже пострадать за свое дело — не в знойной пустыне на пути к Иерусалиму, а на ледяном Севере, на пути к широкому познанию доселе неведомой великой пустыни.

Так или иначе, но описания путешествий Франклина имели решающее влияние на мою будущность. Держа это в тайне, так как я никогда не осмелился бы высказать моей матери намерений, которых, я знал, она ни за что бы не одобрила, я решил сделаться полярным исследователем»².

Мать так и не узнала, что честолюбивые интересы ее сына, который представлялся ей образцом прилежания, обращены не к медицине, а к дальним и пустынным регионам — Арктике и Антарктике.

Своего самого дорогого и близкого человека, каким все это время являлась его мать, Руал потерял, когда ему шел 21-й год. Любовь к матери и боль утраты заставляли Амундсена исполнять ее желание — изучать медицину, но в конце концов он не выдержал и вскоре оставил университет.

Прежде чем приступить к осуществлению мечты своей юности, Амундсен «отбыл воинскую повинность». Шел в солдаты весьма охотно «не только из желания быть верным гражданином», но и потому, что военная выучка с ее трудностями, дисциплиной и испытаниями могла принести пользу при подготовке к осуществлению намеченной цели.

Амундсен впоследствии вспоминал: «К сожалению, у меня был серьезный недостаток, вследствие которого меня могли забраковать — я был близорук, о чем не подозревали даже мои родственники и друзья. Недостаток этот постепенно уменьшался с годами, но не прошел до сих пор. Если бы врач обнаружил его, то меня бы не приняли. К счастью, я никогда не носил прописанных мне очков.

Наконец наступил день, когда я предстал перед врачебной комиссией. За столом сидел врач с двумя ассистентами. Как я вскоре обнаружил, этот врач, уже пожилой, чрезвычайно интересовался строением человеческого тела. Само собой разумеется, что для осмотра мне пришлось раздеться догола.

Старый доктор, тщательно исследовав меня, разразился громкими похвалами по поводу моего физического развития. По-видимому, восемь лет моей беспрерывной тренировки не остались без результатов. Доктор сказал мне:

— Молодой человек, каким образом удалось вам развить такие мускулы?

Я объяснил ему, что люблю спорт и много в нем упражняюсь. Старый доктор пришел в такое восхищение от своего открытия, которое, очевидно, показалось ему из ряда вон выходящим, что даже вызвал из соседней комнаты группу офицеров, дабы им дать возможность лицезреть такое чудо. Нечего и говорить, что я отчаянно сконфузился и готов был провалиться сквозь землю от такого обозрения моей персоны.

Однако это обстоятельство послужило мне на пользу. Восхищаясь моим физическим развитием, старый доктор совсем забыл исследовать мое зрение. В результате я как нельзя легче прошел через осмотр и стал отбывать воинскую повинность»³.

И во время учения в университете, и в период несения воинской службы Амундсен много сил отдавал дальним и опасным лыжным прогулкам (один из походов через горы едва не стоил жизни будущему исследователю и его товарищу). Так что физически он основательно подготовился к предстоящим путешествиям.

Амундсен усердно занимался самообразованием и перечитал огромное количество книг о полярных исследователях. По его мнению, слабая сторона экспедиций состояла в том, что их руководители часто не умели управлять судами, на которых выходили в полярные моря. Поэтому, как правило, экспедиции возглавляли двое: начальник экспедиции и капитан. Между ними нередко возникали трения, что приводило к падению дисциплины среди подчиненных и возникновению противостоящих партий, а это не способствовало успеху исследований...

Юный Амундсен принял решение никогда не становиться во главе экспедиций, пока не приобретет знания и опыт в управлении судном и в конце концов не получит звание капитана. Тогда он мог бы единолично руководить своими экспедициями.

