Н. Горбунов. «Рыбная Норвегия»

«ЭХО планеты» ИТАР-ТАСС (№ 15-2001).

Чьи только интересы не сталкиваются вокруг рыбной отрасли! Начиная от политиков и кончая криминальным миром. Где-то, наверное, посредине — конечно, рыбаки, месяцами болтающиеся по морям-океанам на стареньких сейнерах. А какие бушуют страсти! Взять хотя бы решение российского правительства проводить аукционы по продаже квот на вылов рыбы. Или тем более качество морепродуктов: тут каждому есть что сказать. Хорошо, но есть вопросы.

На одном из московских оптовых рынков купил баночку «Толстолобик обжаренный в томатном соусе». Продавщица просунула в окошко своего «контейнера» жестянку. Абсолютно голенькую, без этикетки. «А где же фирма?» — спрашиваю. — На витрине-то есть». «Я мигом», — ответила девушка и протянула мне пеструю ленту с изображением какой-то рыбы и помидора с зеленым хвостиком. «Приклеить или сами справитесь?..» Дома, раскрыв банку, обнаружил буроватые кусочки и много-много жидкости. Когда-то, наверное, она и впрямь была томатным соусом. Тогда, собственно, и появилось желание обратиться к нашему корреспонденту в Осло Николаю Горбунову с просьбой рассказать, а как обстоит дело с рыбой и со всем, что с нее связано, в Норвегии. Корреспондент рассказал много поучительного.

В Норвегии нет рыбных супермаркетов. В столице Норвегии нет рыбного рынка. В Норвегии нет красной икры, хотя лосося навалом. Но рыба в Норвегии, побережье которой омывают Северное, Норвежское и Баренцево моря, — это не только доход в госказну, это традиции и история народа.

Идем с моим хорошим знакомым по центру Осло. «Покажи мне достойный рыбный магазин», — просит он, побывавший во многих странах мира. Я вспомнил увиденный мною по телевидению рыбный супермаркет в Мадриде и подумал, что здесь в Осло мне показывать нечего. Разве магазинчик с площадью в обычную нашу двухкомнатную квартиру — 25—30 квадратных — метров произведет впечатление на ожидающего увидеть что-то особенное любителя рыбы.

Я и сам по приезде в Осло долго искал «солидный» рыбный магазин. Мне представлялся он неким гигантом на сотни квадратных метров. Нет, все проще, скромнее, понятнее. Зашел в магазин, и ты уже на виду. К тебе обращается продавец: «Что желаете?» «Ничего, просто посмотреть», — и интерес к вам пропал.

Ассортимент традиционный: лосось, форель, треска, морской окунь, камбала, макрель, креветки, мидии, устрицы. Целиком, разделанные, филе. Все это в лотках со льдом. Высшего качества. Наиболее престижные такие магазинчики цен не выставляют: плати столько, сколько скажут.

Однажды забрел в такой магазинчик на известной торговой улице Осло — Букстадвайен. Она считается самой протяженной в Скандинавии. Кстати, на этой улице играет духовой оркестр. В его репертуаре, к моему изумлению, «Однозвучно звенит колокольчик» и «По диким степям Забайкалья». Не исключаю, что среди музыкантов есть и выходцы из нашей страны... В рыбном магазине попросил два кусочка лосося. Выглядят аппетитно, нарезаны мастерски. Но цены, цены! Отступать было неудобно. Купил кусочек «дикого», то есть выловленного в море, а не выращенного в садках. Потянул почти на 10 долларов.

Помню, 27 лет назад, когда я впервые приехал в Осло, меня потянуло не к лососю, а, как и всякого русского человека, к селедочке. В одном магазинчике нашел искомое: пузатенькие бочки с селедкой, по-нашенски, целиковой и разного посола.

Сейчас, снова оказавшись в норвежской столице, отправился на поиски все той же селедки. Увы, поиск мой затянулся. Такое впечатление, что норвежцы забыли, как вообще сельдь выглядит. В разных баночках со всевозможными специями и под разными соусами есть. Но где же натуральная, бочковая, с Лофотенских островов, о которой в Норвегии слагают легенды? Бродил, искал, наконец нашел, но жутко соленую.

Оказывается, самая популярная рыба в Норвегии не сельдь и лосось, а треска. В магазине это видно по тресковым головам, которые дружно устремлены вверх в лотках со льдом. Как иностранный несмысленыш, поинтересовался, для чего эти экспонаты. Оказывается, головы — для супа, это деликатес, а сама голова подается главе семейства.

