Глава 2. Подготовка операции «Учение Везер»

Генерал пехоты фон Фалькенхорст с 24 февраля 1940 года со своим маленьким рабочим штабом начал разрабатывать оперативные планы захвата Норвегии. Его штаб-квартира находилась в зданиях командования вермахта в Берлине на Бендлерштрассе, где в течение самого короткого срока нужно было выполнить обширную, детализированную подготовительную работу, которая была затруднена особенно строгими даже для штаба предписаниями соблюдения тайны. Фон Фалькенхорст считался способным офицером Генерального штаба, был лично невзыскателен, благороден, полон энергии и упорства. Он получил свое новое задание на основании его опыта как капитана Генерального штаба, служившего в штабе балтийской дивизии барона генерала фон Гольца. Тогда, весной 1918 года, Фалькенхорст участвовал в подготовке немецкой военной операции для оказания помощи Финляндии и смог ознакомиться с трудностями, которые всегда возникают при комбинированной операции нескольких частей вермахта, проводимой через морские пространства.

Работа по планированию группы XXI (так теперь звучало служебное наименование штаба фон Фалькенхорста) проводилась под надзором Верховного командования вермахта и при участии руководящего управления вермахта, которое откомандировало для этого офицера Генерального штаба (подполковника Г. фон Лоссберга). Самый приближенный сотрудник Йодля, начальник отдела обороны страны полковник В.В. Варлимонт, также участвовал в оперативных подготовительных работах. Гитлер тогда задерживался в Берлине и часто заслушивал в имперской канцелярии доклады о состоянии подготовительных работ, при этом присутствовали генерал-полковник Кейтель и генерал-майор Йодль. Подготовленные до февраля 1940 года соображения были собраны руководящим управлением вермахта, отделом обороны страны в исследовании, которое могло дать тем не менее только общую основу. Только теперь должны были быть разработаны все подробности, причем дело было отягощено тем, что отсутствовали какие-либо подготовительные работы оперативного или хотя бы военно-географического характера. О норвежских вооруженных силах, положении и силе береговых укреплений говорили только скудные документы, но отсутствовала даже пригодная карта — настолько операция против Норвегии не входила в расчеты германского Генерального штаба.

Первые оперативные и тактические приказы обрабатывались самыми примитивными средствами, туристическими путеводителями и аналогичными малоподходящими вспомогательными пособиями. Недостаток документов выявился уже при высадках и имел серьезные последствия. В наличии имелись лишь предположительные позиции батарей (например, Тронхейм, Нарвик), другие были неизвестны или недооценены в их эффективности (например, Осло-фьорд). Знали о том, что Норвегия имела более шести дивизий милицейского характера с активным составом силой в один полк, который был распределен до Тромсё. Для их готовности к войне требовалась мобилизация, для которой были предусмотрены полигоны и крепости. Морской флот имел в распоряжении устаревший корабельный состав и несколько современных мелких боевых средств, у которых были хорошие возможности для неожиданных действий в изобиловавших фьордами водах. Военная авиация, существовавшая раздельно в армии и на морском флоте, имела примерно 200 самолетов. Если эти вооруженные силы в трудных территориальных условиях страны по меньшей мере некоторое время могли оказать успешное сопротивление вторжению, то военный опыт и боевой дух норвежцев оценивались все же как незначительные (как выяснилось позже — напрасно).

Количество немецких дивизий, которые имелись в распоряжении для операции против Норвегии, было ограничено. Ввиду предстоящих операций на западе Генеральный штаб сухопутных войск стремился сконцентрировать основные силы именно там; захват Норвегии означал, согласно точке зрения начальника Генерального штаба, нежелательное использование боевых соединений на второстепенном театре военных действий. В соответствии с этим он должен был отказаться — с точки зрения общего ведения войны — предоставить в распоряжение все три немецкие горнострелковые дивизии для действий в Норвегии, как ходатайствовал генерал фон Фалькенхорст. Лишь 3-я горнострелковая дивизия (генерал-майор Дитль) была высвобождена и подтянута в Бранденбург. За исключением этой активной и имеющей боевой опыт горнострелковой дивизии, большинство предусмотренных для Норвегии войсковых частей, а также мотопехотная бригада, после персонального и материального обеспечения и образования были выставлены как 7-й эшелон и еще не были на фронте. Они были собраны только в канун наступающего нового, 1940 года из запасных полевых и тыловых батальонов и находились на обучении. Тем более нужно признать, что эти соединения при своем первом использовании — в особенно трудных условиях — соответствовали всем требованиям. Этого никто не мог ожидать. Недостающее оснащение тяжелыми минометами, которые штаб Фалькенхорста специально (и тщетно) запрашивал, дало, о себе знать с очень невыгодной стороны в горных боях. Незначительное распределение танков — танковое отделение 40 под командованием подполковника Фолькхайма (3 танковые роты с легкими танками T-I и T-II) — мотивировалось не предназначенной для танков территорией.