«Чтобы получить право держать экзамен на звание капитана, — вспоминал Амундсен, — мне необходимо было в течение нескольких лет проплавать на судах в качестве матроса под началом опытного капитана. Поэтому я каждое лето 1894—1896 годов нанимался в судовую команду на парусную шхуну. Это дало мне возможность не только дослужиться до должности штурмана и подготовиться к экзамену на капитана, но и побывать в моей излюбленной Арктике и накопить опыт, который как нельзя лучше пригодился для избранной мною карьеры»⁴.

Вместе с тем плавание юнгой на старом судне «Магдалена» позволило основательно познакомиться с полярным льдом, изучению которого он намеревался посвятить всю свою жизнь.

И вот счастье улыбнулось ему. Узнав, что Бельгия снаряжает под начальством Андрияна де Жерлаша полярную экспедицию для изучения географических процессов, Амундсен поступает в число членов ее экипажа. И хотя ему всего 25 лет (1897 г.), его назначают первым штурманом «Бельгики».

«Экспедиция, — вспоминал Амундсен, — являлась ярко выраженным международным предприятием. Начальник был бельгийский моряк. Капитан — бельгийский артиллерийский офицер, служивший во французском флоте и сделавшийся первоклассным мореплавателем. Первым штурманом был я. Прославившийся впоследствии полярный исследователь американец доктор Кук был нашим судовым врачом. Из научных сотрудников один был румын (Э. Раковица), метеорологом поляк (Л. Добровольский), геологом поляк (Г. Арцтовский), пять человек команды были норвежцы, остальные бельгийцы. Среди них гидрограф Г. Лекуант и физик Э. Данко»⁵.

Экспедиция ставила своей задачей исследовать район Южного магнитного полюса⁶. Она направлялась первоначально в район мыса Горн, а затем предполагала взять курс к Земле Южной Виктории. В конце 1897 г. путешественники достигли района к югу от Огненной Земли.

«В те времена, — вспоминал Амундсен, — эти края были мало известны науке, и наш начальник так сильно увлекся возможностью новых открытий, что мы провели там несколько недель, собирая коллекции различных образцов по естествознанию, нанося на карты побережье и производя метеорологические наблюдения. Это промедление, как мы вскоре убедились, не осталось без серьезных последствий»⁷.

Кроме того, капитан, подойдя к Южно-Шетландским островам, совершил на их берега около 20 высадок. Потом путешественники некоторое время занимались картированием берегов Земли Грехэма. Когда экспедиция наконец направилась к месту своих основных работ, расположенному к югу от Австралии, то путешественники, к своему ужасу, заметили, что наступает зима. Количество льда и айсбергов в Южном Ледовитом океане стремительно увеличивалось. Каждый день, каждый час они угрожали судну.

«Однажды, — вспоминал Амундсен, — в страшную бурю, сопровождаемую градом и снегом, я вышел на мостик, чтобы сменить капитана на послеобеденной вахте. Со всех сторон надвигались айсберги. Капитан указал мне на один из них, недалеко к северу от нас, и разъяснил, что он в продолжение всей своей вахты старался так маневрировать, чтобы держаться с подветренной стороны этого айсберга, так как последний защищал нас от злейших напоров ветра, не давая нам, таким образом, отклоняться от нашего курса. Он приказал мне так же маневрировать и во время моей вахты и передать это его приказание, в свою очередь, следующему вахтенному. Я так и сделал и передал те же инструкции молодому бельгийцу, сменившему меня для ночной вахты. Улегшись на свою койку, я чувствовал, как корабль качало на волнах, качка сменялась зыбью, доходившей до нас от айсберга. Легкая качка усыпила меня. Но, когда я наутро проснулся, корабль, к моему удивлению, был совершенно неподвижен. В уверенности, что случилось нечто необыкновенное, я быстро накинул платье и поспешил на мостик. Там я увидел, что мы стоим в бассейне, заключенном в сплошном круге чрезвычайно высоких айсбергов. Я спросил молодого бельгийца, как мы здесь очутились. Он ответил, что знает об этом не больше моего. В ночной темноте под напором разбушевавшегося снежного шторма, он потерял из виду айсберг; корабль некоторое время носило по воле ветра, а потом могучая океанская волна подняла его, перебросила в просвет между двумя айсбергами и опустила в защищенный бассейн, где мы теперь находились.

