Власть бессильных: «Враг народа»

Идеология либерализма строится на принципах свободы личности и незыблемости ее основных прав. Но в 1872 году, когда выступления Георга Брандеса вызвали ожесточенную полемику в обществе, либеральные датские газеты отказались его поддержать. Узнав об этом, Ибсен написал Брандесу, что удивляться тут нечему, ибо так называемые либералы на самом деле являются злейшими врагами свободы. Не стоит рассчитывать и на тех, кто по тем или иным соображениям встанет на твою сторону. Вовсе не факт, что их поддержка усилит твои позиции. Я убежден, пишет Ибсен, что «одинокий — сильнейший» (4: 700).

Эта идея стала одной из самых излюбленных «истин» в творчестве драматурга, которым была уготована долгая жизнь. В 1882 году он вкладывает ту же сентенцию в уста своего героя Томаса Стокмана. Хотя Ибсен вряд ли бы подписался под всеми словами Стокмана, в данном случае, кажется, это их общее мнение. Ведь последнее из многочисленных открытий доктора заключается в следующем: «Самый сильный человек на свете — тот, кто наиболее одинок!» (3: 632).

В том и заключается парадокс: аутсайдер силен как раз тем, что не имеет силы, оставаясь вне сферы влияния авторитетов и политических марионеток. Таков идейный смысл финала драмы. Но по ходу действия Стокман делает и другие открытия — прежде всего, узнаёт правду о либералах с их «независимой прессой». Доктор исследует важнейший вопрос: как личность подавляется «демократическим» большинством общества, бюрократией и власть имущими? Это делает произведение Ибсена актуальным на все времена.

Одним из тех, кто оценил универсальность содержания этой драмы, был Артур Миллер¹, автор пьесы «Смерть коммивояжера» (1949), которая вошла в число лучших произведений, критикующих американское общество. Год спустя Миллер взялся за переработку «Врага народа», стремясь «адаптировать» драму Ибсена к американским реалиям. В завершающей части драмы он отходит от оригинала настолько, что искажает авторский замысел.

У Миллера в финальной сцене толпа агрессивно настроенных обывателей приближается к дому, где живет доктор. Фру Стокман в отчаянии вопрошает, что происходит. Доктор безуспешно пытается ее успокоить. Единственное, что он может сказать ей: мы боремся за правое дело, поэтому мы одиноки. «Но это дает нам силу. Мы — самые сильные люди на свете...» Толпа выкрикивает угрозы — это лишь укрепляет решимость доктора и его домочадцев. Готовясь к схватке, доктор говорит: «...А сильным нужно учиться быть одинокими!»

Тем самым Миллер полностью изменяет финал ибсеновской драмы. У Ибсена само одиночество придает человеку силу, одиночка уже силен благодаря своему одиночеству. Доктор Стокман в оригинале не подвергается нападению агрессивно настроенной толпы — она отступает. Среди своих ближних — немногих избранных, поддерживающих его, — доктор чувствует себя в относительной безопасности.

Возможно, Миллер изменил финал пьесы таким вот образом потому, что был встревожен кампанией преследования «антиамериканских элементов», развернувшейся в США при президенте Маккарти, в атмосфере лжи и фашиствующего экстремизма. Кроме того, в миллеровской версии драмы главным оратором на сходке горожан выступает Петер Стокман, представитель власти и главный обвинитель. Он яростно нападает на своего брата, называя его революционером и врагом общества. (Американская публика, судя по всему, усматривала явную иронию в намерении доктора эмигрировать в... Америку!) Самому доктору дают слово ближе к концу собрания, и его быстрее, чем в драме Ибсена, вынуждают замолчать.

И в описании этой сходки, и в трактовке финала пьесы Миллер сильно расходится с Ибсеном, которому присущ некий духовно-аристократический радикализм. Однако в обеих версиях драмы выражается убежденность в том, что сознание большинства людей формируется обществом, и это роковым образом меняет жизнь каждого индивида. Большинство этого не замечает, но Стокман видит, что данное общество посягает на естественные права человека и лишает его свободы. Это открытие побуждает героя протестовать. В том и состоит универсальность содержания ибсеновской драмы, давшая Миллеру возможность переработать ее в соответствии с реалиями США.