Генеральный штаб военно-воздушных сил, как и Генеральный штаб сухопутных войск, также был настроен удерживать соединения для решения исхода боев на западе и только неохотно соглашался с самыми необходимыми передачами боевых частей для операции в Норвегии. Лишь четыре парашютные роты, составленные из запасных частей, были отданы в распоряжение Фалькенхорста. Необходимые летные соединения были переданы в X летный корпус в самом скромном количестве. Длинные расстояния подлета и по оценкам низкого качества система аэродромного обслуживания в Норвегии должны были повлечь за собой досрочный износ летных соединений. Поэтому (не в последнюю очередь по настоянию военной авиации) Дания, которая сначала осталась вне военных соображений, 21 февраля была включена в планирование: чтобы гарантировать надежную связь с Норвегией, надо было иметь возможность использовать ютландские аэродромы и скрывать эти стратегические ключевые позиции от внушающей страх английской авиации. Большое значение придавалось Морскому флоту в гарантированном и безмятежном проходе морских транспортов по датским водам. Захват Дании происходил не по детально подготовленному плану, а под впечатлением от вынужденного оперативного положения. Причиной такого решения стали исключительно военно-географические условия; политические соображения в расчет не принимались.

Расширение плана с учетом захвата Дании требовало предоставления двух пехотных дивизий (одна дивизия полиции и одна дивизия ландвера), одного батальона воздушно-десантных войск и одной моторизованной бригады. В качестве штаба подошло для этого XXXI высшее командование особого назначения под руководством генерала авиации Каупиша, который стал одновременно командующим вермахтом в Дании. Начальником штаба был генерал-майор Химер. Оба офицера были проинструктированы о задании 2 и 5 марта в Берлине. Так как и Дания имела две дивизии, то количество немецких дивизий относилось к датским и норвежским дивизиям как 1:1. Это соотношение не вызывало сомнений, но оно могло резко поменяться не в пользу немцев, если бы Швеция заявила о солидарности с обеими северными странами. Однако при подготовке операции это учитывалось лишь как вероятность, равно как и оперативные английские десанты для поддержки норвежцев. Недостаток транспорта не допускал перевозку и снабжение больших масс войск, кроме того, мысль о «мирной оккупации» перевешивала взгляд, согласно которому на севере также могло дойти до образования фронта. Разразившиеся позднее из-за незначительного количества сил неизбежные кризисы у Тронхейма и Нарвика показывают, что высшее руководство изначально недооценило возможность затяжных сражений в Норвегии. И хотя уже в ходе планирования предполагался военный риск, полагали, что «количественная слабость должна быть уравновешена смелыми действиями и неожиданным проведением операции».

Однако штабу Фалькенхорста было нелегко получить даже выделенные незначительные силы, хотя к весне 1940 года насчитывалось 207 боеготовых немецких дивизий. В начале планирования в феврале 1940 года начальник Верховного командования вермахта и командующий резервной армией считали, что могут предоставить в распоряжение Фалькенхорста только от четырех до пяти дивизий (из них две дивизии с чешским вооружением предусматривались как второй эшелон). 21 февраля начальник вооружения армии и командующий армией резерва генерал Фромм сделали встречное предложение — из-за упрощения снабжения и большей боевой мощи использовать все же только части с немецким вооружением. Вопрос стоял о 7-й летной (парашютной) дивизии, 22-й пехотной (воздушно-десантной) дивизии, одном полке 1-й горнострелковой дивизии, двух пехотных дивизиях 7-го эшелона и 11-й танковой бригаде с танками T-I. Неделей позже выяснилось, что необходимо отделить друг от друга во времени и физически операции «Учение Везер» и «Гельб», чтобы сохранить политическую и оперативную свободу в выборе решения и иметь возможность откладывать или прекращать операции независимо друг от друга.

Теперь потребность в мощности для «Учения Везер» оценивалась следующим образом: четыре парашютные роты, 22-я дивизия (без 16-го пехотного полка), две горнострелковые дивизии и две дивизии 7-го эшелона — для Норвегии; штаб корпуса с одной полицейской дивизией, одной дивизией 3-го эшелона и одной мотопехотной дивизией — для Дании. Усиленная 11-я мотопехотная бригада должна была использоваться как быстрое соединение сначала при группе в Дании и затем подтягиваться в Норвегию. Эти требования наряду с данными о силах военной авиации были решительно отклонены в начале марта главнокомандующими сухопутными войсками и люфтваффе, так что, наконец, потребности в военной авиации были сокращены, а несколько армейских соединений первого эшелона заменили другими дивизиями. 3 марта Гитлер положил конец обсуждению расчета сил, когда «очень резко» потребовал «быстро и жестко вступить в Норвегию». Более точная проверка при большом обсуждении у главнокомандующего, состоявшемся 5 марта, показала в итоге, что выделенные для Нарвика ресурсы армии должны быть усилены в случае отказа от высадки в Кристиансанне. Для Норвегии окончательное число дивизий было установлено равным шести. Этот расчет был сделан ввиду большого расстояния и возможного противодействия и предполагал, что армейские соединения прибудут своевременно и полностью в предусмотренные районы боевых действий.

