И. Выписка из дневника рейхслейтера Альфреда Розенберга с 2 января по 7 мая 1940 г.

Собственноручная рукопись, с. 1—33
Документ МВТ № 1749-PS (нс напечатано)
Фотокопия во владении Института международного права (Геттинген).

[Страница 1]

2.01.40. Я сделал еще запрос Ламмерсу о норвежском и афганском вопросе. Он докладывал о нем фюреру еще до Нового года; Шикеданц приглашен к 4.01 к Л. Шейдту — в Норвегии, чтобы всесторонне осведомиться о событиях.

Кичливо обещанный Риббентропом мир не наступил; готовится противоположное. Остается загадкой, как он вообще мог высказать такое согласие. Он осторожен, но хочет участвовать в норвежском деле.

[Страница 2]

7.01.40 Шейдт с субботы снова возвратился из Осло. Сообщает о проанглийском новом военном министре и т. д. Будет излагать его наблюдения. Ш. говорил с Ламмерсом. [Он устранился от этого:] Л. докладывал фюреру. Тот, пожалуй, согласен, однако настроен скептически относительно неразглашения в Норвегии. Л. думает: если это обойдется, то хорошо; если дела пойдут неважно, то это будет стоить головы ответственным лицам.

Норвежское дело еще необходимо обдумать за ночь. Опасных моментов имеется достаточно, но если это удастся, тогда можно будет, вероятно, избежать сотни тысяч жертв. Дела складываются не в пользу Англии; Франция здесь не так существенна, и бездеятельность французов — это вредный элемент для нее.

[Страница 3]

19.01.40 Шейдт получил необходимое и теперь едет в Осло. Акция первая подготовлена, вторая собирается, проводится ли третья? Если да, какова теперь обстановка? Я нашел недавно Риббентропа благоразумным и — в некоторой степени проинформированным.

[Страница 12]

7.02.40. Ш. возвратился из Осло. Делает доклад о тамошних беседах. Говорил с Герингом о поддержке.

[Страница 13]

19.02.40 Х[агелин] возвратился из Осло с предостерегающим мнением: несмотря на норвежские заявления о нейтралитете для германских органов, современное правительство готовится при случае вступить в войну на стороне Англии. Похожее пишет Шеидт из Осло. Обе записки на прошедшей неделе посланы фюреру. В субботу прибыло сообщение о британском нападении на «Альтмарк». Прямо-таки глупое действие Черчилля; подтверждает представления Квислинга и предупреждения. Сегодня я посещал фюрера и говорил с ним о проблеме. Вследствие этого после моего доклада и предложения рухнул политический план норвежцев. Мы вынуждены обороняться от английской изоляции наших дорог в Норвегию. Потерпело неудачу намерение фюрера сохранить нейтралитет Севера, следует готовиться только к наихудшему. О наступающем бесцельно даже что-либо записывать.

[Страница 14]

3.03.40. 29.02 я был приглашен на длительное время к фюреру. Я сообщал подробно о норвежских делах с меморандумом Шейдта в руках. Фюрер, естественно, исключительно заинтересовался, по-прежнему подчеркивал действительное желание нейтралитета Н. и Швеции, но ясно, что ввиду британского продвижения должно было возникнуть драматическое обострение и, наконец, [зачеркнуто] также с нашей стороны все подготовлено... Дистанцировались от любой попытки активной политической акции внутри страны, напротив, особенно великодушно будет воспринята любая поддержка дружественных нам сил. Фюрер хотел сам поговорить с Ш., однако тот был опять в Осло.

[Страница 16]

6.03.40 Вчера Хагелин прибыл из Осло. С доказательством британско-французской подготовки нападения на Норвегию. Я сразу позволяю ему выполнить запись в деле и посылаю ее фюреру в имперскую канцелярию.

Сегодня к полудню я пришел к фюреру. Он склонился во время еды ко мне: «Я прочитал вашу записку, это серьезно». Я рассказал еще подробности: французские офицеры Генерального штаба во французском дипломатическом представительстве в Осло зачислены на службу как сотрудники паспортного отдела. Один из них «обручился» с секретаршей Квислинга... Кв. сразу выгнал ее. Она не могла ничего рассказать...

После еды я позволил себе рассказать фюреру о точной экономической статистике, касающейся Норвегии. Они нуждаются значительно больше в горючем и зерне, чем показали первые подсчеты.

Полковник Шмундт еще сообщал мне тогда, что Шотландия закрыта для движения: это 24 часа вплоть до норвежского побережья.