Вообще же треска популярна в свежем, засушенном, копченом, вяленом и специально приготовленном по норвежскому рецепту виде, который популярен на Рождество.

Особенность только в том, что треска — рыба сезонная. Но норвежские ученые начали и тут применять технологию, которая десятилетиями отработана на выращивании лосося в искусственных условиях. Отрасль эта совершенно новая, но перспективная — выращивать треску в гигантских морских садках. Уже есть определенные результаты: в районе Лофотенских островов в рыбохозяйстве Арне Колбейнсхавна треска за два года от малька весом 60 граммов нагуливала вес до 4 килограммов.

Но Лофотенские острова все же знамениты не этим, пусть перспективным, экспериментом. Нынче разгар сезона вылова разновидности трески, которая известна как «скрей». Этот вид трески набирает вес в Баренцевом море и в марте заходит к Лофотенским островам. Благодаря нежнейшему вкусу «скрей» — давний деликатес не только в Норвегии, но и далеко за ее пределами.

Кстати, с треской связан и огромный российско-норвежский «мост дружбы и сотрудничества». Так сложилось, что в последние годы россияне приноровились ловить рыбу в Баренцевом море, а сдавать ее норвежцам. Оказалось, что это во много раз выгоднее, чем везти ее в Мурманск... С годами сложилась практика, которую теперь не так-то просто остановить. Трудно себе представить, что произойдет например, на севере Норвегии, в губернии Финнмарк, если прекратится поставка рыбы с российских судов. Безработица — не то слово. Просто остановится вся рыбоперерабатывающая промышленность.

В феврале орган норвежских деловых кругов газета «Дагенс нэрингслив» как о «страшном сне» писала, что «Россия предполагает ввозить всю рыбу к себе на родину». «Мы рискуем остаться без сырья на миллиарды крон, если российским властям удастся принудить траулеры возвращаться домой», — отмечалось в статье.

Пока в России спорят о путях реформы рыболовецкой отрасли, все остается по-прежнему — многие наши траулеры, которые ловят рыбу в Баренцевом море, продолжают поставлять ее в норвежские порты. Дабы облегчить операцию, норвежцы подходят в море прямо к российским судам и забирают у них товар «на корню». Расчет идет налом. Кроме денег, решается проблема поставки топлива, продовольствия и т.д. Все происходит очень быстро, и уже спустя пару часов траулер вновь выходит в море.

По рассказам знающих людей, в Мурманске картина выглядит иначе. От места лова до Мурманска на день-два больше хода. При подходе к заливу начинает действовать система сборов. Когда все эти инстанции пройдены, встает вопрос, кому сдавать рыбу. Если это свежая рыба, то надо срочно искать покупателя, который, получив рыбу, заплатил бы за топливо, воду, продукты. Получить кредит в банке — вопрос не нескольких часов. Если привезли мороженую рыбу, то ее надо выгружать на таможенный склад и покупатель сможет ее взять только оттуда. А за все время, пока рыба находится на складе, судовладелец должен платить из своего кармана.

Норвежцы сильно сомневаются, что России удастся перестроить свою рыболовецкую отрасль. По мнению местной прессы, мурманский порт, куда поставляется рыба с Баренцева моря, не имеет мощностей, чтобы принять весь улов, а промышленность — чтобы его переработать. К тому же многие рыболовецкие суда годами не платили налоги и сборы и вряд ли захотят платить теперь.

С 1993 года иностранные суда поставили в Норвегию 1,2 миллиона тонн рыбы и креветок на сумму 9,5 миллиарда крон (свыше миллиарда долларов). Более 90 процентов этой суммы приходится на долю российских судов. Еще раз повторю, что рыбная отрасль севера Норвегии в огромной степени зависит от сырья, поставляемого россиянами.

В отношениях между Россией и Норвегией весьма существенна проблема научных исследований рыбных ресурсов в Баренцевом море. Остроту ей придало то обстоятельство, что три года, примерно с 1996 по 1999 год, российская часть моря для норвежских исследователей нашими высокими инстанциями была закрыта. Между тем без их изысканий трудно определять запасы рыбы, количества квот на ее вылов и т.д.