Еще раньше некоторые режиссеры и писатели подметили, что драма Ибсена, с некоторыми оговорками, может быть весьма актуальна в эпоху общественных потрясений. В России накануне революции 1905 года известный русский театральный деятель К.С. Станиславский сыграл роль доктора Стокмана. Эта роль была для него одной из самых любимых. Станиславский так взволновал публику словами о правде и свободе, что представление пришлось прервать. В автобиографии он писал, что из-за этого в театре разыгралась настоящая сцена народных волнений.

Во Франции драма Ибсена была поставлена в театре «Эвр» в 1898 году, в ознаменование семидесятилетия драматурга. Тогда в самом разгаре было дело Дрейфуса², и Эмиль Золя яростно обличал французское правосудие. Режиссер Люнье-По³ несколько изменил текст драмы, дабы подчеркнуть ее актуальность, и спектакль вызвал бурные волнения. Для публики доктор Стокман стал явной параллелью Золя — одиночке, живущему по совести и героически борющемуся против власть имущих. Обвинения доктора воспринимались как обвинения Золя. Актеров на сцене постоянно прерывали криками «Да здравствует Золя!» — и представление длилось вдвое дольше назначенного времени. Год спустя «Враг народа» был вновь поставлен в том же театре, и вновь в атмосфере горячего энтузиазма и жесткой конфронтации.

Возможно, это самый известный пример того, как драма Ибсена смогла сплотить зрителей под знаменем Правды и Свободы. Таких примеров можно привести еще несколько — из других стран и частей света. Несмотря на это, драма «Враг народа» не приобрела особого значения для исследователей творчества Ибсена. Многие считали, что она слишком проста, что ей недостает характерной для Ибсена глубины и художественных достоинств. Но такую оценку можно вполне резонно подвергнуть сомнению.

Врач и патриот своего города

Томас Стокман — врач в небольшом приморском городке. Кроме того, он работает на новом здешнем курорте, которым гордятся местные жители и который призван стать для городка основной статьей дохода. Главным представителем власти в этом маленьком обществе является родной брат доктора Петер, исполняющий обязанности фогта, полицмейстера и председателя правления курорта. Занимая такое положение, он стоит намного выше Томаса и ревниво делит с ним славу строителя курорта: идея строительства принадлежала доктору, а Петер воплотил ее в жизнь. Родство с Томасом всегда доставляло ему как представителю власти различные неприятности — и теперь он ожидает еще одной.

Случаи странных заболеваний во время предыдущего курортного сезона наводят доктора на мысль, что целебный источник может быть инфицирован, и в начале драмы он получает этому подтверждение. Такое открытие, разумеется, накладывает на него определенные моральные обязательства и как на врача, и как на человека, радеющего о благе общества, и как на патриота своего городка. Для него дело представляется предельно простым и ясным: каждый, поставленный перед таким научным фактом, должен радоваться, что может вовремя принять меры предосторожности и избежать неприятной ситуации. Доктор не в силах представить, что кто-то откажется принять необходимые меры в связи с результатами химического анализа курортной воды. По идее все обязаны его поддержать, дабы спасти наивных обывателей, желающих оздоровиться на курорте и вместо этого заболевающих.

Вопрос совершенно ясен, и в этом плане характерна реплика фру Стокман: «Вот счастье, что ты вовремя открыл это!» (3: 547). Но дочь Стокмана Петра усугубляет напряжение своими словами о том, что доктор был прав в прежних спорах со строителями курорта. Еще на стадии планирования доктор указывал, что водозаборное устройство должно находиться гораздо выше, чем они решили. Но в тот раз никто не прислушался к доктору. Петер, видимо, воспринял это как очередную фантазию Томаса. «Да, идей у моего брата в свое время было хоть отбавляй», — говорит он редактору Ховстаду, еще не услышав дурные новости (3: 536).