Только чудесное стечение обстоятельств спасло нас от опасности быть раздавленными на мельчайшие части между айсбергами, образовавшими тесный проход, в который мы влетели на гребне волны»⁸.

Первоначально, согласно плану Бельгийской антарктической экспедиции, предусматривалась высадка на Земле Виктории четырех путешественников, в том числе Амундсена и американца, судового врача Кука. Они должны были построить дом и провести в нем зиму, во время которой осуществить цикл наблюдений в районе Южного магнитного полюса. Основная же часть экспедиции должна была покинуть антарктические воды и, проведя зиму под небом Австралии, весной возвратиться за зимовщиками.

Но судьба распорядилась иначе.

Вскоре после того, как «Бельгика» вырвалась из ледяного плена, она попала в жестокую бурю. Спасаясь от опасности, Жерлаш направил судно по узкой полынье. И вдруг она позади закрылась. 4 марта 1898 г. «Бельгика» оказалась в ледяной ловушке. Начался невольный дрейф во льдах, который продолжался более года. К несчастью, продовольствия у экспедиции было мало.

Особенно тяжело приходилось доктору Куку, к которому Амундсен сохранил теплые чувства на протяжении всей своей жизни. «В такой полной страха обстановке я не только близко узнал, но и полюбил доктора Кука. Как врач он держался превосходно. Его спокойная и убедительная манера поведения действовала отличным образом. На Кука легла огромная ответственность, и он удивительно хорошо справлялся со всем»⁹. Так писал Амундсен о своем самом близком товарище по путешествию в 1912 г., а спустя четверть века, когда Кук оказался в тюрьме, Амундсен вспоминал: «Кук, пожалуй, на судне был единственным человеком несгибаемого мужества, несокрушимой веры, неутомимой бодрости и беспредельной доброты. Когда кто-нибудь заболевал, он оказывался рядом, готовый ободрить или утешить больного. Если кто-то падал духом, Кук готов был поддержать и воодушевить его. Его изобретательность и находчивость были безграничны»¹⁰.

Кук и Амундсен понимали, что спасти членов экспедиции от повальной цинги при скудности запасов может только свежее мясо. В свободные часы они охотились на тюленей и пингвинов. Однако к мясу этих животных Жерлаш питал отвращение и делал все, чтобы оно не попадало на стол. Капитан и начальник чувствовали себя настолько плохо, что составили завещания. Во время зимовки два матроса сошли с ума, один умер. Остальные члены экспедиции переболели цингой.

Лишь решительность Амундсена спасла путешественников от гибели. Когда Жерлаш заболел и командование экспедицией перешло к Амундсену, он приказал кормить экипаж свежим тюленьим мясом. Не прошло и недели, как люди стали поправляться. Во время вынужденного дрейфа, который продолжался 13 месяцев, путешественников каждый день подстерегала смертельная опасность. Особенно ценной в этих условиях была поддержка, которую оказывал Амундсену доктор Кук. «И ничто, — писал Амундсен, — в его позднейшей жизни не могло изменить моей любви и благодарности к этому человеку. Он был единственным из всех нас, никогда не терявшим мужества, всегда бодрым, полным надежды и всегда имел доброе слово для каждого...