«Когда в 1999 году был разрешен заход норвежских судов для исследования, то ученые были неприятно удивлены: трески было значительно меньше, чем от предполагали», — пишет газета «Афтенпостен». Треска, кстати, один из главных видов рыбного экспорта Норвегии. Разрешение на исследования было выдано норвежцам с определенными условиями. Оба научных судна «Йохан Йорт» и «Г.О.Сарс» должны были прибыть в Мурманск для проверки и инспекции, прежде чем они выйдут в Баренцево море. «Было потеряно драгоценное время для работы, когда суда стояли на приколе в Мурманске», — указывает «Афтенпостен». В этом году было запрошено разрешение на заход в российскую часть Баренцева моря только для судна «Йохан Йорт». Причем на его борту находились наблюдатели — один от НИИ морского рыбного хозяйства и океанологии из Мурманска, второй — от военных властей. «Добро» получили, но с ограничением. Судну нельзя заходить в зону, где затонула атомная подводная лодка «Курск».

Норвегия не является членом Европейского союза, но в соответствии с рядом соглашений и директив обязана строго выполнять требования ЕС. В частности, это касается рыбоперерабатывающей промышленности, которая часто сталкивается с порой невыполнимыми условиями по санэпиднадзору.

Так, в местечке Лекнес на Лофонтенских островах уже четыре года простаивает полностью готовый к работе комплекс. Он должен принимать рыбу от российских судов, которые ведут там промысел, и экспортировать ее дальше, в том числе и в страны ЕС. На строительство потрачено свыше миллиона долларов. Комплекс, по требованию инспекторов ЕС, несколько раз доводили «до кондиции», подгоняя под общеевропейские стандарты. И все-таки несколько пунктов из положения ЕС норвежцы не выполнили. Среди них одно из «важнейших» — в женской раздевалке не оказалось душевой комнаты. Позор для всего честного норвежского народа. В итоге на пуск комплекса в эксплуатацию чиновники из Брюсселя наложили вето.

«Евросоюз так часто меняет свои требования и предписания, что угнаться за ними просто нет никакой возможности», — сетовал руководитель Директората по рыбному хозяйству Норвегии Петер Гюлльстад.

Здесь, на Западе, порой приходится слышать, что в России, мол, часто изменяется законодательство, что создает сложности для предпринимателей. Однако это не только российская практика. Во всяком случае, для Норвегии по этой причине иногда возникают непреодолимые преграды по вине Евросоюза. В результате сейчас российские рыболовецкие суда направляются с уловом прямо в страны ЕС. Здесь, конечно, серьезно обеспокоены.

Брюссель строит и другие козни норвежцам, планируя ввести более строгие меры контроля за ввозом рыбы. ЕС предполагает, что норвежцы выдают рыбу, пойманную россиянами, за норвежскую. Здешние экспортеры теперь должны документально подтвердить «правильность» своей продукции.

Но это семечки по сравнению с тем, что может грозить Норвегии, запретившей импорт из стран ЕС мяса и молока из-за эпидемии ящура. В Евросоюзе такое «самоуправство», очевидно, не понравилось и, как здесь сообщают, Норвегию вызывают на ковер в Брюссель для дачи объяснений подобным вольностям.

В Осло ждали аперкота от Брюсселя, а получили из Москвы. 28 марта местное телеграфное агентство информировало, что «в Норвегии с большой озабоченностью восприняли решение российских властей запретить импорт рыбы». Агентство отметило, что эта мера коснулась также и транзита рыбы из Норвегии через российскую территорию в Японию. Как заявил газете «Афтенпостен» министр рыбного хозяйства Отто Грегюссен, «мы прежде всего хотим выслушать подробное объяснение причин запрета, ибо Россия сама нуждается в рыбе». По мнению министра, вопрос этот не является политическим и может быть урегулирован путем переговоров на уровне специалистов ветеринарных служб.

Очень жаль, что все так получилось. Ведь в последнее время наше с норвежцами сотрудничество здорово оживилось. Под Москвой предполагалось строительство крупного холодильника для рыбы из Норвегии. Удалось преодолеть кризис, возникший после обвала рубля в августе 1998 года. Представитель посольства Норвегии в Москве сообщил, что 2001 год может стать рекордным по экспорту норвежской рыбы в Россию. Здесь постоянно подчеркивают: российский рынок огромен, поэтому к нему надо относиться с уважением. Поэтому норвежцы и хотят инвестировать в российскую экономику. И вот на тебе — ящур, который перечеркнул все планы. Надо надеяться, ненадолго.

