Столица: Осло
Территория: 385 186 км2
Население: 4 937 000 чел.
Язык: норвежский
История Норвегии
Норвегия сегодня
Эстланн (Østlandet)
Сёрланн (Sørlandet)
Вестланн (Vestandet)
Трёнделаг (Trøndelag)
Нур-Норге (Nord-Norge)
Туристу на заметку
Фотографии Норвегии
Библиотека
Ссылки
Статьи

Глава 2. Викинги и их завоевания

Представление о том, что в 790-х годах внезапно началась некая «эпоха викингов», выглядит обоснованным с точки зрения западноевропейцев, однако очень важно понять, что с точки зрения самих скандинавов подобное деление представляется весьма произвольным. Все то, что кажется нам характерным для «эпохи викингов» — нападения, пиратство, дальняя торговля, колонизация чужих земель, — было частью постоянного процесса экспансии, который происходил то в одной, то в другой части Скандинавии и продолжался в течение всего VIII века, хотя начался, возможно, и раньше. Разница в том, что в более ранний период экспансия происходила в регионах, где не велось никаких письменных записей, и поэтому ее можно изучать только отрывочно, археологическими методами. Более поздние движения, наоборот, затронули самые цивилизованные страны Западной Европы, поэтому были так подробно засвидетельствованы. Действительно, примерно с 800 года документальные источники по набегам и войнам викингов и по политической истории Скандинавии становятся исключительно богатыми; можно проследить в значительных деталях биографии многих вождей и передвижения военных сил. Однако в этой главе будет дан лишь очень краткий и общий очерк основных направлений экспансии викингов.

Первыми скандинавами, которые начали проявлять себя за пределами Скандинавии, были народы Швеции и балтийского острова Готланд, которые уже в VIII веке собирали богатства, занимаясь торговлей, импортируя европейское стекло и шерстяные ткани, возможно, в обмен на железную руду. Важное поселение того периода было найдено на острове Хельгё около озера Мелар (Швеция). Здешнее крупное фермерское хозяйство, очевидно, было центром торговли и ремесла. Среди обнаруженных предметов — великолепный аббатский посох из Ирландии, возможно, добыча от какого-то раннего набега викингов, и небольшой Будда (рис. 4), свидетельство торговых связей Швеции с Востоком. Богатство погребального инвентаря в шведских погребениях того времени также говорит о процветающей торговле и международных связях, в то время как обнаруженные на Готланде клады серебряных вещей говорят не только о благоденствии его обитателей, но и о том, что им нередко приходилось прятать свои сокровища от потенциальных грабителей — возможно, разбойников из более бедных областей Скандинавии.

Как шведы, так и жители Готланда уже начали расселяться за пределами своей родины задолго до 700 года: они основали свои колонии по всей Балтике на территории современных Латвии, Литвы и Эстонии, а возможно, и в Финляндии. Особенно важные находки дали раскопки кладбищ в Гробине (близ Либавы в Латвии). Здесь обитала община выходцев с Готланда (очевидно, это были богатые купцы, которых сопровождали их жены), а также община шведов (только мужчины в полном вооружении). Подобная колония торговцев с Готланда существовала близ Эльбинга. Вся эта деятельность на побережье Балтики весьма напоминает то, что происходило собственно в эпоху викингов, однако было это на три-четыре поколения раньше. Более того, непрерывное, естественное развитие привело к тому, что в IX веке шведы речными путями начали проникать в Россию, в первую очередь в поисках новых торговых путей, о чем будет рассказано в главе 5.

В конце VIII века в путь двинулись норвежцы. Слух об их атаках встревожил всю Западную Европу. Первым зафиксированным нападением может быть инцидент на берегу Дорсета в царствование Беорхтрика Уэссекского (786—802), когда приплывшие на трех кораблях норвежцы убили королевского управляющего, который силой пытался привести их ко двору короля. Или, скорее, первым рейдом могла быть гораздо более знаменитая атака на Линдисфарн в 793 году, когда язычники высадились на острове, уничтожили весь скот, чтобы пополнить запасы продовольствия на своих кораблях, разграбили монастырь и убили множество монахов и монахинь (рис. 5). Ужас, в который повергло христиан это чудовищное кощунство, в следующие несколько лет только вырос. Произошли другие нападения — на Шотландию, Ирландию, Уэльс и Северную Англию, причем в ходе многих из них были разграблены монастыри и усыпальницы святых.

Современники видели в этих нападениях только бессмысленное разграбление церковного имущества. Представляется очевидным, что именно таков и был мотив действий викингов в вышеупомянутых случаях. Однако этими случаями не ограничивалась более широкая активность норвежцев, направленная в основном на острова на севере и западе Шотландии. Главным мотивом этой деятельности была неотложная необходимость в земле для поселения. К тому времени норвежцы, зажатые между горами и морем, использовали всю имевшуюся у них землю и, возможно, также страдали от быстро наступившего перенаселения. В Норвегии действительно существовала прочная традиция пиратства: прибрежные вожди нередко жили грабежом проплывавших мимо купеческих кораблей, и вполне очевидно, что, когда эти люди узнали о существовании богатых и практически беззащитных церквей и монастырей на Западе, они без промедления воспользовались этим для получения прибыли. Тем не менее, главная история норвежской экспансии — это история колонизации.

Примерно к 800 году норвежцы утвердились на Оркнейских и Шетландских островах, и вскоре после этого ирландским отшельникам пришлось оставить Фарерские острова «из-за разбойников с севера». На Оркнейских островах, особенно на Вестрее, часто встречаются могилы викингов первой половины IX века. Дома викингов были раскопаны в Бирсее и Эйкернессе на Оркнейских островах и в Ярлсхофе на Шетландских (рис. 20); последнее поселение относят к началу IX века. Еще одна ферма была открыта в 1965 году на одном из Шетландских островов — Унсте, и она, судя по всему, относится к тому же времени. Не приходится сомневаться в том, что колонизация всех этих трех островов началась около 800 года и продолжалась с перерывами в течение следующих 100 лет. Поселенцы жили в основном сельским хозяйством, рыболовством и охотой на тюленей, хотя в то же самое время они, безусловно, пользовались своим удобным географическим положением как для торговли, гак и для набегов на южные земли.