Когда подозрение об инфицированности источника становится фактом, Петра спрашивает, какова будет реакция дяди Петера. Вопрос весьма интересный. Важно заметить, что на протяжении всей драмы женские персонажи задают вопросы по существу и адекватно реагируют на происходящее. В разворачивающейся общественной и местной политической борьбе роль женщин в целом второстепенна, но их реакции являются определяющими импульсами в развитии морального противостояния. Женщины представляют тот эталон, в соответствии с которым «измеряются» мужчины. И, как выяснится, лишь немногие ему соответствуют.

Экология и «экология»

Письмо из университета, подтверждающее подозрения доктора, знаменует собой конкретную и очевидную завязку действия. Драма Ибсена, как полагают, стала первой в истории литературы пьесой, посвященной проблемам охраны окружающей среды. Экологическая проблематика, без сомнения, способствует тому, что драма не теряет своей актуальности, что было широко использовано как в театральной практике, так и в системе школьного преподавания. В каком-то смысле это вполне объяснимо, потому что Ибсен выявляет тесную связь между экологическими и экономическими проблемами. Он показывает, как разумный и благородный образ мыслей деградирует под влиянием материальных соображений, которые часто выдаются за политические.

Городской фогт — типичный, если не сказать выдающийся, представитель бюрократии и силовой политики. Дабы нейтрализовать последствия открытия, сделанного братом, он желает пересмотреть дело, не вынося его на суд общественности. А когда он узнает, что дело уже получило огласку, то делает всё, чтобы его замять. Он прямо препятствует тому, чтобы разоблачительная статья доктора была опубликована в газете. Ведь в этой статье содержатся резкие нападки на ответственных лиц, в первую очередь — на самого фогта как председателя правления и главного инициатора размещения приемника воды в неподходящем месте.

Фогт боится, что это дело может поколебать у сограждан веру в его руководящие способности и тем самым негативно повлиять на его общественное положение и авторитет. Без каких бы то ни было оснований и вне связи с результатами лабораторных исследований фогт сочиняет ответное послание — «краткое резюме, как надо смотреть на дело... с точки зрения здравого смысла» (3: 584).

Городской фогт из этой пьесы Ибсена стал универсальным образом бюрократа и защитника устоев общества — типаж, легко узнаваемый и в наше время. Подобные личности всегда убеждены, что они чуть ли не в одиночку отстаивают общественные интересы, реальные «факты», по их выражению. В данном случае «фактом» для фогта является то, что он называет «сооруженной водопроводной сетью» (3: 563). А «факт» доктора — загрязненный источник — это что-то совсем другое, требующее затрат и работы.

Хотя скандал с загрязнением вод и завязывает действие, экологические проблемы, строго говоря, не являются основными для драмы. Главная задача Ибсена — показать, каково подлинное отношение общества к «Правде и Свободе», тщательно скрываемое за напыщенным пустословием. И как человек, самоотверженно работающий на благо общества и желающий «очистить» его, начинает обвиняться в том, что он своей деятельностью это общество «загрязняет». Вместо того чтобы решать существующую проблему, хотят избавиться от человека, который на нее указывает. Что же в силах предпринять тот, кто дерзнет бороться за правое дело?

Если пьеса отражает настроения самого Ибсена, то их можно сформулировать так: никто не хочет прислушаться к тому, что он говорит, весь народ враждебен по отношению к автору. Ибсен не раз признавался, что его посещали такие мрачные мысли. Но «Враг народа» не рассказывает о трагической судьбе правдолюбца. Напротив, пьеса отмечена как «серьезностью», так и юмором, в ней видны ирония автора и его интеллектуальное превосходство над своими героями. Образ доктора не является автопортретом Ибсена, хотя кое в чем они, несомненно, сходятся. Это касается некоторых их бескомпромиссных суждений, а также жизненного опыта — и автор, и его герой испытали на себе лицемерие общества и несвободу в нем.