Военно-морской флот в свете полученного задания оказался в весьма стесненном положении. Речь больше не шла о смелой рискованной операции; проведение и обеспечение вторжения в районе значительно превосходящего противника требовало полного использования всех имеющихся в распоряжении военно-морских сил. Они были достаточно незначительны и понесли уже ощутимые потери. В распоряжении имелись линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», броненосец «Лютцов» («Адмирал Шеер» стоял в верфи на ремонте двигателей), два тяжелых и четыре легких крейсера («Лейпциг» из-за пробоины от торпеды стоял на ремонте в верфи), 14 эсминцев (два эсминца затонули в феврале 1940 года из-за ошибочного нападения немецкого самолета, остальные шесть ремонтировались), семь торпедных катеров (оставшиеся ремонтировались или стояли в верфи), остальные — минные тральщики и вспомогательные суда. Имеющиеся в распоряжении транспортные суда были также немногочисленными. Это привело к тому, что не мог быть проведен захват Намсуса и Ондалснеса, что считала желательным группа XXI. Позднее высадились англичане, и разразился тронхеймский кризис.

Расчет предоставляемых сухопутных сил зависел сначала от возможностей морского транспорта, в частности самых важных для первой высадки на берег оперативных десантных средств на военных кораблях. Постепенно (что и было сделано в течение операции) могли бы подвозиться другие соединения. Прочая подготовка военно-морского флота касалась получения и исправления морских карт, определения площадок для высадки, длины набережной и т. д., учреждения лоцманской службы в минных заграждениях в проливах Большой и Малый Бельт, в Зунде и в Гедсере и, наконец, подготовка к расстановке военных плавучих маяков в проливе Каттегат. Нужно было готовить персонал для занятия береговых укреплений и информационных центров. Необходимо было считаться с тем, что большая часть назначаемых кораблей будет потеряна, и тогда, возможно, военно-морской флот как часть вермахта не сможет больше действовать до конца войны. Только исключительные причины были в состоянии оправдать такое боевое использование. Военно-морское руководство медлило до самого конца и отказывалось признавать принятое решение оптимальным. Невзирая на многочисленные исследования и соображения иного характера, оно видело в поддержании нейтралитета Норвегии лучшее для Германии решение. Случай с «Альтмарком» вызвал, однако, перемену в оценке ситуации; с этого момента Верховное командование военно-морского флота было убеждено, что силовое вмешательство на севере неизбежно и что нужно своевременно опередить с уверенностью ожидающийся враждебный удар-вторжение. Точку зрения на решающий характер операции в Норвегии не разделяли в Генеральном штабе сухопутных войск, к которому присоединилась также военная авиация. По мнению этих обоих главных штабов, военное решение необходимо было искать на западе; в противоположность этому захват Дании и Норвегии имел только второстепенное значение и представлял опасное расщепление сил. И все-таки обеспечение северного фланга лежало также в интересах Генерального штаба сухопутных войск, который принимал в расчет жесткую и продолжительную борьбу на западе.

С учетом этих непростых взаимоотношений и происходило планирование в штабе Фалькенхорста. Педантично точной работой при строгом сохранении тайны штаб дал предпосылку для неожиданного успеха. Чтобы в день высадки иметь под рукой необходимое военное имущество, выделенные для Нарвика транспортные суда должны были выйти на шесть дней раньше, другие — соответственно после них по точному календарному плану (для военных кораблей требовалось минимум три дня в пути). В течение первых трех дней еще существовала возможность прекратить операцию, но с выходом военных кораблей это уже было невыполнимо. Следовательно, приказ на начало операции должен быть отдан минимум за шесть дней до дня высадки на берег («день Везер»).