В момент прихода викингов Фарерские острова были необитаемы; там жили лишь несколько ирландских отшельников, которые бежали оттуда. Утверждают, что то же самое произошло на Оркнейских и Шетландских островах: там пикты якобы пришли в упадок и чуть ли не вымерли, поэтому расселение викингов проходило совершенно мирно. Однако свидетельства археологии и изучение названий мест все больше и больше вступают в противоречие с этой теорией. Кажется вероятным, что норвежский историк XII века был прав, когда утверждал, что викинги застали на этих островах как пиктов, так и ирландско-шотландских священников (хотя он мог и ошибаться, утверждая, что викинги их всех перерезали). Среди наиболее ранних построек в Ярлсхофе есть дом, построенный по скандинавскому плану, однако такая техника каменной кладки и обнаруженные там сланцевые таблички и каменные инструменты были характерны для прежних жителей острова — пиктов. Очевидно, что здесь норвежский поселенец обратил потерявших свое имущество пиктов в рабов. В этих областях могли происходить и грабежи. Недавнее обнаружение клада кельтского серебра на острове Святого Ниниана1заставляет предполагать, что пикты-христиане Шетландских островов были более богатыми, чем считалось до сих пор. Однако острова не просто были разграблены, но и колонизированы множеством норвежских переселенцев, которых было так много, что и язык, и географические названия в большинстве своем навсегда стали скандинавскими.

В начале IX века грабежи Ирландии становились все более масштабными и более частыми до тех пор, пока в 820 году, согласно «Анналам Ольстера», «океан излил на Ирландию такие потоки чужеземцев, что не существовало ни гавани, ни пристани, ни крепости, ни укрепления, где не было бы кораблей викингов и разбойников»2. В 836 году было основано первое поселение викингов в Дублине, а в 839 году в Ирландию прибыл некий Тургейс (Торгисль), который основал свою штаб-квартиру в Арме, главной христианской святыне страны, и был признан «королем всех чужеземцев Ирландии». Его супруга поселилась в монастыре Клонмакнойс, где она в качестве языческой жрицы пророчествовала с алтаря. Богатые христианские центры были, естественно, разграблены. Неудивительно, что этот набег оставил множество следов в погребениях викингов — бронзовые накладки с окладов книг, рак святых или ларцов, оторванные и грубо приспособленные под броши (рис. 6), а иногда и целые предметы из религиозной утвари, например реликварий, видимо прихваченный «на память» при разграблении какой-то ирландской церкви (см. вклейку). Подавляющее большинство таких вещей были обнаружены в Норвегии или в погребениях норвежцев в самой Шотландии и Ирландии. Только две-три были найдены в Дании и Швеции — свидетельство того, что эти страны практически не участвовали в первом нападении на Ирландию.

Неясно, делали ли викинги какие-либо серьезные попытки поселения в Ирландии вне городов. Они основали укрепленные гавани (Дублин, Уэксфорд, Уотерфорд, Корк, Лимерик), которые оказались полезными базами для плавания к западному побережью Франции и Испании. Эти гавани стали процветающими торговыми центрами. Однако на основании имеющихся на сегодняшний день археологических данных нет оснований говорить о том, что они расселялись по окрестным землям и занимались там хозяйством.

При чтении ирландских хроник перед нами предстает непростая история военных столкновений норвежцев с ирландцами, осложненная к тому же враждой между самими ирландцами и разрывом старых и заключением новых союзов. К середине IX века между уже закрепившимися в Ирландии норвежцами и новыми завоевателями — датчанами — стали происходить ожесточенные столкновения. Ирландия также служила отправной точкой для новых экспедиций, которые к концу столетия привели к колонизации острова Мэн и многих других областей юго-западной Шотландии, Камберленда, Уэстморленда, Ланкашира и Чешира.

Особенно интересен остров Мэн: его искусство ясно показывает смешение скандинавской и кельтской культуры; кроме того, в его законодательстве и административном устройстве до наших дней сохранилось много скандинавских черт. Здесь поселенцы, судя по всему, были просто зажиточными крестьянами, которых привлекала «лучшая земля на Южных островах» (то есть на Гебридах, к которым причислялся и остров Мэн). На Мэне не возникло торгового центра. Викинги, очевидно, жили мирной жизнью среди кельтского населения, с которым вскоре стали заключать браки и которое обратило их в свою веру. Эта смешанная культура породила прекрасные памятники — каменные кресты Мэна. Форма крестов (каменная плита, на которой изображен крест с колесообразной вершиной) — типично шотландская, надписи — скандинавские и вырезаны рунами; из упомянутых там имен 44 — скандинавские, 22 — ирландские и одно пиктское. Отцом этого стиля был скандинав по имени Гаут. Возможно, самая прекрасная его работа — крест из Кирк-Майкл (рис. 7). Крест был изготовлен для кельтского патрона, но Гаут работал и на скандинавов. Орнамент на крестах выполнен в виде как кельтских, так и скандинавских типов переплетающихся лент, а также фигур людей и животных. Некоторые узоры воспроизводят сцены из скандинавской мифологии и героических легенд. Обращает на себя внимание (хотя это и не особенность одного только Мэна), что на христианских памятниках появляются языческие темы. Иногда художник, судя по всему, намеренно добивается контраста: в Кирк-Андриас Один, которого влечет к погибели апокалиптический волк, уравновешен христианской фигурой, которая триумфально попирает змею — символ зла (рис. 8,9). Подобная скульптура рождалась и в норвежских колониях Камберленда и Уэстморленда: прежде всего это Госфортский крест, где противопоставлены сцены Распятия и Гибели богов.