Хоре Белиша пишет в своей газете: Норвегия является пистолетом, направленным в грудь Англии. Нужно позаботиться, чтобы он не оказался в чужой руке. Хагелин в остальном дельный: именно ему норвежское адмиралтейство поручило закупку немецких зенитных пушек! Таким образом он может безвредно ездить туда-сюда. Однако он стал несколько «страдать заболеванием сердца». Рисковать своей головой — станешь тут, однако, нервным надолго.

[Страница 17]

9.04.40. Сегодня великий день немецкой истории: Дания и Норвегия захвачены. Я поздравил фюрера с этим событием, подготовленным также благодаря мне. Он смеялся во весь рот: теперь Квислинг может образовать свое правительство. Затем пришли последние донесения: взяты Кристиансанн, Арендал. Еще осталось Осло, где оказывается небольшое сопротивление. Мы выразили надежду, что сбежавшее норвежское правительство не увезло насильно Квислинга [sic.] — фюрер сказал все же, что он всегда побаивался, что Англия разнюхает о плане. Я рассказал, смеясь, о положении в Дёберитце. Там неделями были размещены горнострелковые войска из Румынии, с Карпат, из Словакии. Чтобы успокоить, объяснили «что-то очень необычное»: Норвегия! Итак, самое тайное на случай английской угрозы выболтали.

Фюрер: «Так же как из 1866 года возникла империя Бисмарка, из сегодняшнего дня возникнет великогерманская империя».

Кейтель рассказывал мне еще несколько подробностей относительно обсуждения представителя в Копенгагене с Квислингом. Царило очень торжественное настроение.

[Страница 18]

Дополнительно: Шейдт вернулся 10 дней тому назад, принес сообщение о политических обсуждениях представителя Верховного командования вермахта с Кв. Я отдал его фюреру, который очень темпераментно запретил Верховному командованию вермахта проводить политические зондирования. Шейдт был вынужден сразу вернуться, чтобы сотрудничать с нашим атташе.

[Страница 19/20]

11.04.40 Вчера и сегодня снова к полудню у фюрера. Квислинг звонил из Осло, чтобы поговорить с фюрером. Так как речь зашла о Швеции, он позволил говорить Риббентропу. Впрочем, министерство иностранных дел подчеркивает, что Кв., собственно, не имеет ничего за собой в Норвегии. Фюрер выразился аналогично. Я ответил все же, что сообщил все более близкое полковнику Ш[мундту], подчеркнул, впрочем, предостерегающе, что норвежское правительство заодно с Англией.

Снова ситуация такова: наше официальное представительство годами не делало ничего, чтобы содействовать германофильскому движению в Н. Это было сделано здесь и теперь, мной в первую очередь. Наш сегодняшний представитель расхваливал норвежское правительство, как всегда лояльное, абсолютно нейтральное. Он объяснил, что А. не могла предпринять никаких настоящих репрессий! Кв. предостерег; я передал через Ламмерса фюреру уже в июне 1939 года меморандум о политическо-стратегической важности Норвегии. Кв. дал подробности об англо-норвежской согласованности. Теперь его упрекают в том, что он имеет слишком малый вес. Однако его друзья находятся под командованием короля. Должны ли они просто бунтовать? Впрочем, нужно выждать следующие дни; так как беседы доктора Брэуера с королем Хааконом не имеют никакого успеха, нельзя будет править даже с «нейтральным» господином Котом.

[Страница 21]

13.04.40 Сегодня Хагелин прибыл ко мне как свежеиспеченный норвежский министр торговли и смело рассказал о процессах в Осло... Затем X. пошел к Риббентропу. Я пошел к полудню к фюреру и узнал от него, что он уже принял X.

[Страница 22]

27.04.40 Когда я 19-го возвратился [из лекционной поездки], события быстро сменили друг друга. Хабихт из министерства иностранных дел появился внезапно, чтобы вновь участвовать «в революционном деле». Во всяком случае, Квислинг отступил в пользу общего правления, и фюрер хотел назначить как бы внутриполитического имперского комиссара (Тербовена). В то же время поступило донесение Шейдта из Осло, в котором сообщалось, что благодаря нашим представителям из министерства иностранных дел дела обстоят неважно и с нашими друзьями обращались плохо. Я посылаю сообщение Шейдта сразу фюреру. Как теперь оказалось, у фюрера такое же впечатление, как и у меня. Недоволен министерством иностранных дел (наш посланник доктор Брэуер был уволен в запас, без применения в Берлине). Тербовен непосредственно подчинен имперской канцелярии, избавлен, таким образом, от нашей бюрократии.

[Страница 23]

Когда я передавал фюреру мои подарки [ко дню рождения фюрера] — и среди прочего большую голову Фридриха Великого из фарфора, — у него на глазах навернулись слезы, и он сказал: «Если посмотреть, то наши решения являются малыми по сравнению с тем, что сделал он. Он не располагал такими средствами поддержания власти, которые имеются сегодня в наших руках».