24 февраля начал работу штаб Фалькенхорста, а уже с 10 марта должно было быть возможно импровизированное проведение операции, подготовительные работы должны были завершиться самое позднее в конце марта. 4 марта в Берлин поступили сообщения, согласно которым ожидалась предстоящая военная интервенция западных держав в поддержку Финляндии, настоящая цель которой должна была заключаться в том, чтобы служить предлогом для высадки союзников в Норвегии. Дата проведения немецкого ответного хода зависела не в последнюю очередь от обледенения западной части Балтийского моря, которая очень препятствовала проходу кораблей той суровой зимой, в то время как противник в этом отношении не был связан, 29 февраля генерал фон Фалькенхорст представил готовый план операции Гитлеру. Тот принял его и 1 марта подписал первую оперативную директиву для захвата Дании и Норвегии. Операция получала условное наименование «Учение Везер». День и час не указывались. Это доказывает, что речь не шла об окончательном, категорическом решении. Исследование одобрялось в представленной форме, и приготовления должны были проводиться таким образом, если бы в дальнейшем поступил определенный приказ. Интересно отметить также то, что однозначная констатация директивы «развитие ситуации в Скандинавии требует этого» пятью днями позже изменилась в операционном приказе группы XXI на формулировку, оставляющую открытой любую возможность: «если этого потребует ситуация в Скандинавии». Следовательно, в штабе Фалькенхорста придерживались мнения, что речь все еще шла о подготовке к возможному случаю. Принципиально было стремление провести захват без борьбы и достичь лояльного сотрудничества с правительствами Дании и Норвегии. Хотя это предполагалось не сразу, воинские части должны были сдерживать себя и только в самом крайнем случае использовать оружие. Это привело во многих случаях к потерям, причем гибель «Блюхера» в Осло-фьорде отразилась в военно-политическом отношении серьезнее всего.

На основании директивы от 1 марта штабы родов войск вермахта издали свои оперативные приказы, которые были согласованы один за другим, после того как 5 марта произошло большое совещание Гитлера с тремя главнокомандующими: сухопутными войсками, военно-морским флотом и люфтваффе. Чтобы успешно наступать на протяженном побережье слабыми силами, было необходимо определить оптимальные пункты высадки. Для Норвегии и Дании было намечено соответственно по семь мест: Нарвик, Тронхейм, Берген, Эгерсунн, Кристиансанн, Арендал, Осло, Копенгаген, Миддельфарт, Эсбьерг, Тюборён, Корсёр, Гедсер, Нюборг. Для захвата Норвегии предоставлялись от армии: 3-я горнострелковая дивизия (в районе: Науен—Фронау—Дёберитц), 69-я пехотная дивизия (полигон Гросборн), 196-я пехотная дивизия (в районе Данциг—Готенхафен), 163-я пехотная дивизия (полигон Дёберитц), 181-я пехотная дивизия (район: Берген—Уельцен) и 214-я пехотная дивизия (в районе Коттбус—Губен). Каждая дивизия должна была доставляться несколькими эшелонами на транспортных кораблях в свои районы боевых действий. В Норвегии должны были высадиться в первом эшелоне: 163-я, 69-я и 3-я горнострелковая дивизии; во втором эшелоне: 196-я, 181-я дивизии и в третьем эшелоне 214-я дивизия. Из предоставленных для захвата Дании сил армии имелись 170-я пехотная дивизия в районе Мюнстера, 198-я пехотная дивизия в районе Прицвалк—Виттенберг и 11-я мотопехотная бригада, усиленная легковыми вездеходами Kfz.1, в районе Альтенграбов. Командирам дивизий было приказано в конце февраля — начале марта по одному прибыть к генералу фон Фалькенхорсту для инструктажа. Соединения находились в состоянии готовности в течение семи дней провести посадку первых эшелонов на транспортные корабли. В их задачу входило, в случае невозможности осуществить вступление дружественным путем, удерживать плацдармы в Дании и Норвегии, связать их друг с другом насколько возможно быстро и, удерживая Нарвик, полностью захватить южную и центральную части Норвегии, чтобы установить связь по земле и по морю с Нарвиком. Если захват Дании натолкнется на трудности, то эту страну нужно было сначала защищать. С этой целью предназначенная для Осло 196-я пехотная дивизия в случае необходимости могла быть повернута в Данию.

Военно-морской флот имел задание с помощью 11 групп военных кораблей и восьми транспортных эшелонов перевозить части и вооружение по точному календарному плану в Данию и Норвегию. Для этого использовались почти все имеющиеся в распоряжении военные корабли и транспортные суда. Транспортировка больших общевойсковых соединений на военных кораблях была до сих пор единственным в своем роде случаем в военной истории. Английское морское господство на Северном море могло быть свергнуто только благодаря моменту неожиданности. Большое значение поэтому придавалось маскировке и обману. Должны были найти применение не только нейтральные и английские корабельные имена и опознавательные знаки, но и был отдан до сих пор неповторимый в немецкой военной истории приказ повесить английский военный флаг на немецких кораблях, если этого потребует ситуация. Так, в приказе командующего разведывательными вооруженными силами для групп IIIa и IIIb (группа крейсеров, направлявшихся в Берген) говорилось в том числе о поведении при входе в норвежские воды: «Маскировка под английские транспортные средства должна осуществляться до последней возможности. На все запросы радиотелеграфом норвежских кораблей отвечать на английском языке... На вызов нужно отвечать именами английских военных кораблей... Проявлять предусмотрительность, освещать английский военный флаг». Для общения с проходящими норвежскими сторожевыми кораблями фразы морзянкой были подготовлены на английском языке. Распоряжения считались логичными для линкоров, эсминцев и остальных групп военных кораблей. Предусмотренные для Осло-фьорда два корабля — разрушителя заграждений имели указание отвечать «на вызовы сигналами с побережья и сторожевых кораблей, используя для обмана имена английских пароходов. За день до «дня Везер» (8 апреля) с наступлением темноты нужно повесить английский торговый флаг. Самое позднее с наступлением «времени Везер» или при начале боевых действий нужно повесить немецкий военный флаг». Соответственно командующий подводным флотом в операционном приказе («Хартмут») ставил в известность свои лодки о том, что немецкие военно-морские силы «при вхождении [в норвежские гавани] вплоть до высадки войск, вероятно, кроме Нарвика будут нести английский военный флаг».