В колониях викингов в Шотландии и на островах могло происходить такое же слияние племен и культур. Один из красочных примеров — брошь, обнаруженная в Хантерстоне на берегу Эйршира (см. вклейку): на обратной стороне этого великолепного образца шотландского кельтского искусства мы видим скандинавскую руническую надпись, где говорится, что «Мелбригда носит эту брошь». Мелбригда — имя кельтское3, в то время как и язык и буквы — скандинавские. Между представителями верхних слоев обеих общин заключались брачные союзы: об этом говорят кельтские имена, встречающиеся в родословной скандинавских вождей Северных Гебрид. Кроме того, во многих хозяйствах могли быть кельтские рабы, хотя это не обязательно местные жители, поскольку ирландских пленников продавали далеко за пределы родины.

Примерно в 860 году Исландия, которая к тому времени уже была прибежищем для нескольких странствующих кельтских отшельников, была, наконец, открыта скандинавами. Говорят, что первым увидел Исландию норвежец — викинг по имени Наддод, который плыл к Фарерским островам и сбился с курса из-за ветра. Другие утверждали, что то был швед Гардар, которого также снесло ветром во время плавания к Гебридам. Первыми попытались прочно там поселиться норвежец Флоки и его товарищи, но из-за собственной непредусмотрительности им это не удалось: «Весь фьорд был наполнен рыбой и тюленями, и из-за рыбной ловли они позабыли заготовить сено, и весь их скот за зиму пал. Весна была очень холодной. Флоки пошел к северу, к горе, и увидел фьорд, полный плавучего льда, поэтому он назвал землю Исландией («страной льда»)... На другое лето они отплыли в Норвегию. Флоки дал этой земле плохое имя. Херйольв говорил о ней и хорошее и худое, а Торольв клялся, что с каждой травинки в той стране, что они нашли, капает масло, и поэтому его прозвали Торольв Масло».

В следующее десятилетие (традиционная дата — 874 год) два названых брата-норвежца — Ингольв и Лейв — серьезно приступили к заселению Исландии. Они отплыли на двух кораблях со своими дружинниками и женщинами, скотом и несколькими рабами-ирландцами. Рабы убили Лейва, но поселение Ингольва процветало. Его примеру последовали многие его соотечественники. Среди потомков поселенцев сохранились подробные предания о них, и, в конце концов, они были записаны в огромной книге XII века — «Ланднамабок» («Книге захвата земли»). Там зафиксированы имена около 400 вождей и более 3000 их спутников, членов семей и рабов, описано, где они поселились, и в общих чертах рассказано об их приключениях. Процесс колонизации продолжался около 60 лет, и считается, что, когда он завершился, население Исландии составляло около 20 000 человек.

Поселенцы прибывали группами. Глава группы, как правило, уже был князем или, по меньшей мере, аристократом. Вожди закрепляли за собой большие участки земли, ставили маяки или пограничные метки и некоторое время исследовали выбранную ими область перед тем, как заложить постоянную ферму. Этот процесс очень хорошо описан в относящейся к XIII веку «Саге об Эгиле», где рассказывается, как некий Скаллагрим занял землю в Боргарфьорде. Сначала он осмотрел местность и узнал, что «от гор до моря тянулись большие болота и обширные леса. На побережье было немало тюленьих лежбищ, а в реках много рыбы»4. Затем Скаллагрим закрепил за собой огромную территорию и выбрал для своей собственной фермы то самое место, где на берег вынесло гроб с телом его отца, который он бросил за борт, чтобы получить предзнаменование. Оставшуюся часть земли он разделил между своими родственниками и дружинниками, которые отплыли вслед за ним из Норвегии, так что они могли построить свои собственные фермы. Такая земля всегда считалась свободной: вопроса об аренде или феодальных поборах не возникало — и то и другое было неизвестно в обществе эпохи викингов. В конечном счете поселенцы стали жить скотоводством, однако в первое время приходилось заниматься и собирательством. Вот как это описывается в «Саге об Эгиле»:

«Скаллагрим был человек очень деятельный. У него было постоянно множество людей. Он посылал их добывать припасы, потому что вначале было слишком мало скота. Тот же скот, который у них был, пасся всю зиму на подножном корму в лесах. Скаллагрим хорошо умел строить корабли, а на побережье у Болот хватало прибойного леса... Он посылал людей на рыбную ловлю в море и на охоту за тюленями, а также собирать птичьи яйца. Все это тогда давало вдоволь припасов. Скаллагрим велел доставлять себе также прибойный лес. Водились в то время и большие стада китов, и их можно было бить сколько угодно. Непуганые животные тогда спокойно подпускали к себе охотников».

Большая часть поселенцев прибывала из западной Норвегии, где перенаселение и нехватка земли были наиболее острыми. Однако в традициях самих исландцев мы не найдем столь приземленных объяснений великого исхода: они предпочитали считать, что их предки прибыли на остров по более драматичным причинам — из-за кровной мести, из-за того, что оказались вне закона, или потому, что были противниками Харальда Прекрасноволосого, пытавшегося объединить маленькие норвежские княжества под своей властью. Такие факторы, конечно, могли влиять на нескольких знаменитых вождей, однако движение в целом имело гораздо более глубокие корни.