Прежде чем закончить разговор об экологической проблематике драмы, мы должны констатировать, что позиция доктора в деле защиты окружающей среды постепенно становится довольно сомнительной. Он хочет перенести водозаборное устройство, чтобы питьевая вода стала безопасной для здоровья, но при этом его совершенно не волнует сам источник загрязнения. Ядовитые выбросы кожевенных заводов в Мельничной долине, особенно с предприятия, принадлежащего тестю доктора, по-прежнему будут отравлять воду в тех местах, где расположены курортные ванны. Возникает впечатление, что в пылу борьбы Стокман забывает, что он сам проводил анализ воды на курорте и сделал заключение, что ее опасно не только пить, но и употреблять для купания.

Хотя в последнем действии доктор вновь касается этих вопросов, проблема защиты окружающей среды не слишком его занимает. Дело в том, что он начинает видеть загрязнение совсем другого рода, которое ему — как и самому Ибсену — представляется гораздо опаснее. Именно здесь мы подходим к основному вопросу драмы.

Правда и «правды»

И все же тот факт, что Ибсен выбрал экологическую проблему для завязки конфликта, свидетельствует об оригинальном и смелом подходе. Открытие доктора и его «правда» связаны с университетской ученостью, с объективным знанием. В этом отличие от предыдущих драм Ибсена, где герои отстаивают такую «правду», которую всегда можно оспорить или отвергнуть, убедившись в том, что за этой «правдой» кроются нечистые мотивы. Таким образом, вместо самой проблемы обсуждать приходится мнения и характеры персонажей. Во «Враге народа» все по-другому: за плечами главного героя, который провозглашает свою «правду», нет сомнительного прошлого, и натура его отнюдь не противоречит тому идеализму, который должен быть движущей силой его поступков. У доктора есть неоспоримые доказательства своей правоты. Если бы этих доказательств не было, противники Стокмана имели бы гораздо больше шансов выиграть дело (и сама драма была бы совсем другой).

Другие открытия, которые делает доктор по ходу действия, вытекают из этой первой и несомненной правды, которую он открывает своим согражданам. Все последующие «правды», можно сказать, базируются на правде первого открытия. Ибо доктор уверен, что он прав, — и его противники тоже знают об этом.

Доктор Стокман по натуре — добрый человек, любящий сограждан, неутомимый в стремлении принести пользу своему городу и открытый для новых, позитивных веяний, олицетворяющих будущее. В городе его любят, он человек приятный и гостеприимный, нескучный за столом и за рюмкой — но в то же время он наивен, упрям, импульсивен, его легко можно обвести вокруг пальца.

Стокман — ученый, он верит в существование реалий, которые невозможно увидеть невооруженным глазом. Однако он долгое время не замечает реальности, которая его окружает и которую он постепенно учится воспринимать. Жена доктора Катрине говорит, что, хотя он и самый образованный человек в городе, его очень легко одурачить. К тому же он невероятно вспыльчив и раздражителен, рассеян и не чужд мужского шовинизма, но все это вряд ли умаляет то хорошее впечатление, которое он производит.

Доктор — один из немногих персонажей в творчестве Ибсена, которые просто переполнены жизненной энергией. Пожалуй, лишь Пер Гюнт может сравниться с ним в смешливой интеллектуальной беспечности. Параллель между этими двумя героями можно продолжить: отправной точкой для Ибсена при создании обоих образов послужили разочарование и обида. Однако в процессе работы произошли изменения, приведшие к тому, что пьеса стала излишне эксцентричной.

Образ доктора родственен образу дурака, и в обществе он нередко играет роль большого и шумного шута. Поэтому его образ весьма подходит для театральных актеров — если они не стремятся показать доктора как такового, но стараются сохранять верный баланс между серьезным и комическим, между честной деятельностью во благо людей и рискованными выпадами, которые предпринимает герой, спровоцированный откровенной глупостью. Для актера сохранять такой баланс будет нелегко — ибо зритель должен одновременно сопереживать доктору и дистанцироваться от него.