У военно-морского руководства все же появились опасения из-за возможной путаницы ввиду получившей известность английской операции по постановке мин; разрешение на вывеску английского флага было отменено во второй половине дня 8 апреля, то есть в последний момент. В отношении ожидавшегося после высадки на берег контрудара союзников необходимо быть по возможности более сильными в пунктах высадки. Поэтому от военно-морского флота требовалось также сконцентрироваться на немногих пунктах на побережье. Если при высадке оказывалось сопротивление, то задача военных кораблей была в том, чтобы сломить его. Тем не менее корабли не могли оказать постоянную огневую защиту армейским частям. Из-за этого возникло значительное расхождение во мнениях между армией и военно-морским флотом, которое длилось весь март, однако в конце концов было разрешено в пользу военно-морского флота. После обсуждения, состоявшегося между тремя главнокомандующими 5 марта у Гитлера, фюрер постановил: в соответствии с требованиями Геринга об эффективной противовоздушной обороне, по крайней мере, в Тронхейме оставить тяжелые части военно-морского флота. 28 марта Гитлер даже потребовал, чтобы в Нарвике, Тронхейме и Осло военные корабли остались также после высадки на берег, так как их немедленный отход оказал бы негативное впечатление на оставшиеся на суше воинские части. Это означало бы, что самая большая часть немецкого флота осталась бы в Норвегии, кроме того, в гаванях, которые не могли ни в коем случае пока еще считаться базами.

На следующий день главнокомандующий военно-морским флотом обещал проверить, мог ли Тронхейм сразу после захвата быть оборудован как база. От пребывания военных кораблей в Нарвике тем не менее отказались. 2 апреля Гитлер отклонил повторную атаку главнокомандующего люфтваффе с замечанием, что он порицает также немедленный обратный выход военных кораблей, но не хотел бы, однако, «вмешиваться слишком откровенно в дела чисто морской войны». Тем самым руководители ВМС осуществили свои принципы, которые немедленно, а также с полным правом, вошли как принцип руководства в общий приказ на проведение операции: «Сохранение собственных сил важно для последующего использования достигнутой цели этой операции». Поэтому необходимо было по возможности избегать боевых действий на пути туда и обратно. Особой проблемой должно было быть постоянное снабжение по морю, которое полностью могло наступать только тогда, когда войска высаживались и, следовательно, момент внезапности отпадал. Нужно было предвидеть, что противник предпримет все усилия, чтобы препятствовать движению последующих транспортов, для этого у него вполне имелись силы.

Обеспечение посредством незначительных по численности надводных вооруженных сил могло происходить только в скромных рамках. Большее значение должно было играть оружие подводных лодок, которое после прежних успехов внушало надежду на эффективные действия против больших сосредоточений вражеских кораблей. Поэтому 4 марта Верховное командование ВМФ приказало временно не посылать подводные лодки в Атлантику. Обеспечение десанта на морских просторах и перед гаванями, а также борьба с вражескими контрвысадками выпали на долю подводных лодок. Кроме того, они должны были быть эффективны против военно-морских сил, которые использовались бы для разрушения морских коммуникаций. Чтобы оказаться своевременно в районах действия, лодки должны были занять свои позиции — внутри фьордов или в положении ожидания на предполагаемых вражеских путях, прежде чем начнется отход своих групп военных кораблей.

Надводные корабли и подводные лодки впервые во Второй мировой войне совместно оперировали в одном и том же морском районе. Взаимная угроза не была исключена. К тому же для развертывания подводных лодок необходимо было по возможности дольше сохранять неожиданность. Все необходимые мероприятия были учтены в отданном для проведения операции в Норвегии операционном приказе командующего подводным флотом. Он был выдан командирам при выходе в запечатанном виде и мог быть открыт только по особому распоряжению. Операция подводных лодок носила наименование «Хартмут». Подводные лодки, предназначенные для Нарвика и Тронхейма, уже 11 марта получали приказ занять свои позиции. 14 марта были замечены минимум 14 английских подводных лодок в Северном море, против которых сразу были задействованы восемь маленьких лодок, разумеется безуспешно. На сообщение немецкого морского атташе в Осло, что якобы 60 английских военных кораблей стоят перед Эгерсунном, туда маршем были направлены четыре лодки, к которым после Пентленд-Ферт приблизились находившиеся в пути U-21 и U-22. Это ошибочное сообщение имело серьезные последствия: U-21 в далеком марше вследствие небезопасной навигации села на грунт около острова Оддкнуппен (к юго-востоку от Мандала) 27 марта в пределах норвежских территориальных вод и была интернирована в Кристиансанн. Предназначенные для операции «Хартмут» лодки между 31 марта и 6 апреля вышли из немецких гаваней. В последний день командиры получили указание открыть запечатанные конверты и поступать согласно оперативному приказу. Через два дня развертывание подводных лодок, по существу, было закончено.