Поселенцы прибывали не только из Норвегии, было несколько шведов и датчан, и, согласно «Ланднамабок», почти 12 процентов прибыли из норвежских колоний на Британских островах. На людей из этих земель вряд ли как-то влияла политика Харальда Прекрасноволосого: их, видимо, просто привлекала эта страна с обширными пастбищами, где не было никакого туземного населения — ибо ирландские отшельники вскоре оставили Исландию, «поскольку не желали жить по соседству с язычниками». Колонисты, которые переселились из Ирландии, с Гебридских островов и других кельтских областей, судя по всему, повлияли на расовый состав исландцев, поскольку в некоторых из них была смешана скандинавская и кельтская кровь, в то время как другие привезли с собой кельтских рабов и женщин. Высказывались предположения, что по группам крови современные исландцы ближе к жителям северной и западной Британии, чем к норвежцам, и что черепа средневековых исландцев обычно короткие, как у кельтов. В любом случае бесспорно, что у исландцев, принадлежащих ко всем слоям общества, были распространены кельтские имена. Однако сами исландцы всегда чувствовали прочную связь с Норвегией, которую считали второй родиной. Колонизация Исландии стала самым прочным результатом (хотя и не самым дальним пределом) экспансии норвежцев.

Тем временем Франция и Англия уже стонали от набегов и вторжений датчан. Основные атаки пришлись на 830—840-е годы. Благодаря хронистам об этих набегах можно прочесть во всех подробностях в любой истории того времени. Однако, как ни странно, эти набеги в каком-то отношении труднее понять, чем менее хорошо документированную историю норвежских колонистов. Главной загадкой являются мотивы этих датских викингов. Может быть, они просто искали богатства — или просто с помощью грабежа, или требуя данегельд? И что они делали со всеми этими деньгами, если во всей Скандинавии было обнаружено лишь 125 английских и франкских монет IX века, несмотря на то что хронисты постоянно упоминают об уплате данегельда? Недавно было высказано предположение, что и в этот период большинство поселенцев было в первую очередь заинтересовано в поисках новых земель и что все эти грабежи были просто способом заработать достаточно средств, чтобы завести собственную ферму. Очень может быть, что исключительное внимание хронистов к грабежам и поборам действительно уводит историков в сторону и что даже в течение первых десятилетий набегов происходила значительная колонизация, которой хронисты не заметили.

Конечно, к 870-м годам поселение стало главной заботой датчан в Англии, и знаменитый договор, по которому король Альфред признал большую часть северной и восточной Англии датской территорией, просто подводил законное основание под то, что уже стало свершившимся фактом. Уже в 876 году одна группа датских воинов прекратила сражаться и «разделила землю нортумбрийцев и начала обрабатывать ее». В течение нескольких следующих лет так же поступили викинги в Мерсии, и в 880 году другие — в восточной Англии. Наконец, в 896 году «датская армия разделилась: одна часть направилась в Восточную Англию, а другая — в Нортумбрию, а те, у кого не было денег, достали корабли и ушли на юг через море к устью Сены». Записи в «Англосаксонской хронике» показывают, что области поселения викингов были организованы по-военному: города служили укрепленными цитаделями; из местных жителей набирались отряды, которые через определенные промежутки времени отправлялись грабить английские королевства. Легко можно предположить, что викинги расселились здесь с помощью принуждения: датчане выгнали англичан из их ферм и деревень силой. Однако есть данные, которые говорят об обратном.

Наиболее важный ключ к изучению Дэнло — это географические названия, причем не только названия городов и деревень, но и церковных приходов, полей, лесов. В истолковании этой информации есть определенные трудности, поскольку необходимо различать названия, которые были даны поселенцами IX века, и названия, которые давали их потомки множество поколений спустя, однако в целом картина достаточно ясна. Во-первых, как можно видеть на составленной профессором Э.Г. Смитом карте скандинавских названий приходов (рис. 11), линия, определенная королем Альфредом и Гутрумом в их договоре, действительно служила границей между англичанами и викингами. Во-вторых, скопление скандинавских названий на северо-западе указывает на существование поселения, которое не упоминается ни в одном английском документе. Однако из ирландских источников мы знаем, что оно появилось в результате миграции норвежцев через Ирландское море.

Наиболее интересные сведения можно получить, сравнивая скандинавские географические названия в определенном районе с английскими и принимая при этом в расчет географические факторы. Оказывается, что значительное число англосаксов продолжало жить даже в местах наиболее густого расселения скандинавов и, более того, они продолжали жить в тех местах, где всегда жили, в то время как скандинавы занимались освоением земель, которые англосаксы не обрабатывали.

Можно было найти еще много девственных земель, однако они были уже не настолько плодородными и не так хорошо расположены, как уже занятые. Тем не менее, как датчане, так и норвежцы нередко довольствовались отдаленными или достаточно непривлекательными участками — по течению небольших притоков, а не в долинах крупных рек, на голых склонах холмов, на краю густого леса, на менее плодородных или более трудных для обработки почвах или на сравнительно небольших участках, в то время как англичане владели более крупными участками. Вероятно, бывали и такие случаи (хотя, видимо, реже, чем обычно утверждают), когда датчане захватывали уже существовавшую деревню и давали ей новое имя на своем языке, хотя и это не обязательно значило, что они выгоняли ее жителей-англичан. В общем и целом эта скандинавская колонизация (в отличие от предшествовавших ей кампаний), судя по всему, была мирной и проходила без эксцессов. Датчане быстро переняли английскую систему открытых полей, в то время как на северо-западе норвежцы заняли возвышенности, где, как и у себя на родине, вероятно, занялись выращиванием овец и в прямую конкуренцию с англичанами не вступали.

Хотя изучение географических названий и оказывается наиболее информативным, тем не менее, остается вопрос о точном количестве поселенцев, поскольку нельзя сказать, сколько же хозяйств составляли первоначальное ядро деревни с датским названием. Здесь очень важны лингвистические данные, поскольку они показывают глубокое и постоянное скандинавское влияние на диалекты восточной и северной Англии. Это влияние прослеживается не только в появлении множества новых слов: оно сказалось и на произношении, грамматике и синтаксисе. Многое можно проследить и в современном стандартном английском, и еще больше можно услышать даже сегодня в местных диалектах. Напрашивается вывод, что количество скандинавских поселенцев было очень значительным. Приход немногочисленной, но мощной военной аристократии может объяснить принятие скандинавского права, однако только массовое движение, проникавшее во все слои общества, могло вызвать столь значительное изменение в обычной речи тех областей, куда прибывали поселенцы.