Ибсен писал театру в Кристиании, что драма должна представить публике «естественную правду — иллюзию того, что всё происходящее реально и ты сидишь и смотришь на то, что происходит в самой жизни». Поэтому он предостерегал постановщиков и актеров от всякого «карикатурного преувеличения».

В этом действительно есть соблазн, ибо как образ доктора Стокмана, так и пьеса в целом родственны народной комедии с ее типичными представителями «местной среды». Ибсен долго не мог решить, как обозначить свою драму — «комедия» или же «пьеса». В конце концов он выбрал второе.

Владелец типографии Аслаксен со своим вечным требованием вести себя умеренно в любой ситуации — самая комедийная фигура пьесы. Стремление к сдержанности вошло в кровь и плоть героя — настолько, что стоит ему открыть рот, как мысль об умеренности тут же вытесняет все другие мысли. На сходке горожан он, как автомат, запинается на одних и тех же фразах: «Я тихий, мирный человек, стоящий за благоразумную умеренность... и... умеренное благоразумие» (3: 595). В то же время он достойный представитель той социальной группы, на которую Ибсен хотел обратить особое внимание: компактного большинства с его трусливым и опасливым подчинением «общественному мнению».

Среда и происхождение

По воле автора действие этой пьесы происходит в той же самой среде, что и действие пьесы «Союз молодежи» (вероятно, «Столпов общества» тоже). Упоминаются некоторые общие персонажи, но лишь один из них появляется на сцене: владелец типографии Аслаксен. Он радикально изменил свое отношение к алкоголю и добился некоторого влияния в здешнем обществе благодаря тому, что стал председателем общества умеренности и союза домохозяев. В дальнейшем мы узнаем, что адъюнкт Рёрлун по-прежнему занимается в городе своей пиетистско-воспитательной деятельностью, а Ховстад занял место нынешнего амтмана Стенсгорда на посту редактора «Народного вестника».

В пьесе слышатся отголоски политической борьбы, разгоревшейся в Норвегии в те напряженные годы, которые предшествовали победе парламентаризма. На повестке дня — демократия и подготовка к выборам в местные органы власти. Борьба, завязавшаяся между правыми и левыми, спустя несколько лет легла в основу пьесы «Росмерсхольм» (1886), где так называемая либеральная пресса тоже представлена слабохарактерным оппортунистом, редактором Педером Мортенсгором — духовным собратом Ховстада.

Не приходится сомневаться, что Ибсен питал почти патологическую ненависть к этому типу людей. И показательно, что именно женщина, Петра, является разоблачить и заклеймить позором Ховстада и ему подобных. Он потерял лицо, как и радикал Биллинг, сотрудник того же «Народного вестника». Очевидно, что журналистская среда разлагает людей: третий ее представитель, владелец типографии Аслаксен, оказывается безвольным почитателем авторитетов. Несмотря на свои громкие слова о свободе прессы и ее значении, все трое начинают понимать, что так называемая свободная пресса на самом деле управляется подписчиками и общественным мнением.

Аслаксен так же боится перемен, как и ультраконсервативный фогт Стокман; фогт понимает это и делает Аслаксена своим главным союзником в том, чтобы принудить своего брата — доктора — к молчанию. По словам владельца типографии, его сердце целиком принадлежит народу, а вот разум склоняется на сторону власть имущих — к ним герой охотно примкнул бы. Он отстаивает интересы домовладельцев.

Ту же самую заботу о личной выгоде демонстрируют два других сотрудника прессы, переходя из шаткой оппозиции к твердой позиции в рамках существующей иерархии власти. Фогт играючи управляется с людьми, которые слепо и безвольно подчиняются авторитетам. В конце концов, лишь власть, положение и деньги имеют значение. Социальный интерес оказывается интересом сугубо личным — и когда фогт говорит об «общем благе» и «гражданском духе», и когда газетчики кричат о «революции» и ссылаются в «Народном вестнике» на мнение народа.