Люфтваффе выпало задание перевозить парашютистов и армейские части в Осло, Берген, Ставангер, Кристиансанн и Ольборг, защищать эшелоны морских транспортов и высадку на берег от вражеских ВВС и поддерживать наземные войска в боях с вражеским сопротивлением. Другими первоочередными задачами были разведка и эксплуатационная готовность аэродромов, организация зенитной обороны, защита воздушного пространства, контроль морских областей в поисках вражеских подводных лодок. Против английских воздушных соединений на ютландские и норвежские аэродромы должны были быть переведены и находиться там в состоянии готовности подразделения истребительной и штурмовой авиации. Требовались боевые соединения для разгрома скоплений вражеских надводных вооруженных сил в районе проведения операции. Необходимо было предоставить в распоряжение воздушное пространство для транспортировки больших армейских соединений с вооружением. Таким образом, для военной авиации был поставлен ряд совершенно новых задач. До сих пор было обдумано только теоретически использование в большем объеме парашютистов и воздушно-десантных войск, сотрудничество с армией и военно-морским флотом. Спорный вопрос, находилась ли на верном пути организация германского вермахта с обоснованием независимой военной авиации, мог бы получить ответ только на практике.

За подготовительные работы и проведение операции по захвату Дании и Норвегии отвечал командир X авиационного корпуса генерал-лейтенант Гейсслер. Его мероприятия должны были происходить в согласовании с оперативными штабами военно-морского флота и армии. X авиационному корпусу были выделены следующие соединения: боевые эскадры 4, 26, 30-я, 100-я группа боевой эскадры, три отделения зенитных пушек, один батальон парашютистов, семь авиатранспортных групп, по одной транспортной эскадре — соответственно наземной и морской. Если эти соединения еще не стояли в своих немецких гаванях, то они прибыли туда 8 апреля. Для налаживания системы аэродромного обслуживания были предусмотрены воздушный штаб округа для особого применения 300 — для Дании и воздушный штаб округа для особого применения 200 — для Норвегии, три моторизованные роты из полка генерала Геринга подчинялись в решении наземных задач X авиационному корпусу. Летный бензин, бомбы и тяжелые зенитные пушки должны были быть доставлены в так называемом «экспортном эшелоне» по морскому пути в Нарвик, Тронхейм и Ставангер, а для остальных гаваней — последующими морскими транспортными эшелонами. Группы авиатранспорта нужно было формировать 6 апреля и готовить днем позже в гаванях, транспортные группы парашютистов — только 8 апреля. Старт авиатранспортных соединений должен был происходить 9 апреля в 1 час. Разведка над морем была проведена по распоряжению командования морской группы «Запад» руководителем морских военно-воздушных сил «Запад» и X авиационным корпусом. При группе XXI и XXXI высшем командовании особого назначения находились штабы связи с летчиками, так что сотрудничество с другими родами войск, кажется, было гарантировано.

Круг офицеров, участвовавших в подготовительных работах, был настолько узким для сохранения тайны, что командующий военной авиацией узнал о запланированной операции только после подписания директивы «Учение Везер». Геринг, который очень давно знал от Розенберга, что подготовка в этом направлении шла полным ходом, был глубоко уязвлен и пожаловался 2 марта Гитлеру на начальника Верховного командования вермахта, предположив, что тот исключил его по личным причинам. Прежде всего, Геринг высказался против любого подчинения соединений военной авиации группе XXI. 4 марта Йодль в разговоре с начальником Генерального штаба военной авиации генералом Ешоннеком добился согласия по организационной форме, что все участвующие в операции «Учение Везер» силы военной авиации подчиняются X авиационному корпусу и — соответственно требованиям группы XXI — должны получать приказы от главнокомандующего военной авиацией. Распоряжение от 14 марта принципиально урегулировало приказные отношения и разграничения трех родов войск.