Другие данные говорят примерно о том же (хотя, может быть, они менее убедительны). Скандинавские личные имена сохраняли популярность в этих областях вплоть до XII века. Широко использовались скандинавские юридические термины. Во многих областях Дэнло на момент составления Книги Страшного Суда насчитывалось большое количество «сокменов», владевших землей крестьян, которые были значительно более независимыми от своего лорда, чем крестьяне, жившие в системе поместий в других районах Англии. Статус «сокменов» напоминал статус мелких крестьян в Скандинавии, и многие историки считают, что они были потомками датских поселенцев.

До недавнего времени считалось, что датские армии, воевавшие в Англии в IX веке, были очень большими, насчитывали тысячи воинов и что в ходе поселения эти люди просто захватывали свои участки земли и, возможно, привозили к себе семьи. Однако в последние годы были высказаны убедительные доводы в пользу того, что армии были гораздо меньше и в них насчитывалось самое большее сотня человек. Если принять эту точку зрения и не сбрасывать при этом со счетов данные языка и географических названий, которые указывают на масштабное поселение, то нужно считать, что в колонизации принимали участие отнюдь не только непосредственные участники сражений.

Действительно, этого и следовало ожидать: армии завоевывают новые территории, сооружают крепости и добиваются политической власти. Затем под их защитой с родины захватчиков начинают в больших количествах прибывать новые мигранты. Тот факт, что английские хронисты ничего не говорят о таком переселении, мало что значит. Они не интересовались событиями внутри Дэнло: их занимал только ход борьбы между датчанами и англосаксами. Возможно, даже если бы они и знали о прибытии мирных поселенцев, не сочли бы этот факт достаточно интересным, чтобы его записывать, но, скорее всего, они об этом и не знали. Аргументы за или против таких миграций можно найти, только еще более тщательно изучив географические названия. Уже было доказано, что некоторые группы деревень по своему местоположению выглядят так, как будто они были основаны иммигрантами, которые проникали внутрь страны с побережья Линкольншира через устье Хамбера, а не воинами, которые расходились из крепостей в Линкольне и Ноттингеме — штаб-квартир викингов.

Конечно, у датчан были и другие сферы интересов, кроме Англии. В 880-х годах некоторые из них упорно пытались закрепиться в Ирландии, соперничая с норвежцами, которые там уже поселились. Ирландцы приветствовали их с распростертыми объятиями, и в первых двух сражениях датчане нанесли норвежцам сокрушительное поражение — поскольку, по сведениям ирландцев, они принесли обет святому Патрику. Пир победителей был страшен. Процитируем профессора Шетелига: «После сражения от Маэлсехланна, верховного короля Ирландии, пришли послы к датчанам. Они увидели, что армия разбила лагерь на самом поле боя и готовит мясо. Котлы были установлены прямо на груды трупов норвежцев, прутья, на которых они были подвешены, воткнуты в тела, и пылающий огонь сжигал трупы, так что их животы лопались и вываливалось мясо и сало, съеденное вчера вечером. Послы упрекнули датчан в таком поведении, однако те ответили, что их враги поступили бы с ними так же. Датчане, в соответствии со своим обещанием, дали большой ларец золота и серебра святому Патрику, «ибо», как говорит хроника, «датчанам свойственно, по крайней мере, такое благочестие: ради благочестия они могут на некоторое время прекратить есть и пить».

Однако норвежцы собрались с силами и три года спустя восстановили контроль над Ирландией, датская колония там основана так и не была.

Величайшим делом викингов в начале X века была колонизация Нормандии, однако, к несчастью, французские источники с 882-го по 920 год очень скудны, а ведь именно в эти десятилетия и происходило формирование колонии. Можно быть практически уверенным в том, что, когда в 911 году Карл Простой уступил Нормандию Ролло в обмен на обещание, что тот будет защищать Францию от других викингов, он только санкционировал уже существующее положение и что Ролло к тому времени уже успел закрепиться в Нормандии. Как и в Дэнло, в Нормандии встречается очень много скандинавских географических названий. Они показывают, что поселенцы были в основном датчанами (даже если, как утверждают скандинавские источники, сам Ролло был норвежцем) и что некоторые из них, очевидно, первоначально обитали в Дэнло.

В середине X века расселение викингов в Европе прекратилось. Ролло и его потомки охраняли Францию от набегов; короли Уэссекса воевали со скандинавами Дэнло и восстановили английское господство над этими территориями; процесс завершился к 927 году. Датчане, судя по всему, достаточно быстро покорились английским королям, возможно, потому, что они надеялись на их помощь в борьбе с извечными врагами — норвежцами Ирландии и северо-западной Англии, с которыми они боролись за контроль над Йорком. В любом случае английское господство было чисто политическим, и оно никак не мешало постоянному росту поселений в Дэнло. Все это время было периодом мирной колонизации в различных скандинавских колониях от Исландии до Нормандии. Произошло несколько набегов (как, например, набег норвежцев, которые в 960-х годах обошли Испанию и Средиземноморье), но это были лишь отважные предприятия отдельных вождей, а не часть массового движения.

После 50 лет мира, в 980-х годах, Англия снова подверглась атакам. Последовало два десятилетия интенсивных набегов, которые характеризовались новым для Англии методом (который, однако, уже был опробован во Франции 100 лет назад) — то тут, то там скандинавы стали требовать уплаты данегельда, в обмен на который обещали прекратить нападения. Сам характер разбойничьих отрядов тоже изменился: шведы (которые до сих пор интересовались только Прибалтикой и Россией) объединились с норвежцами и датчанами, и смешанные команды из всех трех стран стали плавать вдоль английских берегов. Поселение их не интересовало: они только требовали все больше и больше серебра. Один флот из 94 кораблей под командованием будущего норвежского короля Олава Трюггвассона и будущего датского короля Свейна Вилобородого в 994 году попытался напасть на Лондон. Для того чтобы они прекратили опустошать северо-восточное побережье Англии, пришлось заплатить им 16000 фунтов серебра.