В четверг 25-го я снова пришел к полудню. Фюрер сразу отвел меня в сторону. Он рассказывал об уничтожении британской бригады, о котором еще не сообщалось, взятии в плен британского генерала со всеми секретными приказами. Об обнаружении всей британской шпионской организации в Норвегии. Англичане шли на сушу с 50 выстрелами: так уверенно они себя чувствовали. Я сказал: это подтверждает все сообщения Квислинга о сотрудничестве между Лондоном и старым правительством. Фюрер: Да. Тербовен также думает, что Кв. и его сотрудники являются идеологически близкими нам и являются действительно нашими друзьями. Если он и имел счастье в своей жизни, так это в этой акции. Когда наш последний арьергардный корабль вошел во фьорд Тронхейма (?), он натолкнулся на первый британский авангардный эсминец, который был уничтожен немецким линкором. И он хотел сказать, что он запланировал это решение относительно Норвегии на основании переданных мной предупреждений и документов Квислинга.

[Страница 24]

В этой форме я имел теперь подтверждение, что В[нешне]-п[олитическое] управление НСДАП] выполнило историческую задачу. Захват Норвегии имеет, вероятно, решающее военное значение.

Теперь я сказал фюреру, что считаю необходимым, что с Кв. и его сотрудниками следует обращаться также прилично. Современной политикой руководят масоны, Кв. необходимо оставить свободную работу. Иначе мы должны будем править только армией. С германской точки зрения Тербовен несколько далек от норвежских вопросов. Кто же вообще серьезно беспокоился о Севере? Только организация «Северное общество». Теперь несколько людей также должны были бы общаться с норвежцами, которые знают страну и людей. Кв. попросил меня еще раз, чтобы я оставил Шейдта в Осло. Само по себе его задание по связи выполнено, но он мог бы, вероятно, подчиняться Тербовену, — фюрер сказал, что я совершенно прав.

Так как имперский комиссариат по Норвегии присоединен к имперской канцелярии, Шикеданц имел обсуждения с Ламмерсом, который назначил его уполномоченным имперской канцелярией. Через его руки проходит теперь вся переписка с Норвегией (включая министерство иностранных дел). У Тербовена, правда, вытянулось лицо, но он будет довольствоваться этим регулированием. Сегодня утром Ш. улетел в Осло, чтобы оглядеться, успокоить Кв., по возможности поговорить также с Т.

[Страница 25]

В т. н. «политических кругах», которые не делали ничего, ходят ироничные замечания о Кв. и обо мне, который поддержал его, как мне сообщает только что Лозе из Киля.

[страница 26]

30.04.40 ...Речь Р[иббентропа] появилась повсюду в мировой печати. При этом его министерство иностранных дел потерпело почти самое большое поражение. Если бы мы слушали нашего посланника в Осло и тайных советников министерства иностранных дел в Берлине, то англичане сидели бы сегодня торжествуя в Осло и в Стокгольме.

[Страница 28—29]

Только что от фюрера. Он был радостен: пришло донесение об объединении немецких войск между Осло и Тронхеймом. «Это больше чем выигранная битва, это выигранный поход». Войска обнимались, для тронхеймцев — решающая разгрузка. Теперь прибывает дополнительный поезд. Несколько дней работы для саперов, затем тяжелые зенитные пушки на суше в Тронхейм, оборудование тамошнего аэропорта. Фюрер говорит об автобане в Тронхейм. После полудня фюрер часто сидит в кресле рядом с роялем, совсем погрузившись в себя, он думает снова и снова о перенесенных боях. Беседа переходит на северные вопросы. Фюрер подчеркивает различное обращение с немецкими ранеными в Польше и в Норвегии. Норвежские врачи и сестры заботились о наших раненых до тех пор, пока сами не падали, польские недочеловеки вырезали раненым глаза.

[страница 30]

7.05.40 С субботы Ш. снова вернулся из Осло. Люди Квислинга приветствовали его как ангела спасения. И вновь то же самое: неспособные служащие плохо обращаются с друзьями! Протокол беседы с Хабихтом потрясает. Письмо Кв., направленное Ш., где он называет себя обманутым, указывает, насколько в последний момент положение было испорчено. И самодовольный интриган Тербовен будет думать о наступающем протекторате, а не о деловой национальной необходимости.

[страница 33]

Ламмерс прочитал протокол и письмо Квислинга и был потрясен. Он сам хочет представить их фюреру. Фюрер был очень разочарован тем, как решается вопрос о Норвегии. Если хабихты, тербовены и т. д. внезапно начинают здесь «работать», ничего другого не стоит ожидать.