Приказ об общей операции — в соответствии с характером совместной операции армии, военно-морского флота и военной авиации — впервые оставило за собой Верховное командование вермахта. С оперативной точки зрения главный штаб вермахта руководил всеми боевыми частями. По своему персональному составу он был, однако, больше координирующим, чем планирующим органом. Руководство приказами на воде имели командующий морским флотом группы «Восток» (адмирал Карльс, до 7 апреля как командующий морским флотом группы «Север» он оперативно подготовил операцию) для Балтийского моря вплоть до заграждения в Скагерраке и командующий морским флотом группы «Запад» (генерал-адмирал Заальвэхтер) для Северного моря, включая норвежские воды. Оба оперативно подчинялись военно-морскому руководству. Военная авиация командовала авиатранспортами вплоть до проведенной высадки. Все воздушные операции в районе Дания—Норвегия были проведены соединениями X авиационного корпуса в Гамбурге (генерал-лейтенант Гейсслер). Операции армии после высадки проводила группа XXI (генерал фон Фалькенхорст), под его руководством XXXI высшее командование (генерал авиации Каупиш) в Дании. Операция по захвату Дании и Норвегии должна была разделиться в самом начале вследствие пространственного разделения боевых групп на многочисленные одиночные действия. Это зависело в каждой из высадившихся групп от строгого руководства, которое должно было одновременно обозревать общее развитие событий и действовать соответствующим образом. Сосредоточение боевых групп и их отдельные операции были делом назначенных для этого оперативных штабов трех родов войск вермахта, согласование их интересов вменялось в обязанность Верховному командованию вермахта. Для такого тесного сотрудничества, какого требовала операция в Норвегии, отсутствовал какой-либо опыт.

Предпринятая перед войной в академии вермахта попытка обучать особо квалифицированных офицеров Генерального штаба в расчете на общие операции еще не отразилась на классификации руководящего состава вермахта в начале войны. Германия не имела Генерального штаба в 1939 году, имелись лишь главные штабы родов войск. Тем не менее организация руководства оказалась в общем и целом пригодной и представляла уже внушительное сотрудничество трех штабов, особенно если проводить сравнение с немногими счастливыми начинаниями противников в первые годы войны. Конечно, во взаимоотношениях этих штабов имелись трудности и определенные трения в решениях руководства, что имело давнюю «традицию». Штабы также недостаточно использовали в общении между собой современные средства связи. Но все же руководство вермахта всегда стремилось победить сепаратистские частные интересы и в то же время достаточно хорошо понимало интересы различных родов войск. Представления у солдат на фронте были зачастую другими, чем у высшего руководства, что особенно ярко проявилось при удаленных операциях в Норвегии, вероятно, больше, чем на других театрах военных действий, но это не могло, однако, уменьшить волю к объективному сотрудничеству. Проведение «Учения Везер» требовало маневренного, подвижного руководства, которое при всем том согласно положению вещей должно было предоставить большую ответственность младшим командирам. В обоих случаях высокие требования были выполнены полностью.

По мере приближения срока начала операции возникало все больше сомнений, удастся ли этот смелый план. 26 марта главнокомандующий военно-морским флотом объявил состояние готовности после оперативного совещания с Гитлером. Гросс-адмирал Редер не разделял взгляда ряда высших морских офицеров, что с окончанием финско-русской войны в Скандинавии наступила разрядка. Беспокойство немецких торговых судов английскими военно-морскими и военно-воздушными силами в норвежских водах еще, однако, не подтолкнуло военно-морское руководство сделать вывод о непосредственной угрозе Норвегии. Немецкие перевозки руды поддерживались в полном объеме, тем более что потерь пока не было.

Начальник оперативного отдела военно-морского руководства капитан С. Фрике все еще придерживался точки зрения, что можно подождать до тех пор, пока англичане не сделают первый шаг в Норвегию, тогда все равно не поздно было бы защитить рудный бассейн через Швецию и оттуда действовать против английских плацдармов в Норвегии — мысль, от которой нельзя было отмахнуться. Это сэкономило бы по меньшей мере силы и позволило избежать огромного риска использования флотов. Но об этом главнокомандующий военно-морским флотом не мог даже подумать. Поэтому оперативные начинания Фрике не были выполнены, хотя морской ответственный исполнитель в штабе Фалькенхорста капитан С. Кранке также видел в этой операции больше недостатков, чем преимуществ. 12 марта все подготовительные мероприятия были выполнены настолько, что захват датских и норвежских пунктов на побережье мог бы произойти по морскому пути к 20 марта. Лишь ледовая ситуация в Балтийском море после очень суровой зимы потребовала перенести сроки еще на несколько дней. Тем не менее финско-русское заключение мира в середине марта лишило теперь западные державы возможности вмешаться в скандинавские дела. А значит, стало неустойчивым и обоснование ответных действий Германии. Поэтому Гитлер все еще не мог решиться отдать приказ на проведение операции «Учение Везер», так как он полагал, что она недостаточно мотивирована с точки зрения внешних условий. Прежние настораживающие сообщения о предстоящей высадке союзников в Норвегии теперь, кажется, не имели под собой никаких оснований.