В 1002 году Этельред Неразумный, доведенный до отчаяния набегами викингов и слухами о заговоре, приказал перерезать «всех датчан в Англии» (то есть на юге, не в Дэнло), даже поселенцев или наемников на службе у него самого. Среди погибших были сестра и зять Свейна, который теперь уже стал королем Дании. Как и следовало ожидать, Свейн с еще большими силами атаковал Англию. Только после уплаты 36 000 фунтов серебра он согласился уйти. В 1009 году прибыл новый флот норвежцев и датчан, которым командовал Торкель Высокий, один из вождей знаменитых ёмсвикингов, банды профессиональных воинов, штаб-квартира которых находилась на Балтике. В течение трех лет он грабил Англию, однако в конечном счете согласился принять данегельд в количестве 48 000 фунтов, заплатил большинству своих людей, а сам с 45 кораблями остался на службе у Этельреда в качестве наемника.

В июле 1013 года Свейн вернулся и начал крупномасштабное завоевание Англии. Все Дэнло сразу признало его, и, несмотря на некоторое противодействие со стороны людей Торкеля, к Рождеству Свейн стал королем всей Англии, а Этельред бежал в Нормандию. Однако в феврале Свейн умер, и Этельред вернулся. Последовала двухлетняя война, в ходе которой сын Свейна Кнут (Канут Великий), возглавив армии, набранные во всех трех скандинавских странах, старался завоевать для себя Англию. После смерти Этельреда и Эдмунда Железнобокого в 1016 году никто уже не мог противостоять Кнуту, и в возрасте 20 лет он стал единственным королем Англии.

Период собственно датского правления в Англии (1017—1042), безусловно, стал периодом роста скандинавского влияния по всей стране. Знатные датчане получали поместья в различных областях, и не только в Дэнло. Можно считать, что некоторые из простых дружинников Кнута присоединились к поселенцам, однако большая их часть в 1018 году, когда Кнут распустил свой флот и армию, отправилась домой. Они взяли с собой 82 500 фунтов серебра — последний и самый большой данегельд, который пришлось уплатить Англии.

Люди, которые воевали в армиях Свейна и Кнута, были хорошо организованными наемниками, стремившимися к богатству, причем богатству, полученному не в результате случайных грабежей, а путем систематического вымогания данегельда. Их серебро вернулось вместе с ними в Скандинавию, где были обнаружены тысячи английских монет того времени. Благодаря шведскому обычаю воздвигать мемориальные камни мы знаем по именам многих шведов, которые брали данегельд в Англии и с гордостью приказывали запечатлеть этот факт на своем надгробии, иногда вместе с именем вождя, под командованием которого они воевали. Наиболее интересен камень Ульва из Борресты (рис. 12), который получил свою долю от уплаты трех данегельдов, причем дважды — под командованием вождей, чьи имена остались в истории. На камне написано: «Ульв взял три гельда в Англии. Первый был тот, который заплатил Тости. Затем заплатил Торкель [Высокий]. Затем заплатил Кнут».

Последние десятилетия X века были отмечены не только этими крупномасштабными военными действиями и политическими конфликтами, но и последней стадией миграции скандинавских поселенцев-крестьян на запад — колонизацией Гренландии и попыткой заселить некоторые области Америки. История этих предприятий рассказана в двух сагах — «Саге о гренландцах» (предположительно датируется до 1200 года) и «Саге об Эрике Рыжем» (середина XIII века). Об этих открытиях упоминается и в других средневековых сочинениях. Упоминание о «Винланде», то есть Америке, содержится уже в 1075 году в сочинениях Адама Бременского. Вдобавок к литературным источникам, многочисленные остатки скандинавских построек в Гренландии помогают многое узнать о поселении викингов, и теперь уже можно надеяться, что археология, наконец, подтвердит и то, что викинги достигли американского континента.

Заселение Гренландии началось в 982 году, когда исландец по имени Эрик Рыжий был на три года изгнан со своей родины за убийство и решил провести это время, исследуя неизвестную землю на Западе, которая была случайно обнаружена за несколько десятилетий до этого, но еще как следует не исследована. В течение трех лет он изучал южное и западное побережье, жил охотой и рыболовством, и, по всей видимости, среди его команды не было потерь. Вернувшись домой, он назвал открытую им страну «Гренландией (зеленой страной), ибо считал, что людям скорее захочется поехать в страну с хорошим названием»5. Действительно, новые земли должны были привлекать исландцев: их метод хозяйствования предполагал наличие обширных лугов, однако к тому времени все лучшие участки были уже заняты, и места для новоприбывших не оставалось. Примерно за 10 лет до того Исландия пережила страшный голод, во время которого «люди ели воронов и лис, и много омерзительных вещей, которые не следует есть, и некоторые люди убивали старых и беспомощных и бросали их со скал. Многие умерли от голода, в то время как другие стали красть, и их осуждали и приговаривали к смерти за это. Даже те, кто был объявлен вне закона, убивали друг друга... так как считалось законом, что любой, кто убьет троих изгнанников, будет свободен».

Многие люди были готовы следовать за Эриком. Летом 986 года он отплыл в Гренландию в сопровождении 25 кораблей с поселенцами и их скотом. Фактически только 14 кораблей достигли места назначения; остальные потерпели крушение или вернулись назад. Однако в следующие несколько лет за ними последовали другие. Так образовались две главные области поселения, из которых в одной было 190 ферм, а в другой — 90. Подсчитано, что на пике своего процветания колония викингов в Гренландии насчитывала около 3000 человек.