Вспомнил также, какой благодарностью ему обязан за доброту ко мне, тогда неопытному новичку, и, считая, что я также обязан ему жизнью, так как он в действительности спас нас от многочисленных опасностей этого плавания, я решил, что скромным проявлением моей благодарности будет предпринять короткую поездку в тюрьму и приветствовать там моего бывшего друга в его нынешнем несчастье. Я должен был сделать это хотя бы для того, чтобы впоследствии не упрекать себя в самой низкой неблагодарности и презренной трусости. Я не хотел, да и теперь не хочу судить о позднейшей жизни доктора Кука. Обстоятельства, приведшие его в заключение, мне совершенно неизвестны, и я не желаю ни знакомиться с ними, ни составлять о них собственное мнение. Даже если бы он был виновен в преступлениях и более тяжких, нежели те, за которые его покарали, мой долг благодарности и мое желание навестить его остались бы неизменны. Чтобы ни сделал доктор Кук — это был не тот доктор Кук, которого я знал в молодости, человек с доброй честной душой и великим сердцем»¹¹.

Когда закончилась длинная полярная ночь, доктор Кук решил осмотреть окрестности в надежде обнаружить трещину, полынью или открытую воду, чтобы наметить путь выхода из ледяного плена в открытое море.

Во время одного из таких походов в 900 м от корабля была замечена небольшая полынья. Этому обстоятельству больше всех обрадовался доктор Кук. Он уверил Амундсена и других путешественников, что в скором времени начнется вскрытие припая, лед взломается и полынья дойдет до «Бельгики». По его настоянию начали готовить канал. Лед частично пилили, частично взрывали. Едва путешественники подготовили канал, как под напором льдов он закрылся. Спустя несколько дней ветер переменился и канал расширился. Судно удалось провести в полынью и направиться к открытому морю. Теперь пришлось идти между двумя большими айсбергами, которые несколько дней сжимали корабль, как в тисках. «Шум ледяных глыб, бившихся и ломавшихся о борта нашего судна, становился так силен, что почти невозможно было разговаривать», — вспоминал позднее Амундсен.

От тряски и толчков хронометр на корабле потерял точность хода, поэтому определялись с трудом. С трудом добрались до Магелланова пролива. Однако и здесь «Бельгику» сначала едва не выбросило на берег, а затем она чуть было не наскочила на риф. Когда наконец путешественники выбрались из Магелланова пролива и вышли на просторы океана, их ожидали новые приключения, но с ними мужественные моряки справились.

В 1899 г. Амундсен вместе со своими товарищами вернулся в Европу. Так завершилось его первое антарктическое плавание, во время которого он приобрел богатый опыт полярного исследователя. Здесь же в Антарктике у него родился дерзкий план — совершить сквозное плавание из Атлантики в Тихий океан вдоль северных берегов Америки. Окончательно же этот замысел созрел, когда по пути из Антарктики Амундсен посетил городок Гримсби в Англии, где у старого книгопродавца купил целую библиотеку — книги по истории поисков Северо-Западного прохода. Он читал их днем и ночью. И перед его взором возникала грандиозная картина великих подвигов и трагедий.

«Задолго до моей экспедиции, — вспоминал Амундсен в 1927 г., — мне удалось в 1899 году приобрести у одного старика из Гримсби в Англии всю существовавшую тогда литературу о Северо-Западном проходе. Благодаря этим книгам я был подробнейшим образом осведомлен об интересующем меня предприятии, еще прежде, чем стал готовиться к моей увенчавшейся успехом экспедиции»¹². По ходу чтения он сделал много интересных замечаний, которые затем изложил в книге, посвященной плаванию «Йоа».

Примечания

1. Амундсен Р. Собр. соч.: В 5 т. Л.: Главсевморпуть, 1939. Т. 1. С. 9.

2. Там же. Т. 5. 1937. С. 9.

3. Там же. С. 11.

4. Там же. С. 22.

5. Там же. С. 23.

6. Трешников А.Ф. История открытия и исследования Антарктиды. М.: Географгиз, 1963. С. 47.

7. Амундсен Р. Собр. соч. Т. 5. С. 22.

8. Там же. С. 24.

9. Там же. Т. 1. С. 25.

10. Там же. Т. 5. С. 26.

11. Там же. С. 27, 58.

12. Там же. С. 48.