При всем том главнокомандующий военно-морским флотом 26 марта на оперативном совещании у Гитлера высказался, что основной целью союзников по-прежнему остается отрезать Германию от ее рудной базы и что раньше или позже эту базу придется защищать. Однако операцию «Учение Везер» требовалось провести во время полярных ночей, и самый последний срок для этого — 7 апреля. На основании этого доклада о ситуации Гитлер окончательно решил в тот же самый день, что операция «Учение Везер» с временным незначительным превосходством должна проводиться перед нападением на запад, тем более что имелась опасность, что после нарушения голландского нейтралитета Германией в качестве английской контрмеры был возможен захват Нарвика. На случай, если бы Англия раскрыла немецкие намерения, в директиве «Учение Везер» не имелось никакого соответствующего приказа. Еще 6 апреля Верховное командование вермахта, в отличие от военно-морского руководства, было убеждено в том, что английской высадки не последует. И все же даже в штабе Фалькенхорста возникли сомнения в том, стоит ли делать шаг на датскую и норвежскую землю в форме нападения без предупреждения. Прежде всего военно-морские круги не разделяли — в противоположность точке зрения немецкого морского атташе в Осло — убеждения, что мирный захват удался бы, если бы вступление произошло еще перед вручением немецкой ноты, как было запланировано. Вызывает сомнение, могли ли скандинавские правительства приказать тогда (еще своевременно) прекратить огонь. 21 марта Фалькенхорст посоветовал предварительно установить дипломатический контакт, чтобы прозондировать предполагаемое поведение скандинавских правительств. Гитлер, однако, строго запретил любые переговоры, так как у северных государств могли бы возникнуть подозрения и они обратились бы за помощью к Англии и Америке. Генерал-майор Йодль также занял эту точку зрения и был мало обрадован такому предложению группы XXI. По его мнению, политические намерения вообще не касались штаба руководства Фалькенхорста.

И все же это было очень естественно, что у военно-морского флота, как у самого активного участника предстоящей операции, она вызвала определенную сдержанность. Германское министерство иностранных дел доселе еще не было проинформировано о запланированном захвате Дании и Норвегии. 1 апреля Гитлер позволил себе в пятичасовом докладе о ситуации доложить командующим, командирам и начальникам всех участвующих в операции соединений об окончании подготовки. Только после обсуждения, состоявшегося на следующий день, был отдан приказ провести захват 9 апреля. Генерал-полковник Кейтель сообщил об этом Министерству иностранных дел 3 апреля в формальном письме и переслал ряд основных военных требований, а также другие пожелания вермахта с целью передачи датскому и норвежскому правительству. Для связи, радиосвязи трех родов войск друг с другом, службы обнаружения, для проведения морских транспортов и авиатранспорта и регулирования приказных отношений были изданы особые приказы. В соответствии с директивами Верховного командования вермахта от 8 марта были изданы особые распоряжения на случай «Учения Везер», которые были разделены согласно военным распоряжениям для частей и мероприятий политических уполномоченных. Последние охватывали, среди прочего, предложения вермахта по урегулированию военно-экономических вопросов в занятых странах. Соответствующие письма министерству иностранных дел были составлены 2 апреля в управлении руководства вермахта.

4 апреля возвратился полковник Пикенброк из управления заграница/контрразведка Верховного командования вермахта после того, как установил последний контакт с Квислингом в Копенгагене, который тем не менее не оказал никакого влияния на ход запланированной операции. Только теперь Гитлер уведомил Риббентропа о предстоящем захвате Дании и Норвегии. Риббентроп получил от него задание подготовить необходимые дипломатические ноты. Имперский министр иностранных дел указал на договор о ненападении с Данией и на успокаивающие сообщения от немецкого дипломатического представительства в Осло, однако его поразили документы, которые Гитлер предоставил ему как доказательство необходимости акции, и оценил ситуацию как очень серьезную. Чтобы обеспечить военные интересы и позаботиться о ходе захвата по возможности без борьбы, обоим особым курьерам министерства иностранных дел, определенным для Дании и Норвегии, придавались соответственно по одному офицеру Генерального штаба, которые были знакомы с работой по планированию. Таким образом, уже 7 апреля генерал-майор Химер и подполковник Польман отправились в штатских костюмах в поездку в Копенгаген и Осло, где они должны были находиться в распоряжении у тамошних дипломатических представительств до дня оккупации. Особые курьеры министерства иностранных дел имели при себе в запечатанных конвертах меморандумы, которые должны были быть переданы датскому и норвежскому правительствам одновременно со вступлением немецких войск. 5 апреля генерал фон Фалькенхорст занял свой командный пункт при X авиационном корпусе в Гамбурге. Когда особые курьеры 7 апреля отправились в поездку в скандинавские столицы, все военные корабли и транспортные суда первого эшелона уже находились в море. Операция «Учение Везер» началась.