Сохранилось множество каменных и торфяных домов викингов, а также церквей, которые были построены после их обращения в христианство. Старейшая из них — небольшая часовня, воздвигнутая около 1001 года Тьодхильд, супругой Эрика Рыжего, в основном вопреки его желанию. Она была раскопана в 1962 году (рис. 13). Внутренние размеры церкви составляли всего лишь 4,8 на 2,4 метра. Большая часть стен была построена из торфа, однако западный конец, видимо, был сделан из дерева, так как он не сохранился. В «Саге об Эрике» говорится, что Тьодхильд построила церковь «вдали от домов», чтобы не раздражать своего мужа-язычника. Раскопки подтверждают эти сведения и показывают, что она даже выбрала место, где сам рельеф местности полностью скрывал церковь от фермы.

Сельское хозяйство в Гренландии было основано на скотоводстве. Выращивали коров, овец и коз — как и в Исландии; здесь было достаточно зерна, чтобы содержать крупные стада, судя по размерам коровников. Коровник на средней ферме мог вмещать от 10 до 20 коров, а коровник в Браттахлиде (собственная ферма Эрика) — около 40. Как ни странно, гренландцы испытывали проблемы с водой: сохранились остатки длинных оросительных каналов и рвов, пересекавших луга Браттахлида, а также подобные системы в других местах. Норвежский текст 1225 года описывает страну следующим образом: «Говорят, что в Гренландии хорошие пастбища и что там большие и хорошие хозяйства... Крестьяне там выращивают много скота и овец и делают много масла и много сыра. Они питаются в основном этой едой и говядиной и к тому же едят мясо и разную дичь, например мясо карибу6, китов, тюленей или медведей».

Из того же источника мы узнаём, что гренландцы пытались выращивать зерно, но не преуспели в этом и что они систематически обследовали страну, взбираясь даже на самые высокие горы, чтобы «оглядеться и узнать, можно ли найти какую-нибудь свободную ото льда и пригодную для поселения землю». На недавно открытой «Карте Винланда» с необычайной точностью показана береговая линия всей Гренландии; за те столетия, что скандинавы прожили в Гренландии, они успели тщательно обследовать эту страну. Они отнюдь не чувствовали себя отрезанными от своих соплеменников за морем; их корабли регулярно отправлялись в Норвегию и Исландию, везя такие ценные товары, как моржовые бивни, китовую кость, канаты из моржовых и тюленьих шкур, мыльный камень, медвежьи шкуры, меха других животных и даже клыки нарвала (которые продавали за рога единорога). Основной статьей импорта было зерно (для пива и хлеба) и железные инструменты, поскольку, хотя в Гренландии можно было найти низкокачественное болотное железо, там почти не было подходящего топлива, чтобы его плавить. Следует добавить, что, по мнению многих специалистов-климатологов, около 1100 года климат в этом регионе был теплее, чем сегодня; море, видимо, было в большей мере свободно ото льда, а условия для скотоводства — благоприятные.

Колония оказалась жизнеспособной. Несмотря на множество трудностей и ухудшение климата и на возраставший конфликт с эскимосами, в 1406—1410 годах там все еще были скандинавы — они праздновали свадьбу, сожгли на костре подозреваемого в колдовстве и гостеприимно приняли группу исландцев, которую вынесло штормом на эти берега. Однако эти исландцы оказались последними, кто принес достоверные новости из Гренландии. Как именно вымерла колония, мы не знаем, однако к XVI веку эскимосы снова оказались единственными обитателями острова.

Открытие Америки последовало вскоре за открытием Гренландии и было его естественным и почти неизбежным последствием. Парадоксально, но факт: то, что эта история рассказана сразу в двух сагах, только усложнило задачу историков, которые спорят друг с другом по поводу многих деталей. Немало чернил было пролито в дискуссиях по поводу достоинства каждой из саг и в попытках извлечь из них точную географическую информацию. Помимо других расхождений, заслуга первооткрывателя приписывается в двух сагах двум разным людям. «Сага о гренландцах» рассказывает о некоем Бьярни, который в конце 986 года отправился за флотом поселенцев, плывших из Исландии в Гренландию, однако в тумане его занесло далеко на юго-запад; три раза он видел чужой берег, но тот был совершенно не похож на все, что он слышал о Гренландии, поэтому он упорно продолжал плыть на северо-восток, не высаживаясь на землю, пока наконец не приплыл в саму Гренландию. Только примерно в 1003 году Лейв Счастливый, сын Эрика Рыжего, решил поближе рассмотреть неведомую землю и использовал сведения Бьярни, чтобы повторить его путь уже в противоположном направлении. В «Саге об Эрике», наоборот, ничего не говорится о Бьярни и вся слава приписана одному Лейву. В «Карте Винланда» XV века зафиксированы обе традиции: «По воле Божьей, после долгого путешествия из Гренландии на юг, в наиболее отдаленные части западного океана-моря, во время плавания на юг среди льда, спутники — Бьярни и Лейв Эйрикссон — открыли новую землю, чрезвычайно плодородную и в которой даже рос виноград, каковой остров они и назвали Винландом».

Анализировать сведения, содержащиеся в сагах, не входит в нашу задачу, и они до сих пор являются предметом ожесточенных споров. Было множество экспедиций, которые преодолели сотни миль побережья — от скалистых берегов Хеллуланда (Баффинова земля?) мимо лесов Маркланда (Лабрадор?) к более теплым местам, где рос дикий виноград, почему исследователи и назвали эту страну Винланд — Виноградная страна. Целью путешественников было, естественно, основать постоянное поселение, и одна группа оставалась там примерно два года; однако, согласно обеим сагам, все попытки в конце концов терпели неудачу из-за враждебности местных племен скрелингов (индейцев или эскимосов). Однако, хотя колонизация в конечном счете оказалась невозможной, некоторые сведения заставляют предполагать, что гренландцы еще долго посещали эти края и привозили лес, который был лучше, чем тот прибойный лес, который выносило на их собственные побережья.