Продолжу, однако, «рыбную сагу» о Норвегии. На севере страны катастрофически не хватает рабочих рук в рыбоперерабатывающей промышленности. Многие иммигранты, в том числе из таких стран, как Шри Ланка, где снег видели, может быть, по телевизору, направляются на работу в губернии Финнмарк, Тромсе. Долго они там не выдерживают. Логично было бы приглашать на работу россиян, у которых есть опыт и для которых мороз, снег и холод не являются экзотикой.

Созданный в 1993 году Совет Баренцева/Евро-Арктического региона (СБЕР), в который входят также Мурманская и Архангельская области, содействовал решению этой проблемы. Но частично. В прошлом году на предприятиях в Финнмарке появилось первые россияне из Баренцева региона. Но им разрешили работать всего один год. Это не устраивает норвежских предпринимателей, которые хотели бы устанавливать связи на более длительный период.

Похоже, что лед тронулся. На закончившейся недавно сессии СБЕР в Мурманске по этому вопросу министр иностранных дел Норвегии Турбьерн Ягланд пообещал, что предприятия смогут привлекать рабочих не на год, как сейчас, а на два года».

Россиянам платят на норвежских предприятиях так же, как и норвежцам. Никаких ущемлений нет. Естественно, что устанавливается здоровый климат общения. Многие норвежцы охотно берут в жены россиянок. Согласно статистике, на севере Норвегии уже около пяти процентов населения — русскоговорящие.

О популярности российских девушек говорит такой факт, рассказанный мне руководителями Архангельской области. 36 красавиц из архангельского Поморского университета по обмену отправились на учебу в Университет Тромсе. И... все вышли замуж в Тромсе. В Архангельске подумывают о приглашении этих семей хотя бы на время потрудиться в России на благо общего дела.

Норвежцы завалят нас лососиной

Норвегия впервые вкладывает свои кроны в производство лосося в России. В мае в Печенегском заливе заработает норвежский комплекс по выращиванию этой элитной рыбы. А к осени 2002 года первые лососи попадут на столы россиян.

Концерн «Гиганте» из норвежского города Буде давно мечтал открыть свое дело в России. Было создано совместное предприятие «Гиганте-Печенга», в котором норвежская сторона имеет 70 процентов капитала, российская компания «Прибрежный» — 30 процентов.

Руководитель нового проекта Ханс Нордгорд не закрывает глаза на трудности создания совместного предприятия. Но у него уже есть положительный опыт сотрудничества по выращиванию в Карелии с участием финской компании радужной форели. «В настоящее время инвестиционный климат в России значительно улучшился, чем был несколько лет назад. Мы довольны нашими связями с российским партнером. Кроме того, у нас большое доверие к администрации Мурманской области, которая содействует вкладу иностранных инвестиций на Кольском полуострове», — говорит он.

Норвежский предприниматель считает, что годовое производство лосося составит 15—17 тысяч тонн. А это примерно равно нынешнему объему продаж лосося на российском рынке. Предполагается, что себестоимость производства лосося у нас будет даже дешевле, чем в Норвегии.

Конец национальной рыбалки?

Большой резонанс в рыболовецких хозяйствах вызвало решение российского правительства о проведении аукционов по продаже квот на вылов рыбы. Резонанс скорее весьма отрицательный. Кое-где на Дальнем Востоке рыбаки вышли на улицы с протестами. Введение платы за квоты, заверяют они, есть не что иное, как новый налог. Хотя на первый взгляд добровольный. Не хочешь жить и кормить семью, никто квоты покупать тебя не заставляет.

Авторы идеи об аукционах говорят, что руководствовались самыми благими намерениями. Утверждают, что деньги пойдут на воспроизводство рыбных запасов, ликвидацию ущерба, который нанес многолетний промысел, зачастую бесконтрольный, «дикий». Противники же идеи ссылаются на то, что сейчас число хозяйств постоянно сокращается. У рыбаков просто пусты карманы, чтобы платить за рыбу, которая еще не попала в сети. Многие хозяйства не расплатились за кредиты. А это миллиардные суммы.

Первые аукционы состоялись в феврале, но прошли вяловато. Те, кто привык к «национальной рыбалке» без правил пока, видимо, не торопятся раскошеливаться. А вдруг все отменят.