В 1965 году была опубликована «Карта Винланда», составленная в верховьях Рейна примерно в 1440 году. На ней показан весь известный тогда Старый Свет, а также множество островов в Западном океане. Приведена и замечательно точная карта Гренландии, а к югу от нее огромный остров, названный «Остров Винланд, открытый совместно Бьярни и Лейвом». Издатели считают, что карта Гренландии, видимо, была скопирована с какой-то утраченной исландской карты XIII или начала XIV века, которая, в свою очередь, была основана на практических знаниях самих гренландцев. Однако изображение Винланда, судя по всему, стало следствием не опыта, а реконструкцией на основе данных саг (которые существовали в списках задолго до того, как появилась эта карта). На карте есть несколько латинских обозначений, самое важное из которых расположено в левом верхнем углу. Рассказав об открытии Винланда в словах, процитированных выше, карта добавляет: «Эрик, легат апостолического престола и епископ Гренландии и близлежащих земель, прибыл в эту поистине пустую и очень богатую страну во имя Всевышнего Бога в последний год нашего преблагословенного отца Паскаля [т. е. папы Паскаля, умершего в 1118 году], оставался там долгое время как летом, так и зимой и позднее вернулся на северо-восток, в Гренландию, и затем отправился своим путем, смиренно повинуясь воле вышестоящих».

В отношении подлинных путешествий XI века карта мало добавляет к тому, что уже было известно из саг. Ее важность для всех, кто изучает скандинавскую культуру, состоит в трех положениях, высказанных издателями: то, что средневековые исландцы изготовляли карты; то, что исследование Гренландии было гораздо более тщательным, чем предполагалось; то, что путешествие епископа Эрика стало следствием предположения, что скандинавы-христиане обитали где-то на американском континенте еще в 1117 году. Последнее предположение, высказанное одним издателем и отвергнутое другим, наиболее интересно. Если оно когда-нибудь будет подтверждено, то это опровергнет все теории об исследовании Винланда, которое до сих пор считалось отважным, но безрезультатным предприятием.

Долгое время ученые надеялись, что археология поможет подтвердить и дополнить письменные источники и даст материальное доказательство присутствия викингов на американском континенте, обнаружив американские предметы в гренландских поселениях или (предпочтительнее) скандинавские изделия в Америке. Было сделано два важных открытия такого рода. В Херьёльвснесе на юге Гренландии было обнаружено несколько гробов из лиственницы, которая встречается на Ньюфаундленде и Лабрадоре, но неизвестна в Скандинавии, а во дворе скандинавской церкви в Санднесе на западе Гренландии нашли наконечник стрелы из лабрадорского кварцита, изготовленный на индейский манер. Конечно, можно считать, что лиственницу туда прибило морем7, однако наконечник стрелы мог привезти только какой-нибудь викинг, возвращавшийся из экспедиции, в которой он встретил американского индейца.

Поиск следов викингов на американском континенте привел к появлению множества подделок и нескольким ложным тревогам, однако, судя по всему, уже начинают появляться достоверные данные. В 1961 году доктор Хельге Ингстад и его жена начали серию раскопок в Лэнс-о-Мидоуз на северном побережье острова Ньюфаундленд. Они сообщили, что обнаружили группу построек, в том числе одну, которая, судя по всему, является длинным домом с центральным очагом, и другие здания с расколовшимися от огня камнями или с обложенным камнями очагом — все это характерно для домов викингов в Гренландии, Исландии и других местах (глава 3). Неподалеку в небольшой кузнице были найдены куски болотного железа, 30 фунтов шлака, куски кованого железа, один кусочек бронзы, немного угля, каменная наковальня, очаг и яма для огня. Все это имеет огромное значение, поскольку ни эскимосы, ни индейцы не умели обрабатывать металл. В то же самое время техника кажется слишком примитивной для сравнительно современных людей. Радиокарбонная датировка этого материала дала вполне соответствующую дату — 1060 год (плюс-минус 70 лет). Другая ключевая находка была сделана позднее, в 1964 году. Это грузило из мыльного камня, именно такого типа, каким пользовались женщины викингов для своих веретен. Это наиболее ценные подтверждения сообщениям саг, поскольку они говорят о присутствии настоящих поселенцев в сопровождении женщин, поселенцев, занимавшихся обычными повседневными делами. В 1968 году пришло сообщение об обнаружении бронзовых ювелирных украшении, датируемых примерно 1000 годом. Публикация полного отчета о раскопках доктора Ингстада, несомненно, окажется серьезным вкладом в дискуссию о путешествиях в Винланд8 — самом дальнем и самом романтическом предприятии скандинавов, жаждавших получить побольше земли.

Примечания

1. О кладе см. в кн.: Хендерсон И. Пикты. М.: Центрполиграф, 2004.

2. Автор ошибается; такая запись отсутствует в «Анналах Ольстера». Подобная фраза встречается в уже упоминавшейся «Войне гойделов с чужеземцами» (гл. 13).

3. Мелбригда — мужское имя, означающее «Посвященный святой Бригите».

4. Здесь и далее «Сага об Эгиле» цитируется в переводе С.С. Масловой-Лашанской и В.В. Кошкина под редакцией М.И. Стеблин-Каменского.

5. Здесь и далее цитаты из «Саги об Эрике Рыжем» приводятся в переводе М.И. Стеблин-Каменского.

6. Вид оленя.

7. В «Саге о гренландцах» говорится, что поселенцы привозили из Винланда необыкновенное дерево «мёсур».

8. Двухтомная работа Х. Ингстада и его жены Анне-Стине Ингстад, посвященная плаваниям викингов в Америку, была опубликована в 1985 г. На русский язык переведена одна из первых книг Ингстада — «По следам Лейва Счастливого».

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
 
Яндекс.Метрика © 2024 Норвегия - страна на самом севере.