Ибсен изображает политическую борьбу как арену, на которой раскрываются характеры героев, — ибо драматурга интересуют прежде всего проблемы личности и морали. И с помощью доктора Стокмана он привлекает наше внимание к этим проблемам.

Множество открытий доктора Стокмана

Доктор относится к миру с детской открытостью и крайней наивностью. И это не так уж плохо. Он совершенно не разбирается в людях, стремящихся использовать его в местных политических интригах, которые представляются ему безосновательными. «Мне кажется, самое дело столь просто и ясно», — говорит он (3: 556), и чуть позже: «Мне сдается, дело пойдет своим чередом, само собой» (3: 558). Для него речь идет о деле— а все те, кто имеет собственный интерес, подразумевают нечто другое.

Как только в городе становится известно об открытии Стокмана, сразу находятся те, кто желает использовать это открытие в своих целях. Мортен Хиль жаждет взять реванш за поражение на выборах, когда ему пришлось выйти из правления курорта. Сотрудники «Народного вестника» хотят подорвать доверие общества к членам правления и тем самым способствовать победе либералов. Аслаксен стремится обеспечить интересы домовладельцев и поэтому предлагает доктору поддержку «мелких обывателей», которые составляют «сплоченное большинство» (3: 556). Фогт, со своей стороны, пытается уговорить доктора приостановить расследование и свернуть дело. Это соответствует интересам правления и самого фогта как непререкаемого вождя и авторитета.

Таким образом, речь идет о борьбе за власть, в которую доктора вовлекают из собственных корыстных интересов. Редактор газеты Ховстад, получив разрешение опубликовать доклад Стокмана, говорит: «Он может оказать нам неоценимые услуги» (3: 575).

Это происходит сразу после разрыва между братьями Стокманами. А причиной разрыва послужило то, что фогт пытался принудить брата подтвердить «официальную» ложь насчет качества курортной воды. Более того: фогт использует все средства, чтобы надавить на доктора, даже лишает его права говорить о состоянии дел на курорте. Как председатель правления, он запрещает доктору — своему подчиненному — говорить об этом: «В качестве служащего тебе не полагается иметь особых мнений и убеждений» (3: 566). Эти слова возмущают доктора — и он отвечает, что, несмотря на увольнение, которым грозит ему брат, он будет стоять на своем. Таким образом, он вынужден искать поддержки в «Народном вестнике» и среди обывательского большинства. Дважды его жена Катрине высказывает сомнение в том, что с их стороны вообще стоит искать поддержки, но лишь спустя какое-то время он сам узнаёт правду об этом «сплоченном большинстве».

В дело о качестве курортной воды вторгается политика — и само дело уходит на второй план. Ибо фогт начинает свою стратегическую игру и наносит удар на самом уязвимом участке фронта противников — экономическом. Он администратор и умеет манипулировать цифрами, у него есть бюрократический опыт и чутье, как нужно вести подобные дела. Наскоро составленную смету, подготовленную инженером, он представляет брату как дело стоимостью многих тысяч крон — хорошо зная, что доктор не слишком разбирается в экономических вопросах. В то же время Аслаксену и сотрудникам газеты была названа более конкретная цифра — двести тысяч крон, а на собрании минимальные расходы были сокращены до ста тысяч крон (3: 596). Но для обывателя Аслаксена и большинства людей это все равно огромные деньги. А когда фогт говорит, что эти расходы придется взять на себя всем гражданам, трое сотрудников газеты вздрагивают от испуга.

Теперь вопрос уже стоит не о власти или влиянии в обществе, а об экономических издержках и конкретных расходах из своего кармана. Никто не сомневается в правоте фогта, когда тот утверждает, что курорт не может взять на себя расходы по выполнению необходимых работ. Никто не спрашивает, имеет ли фогт полномочия единолично возлагать такое бремя на жителей города. А тот, в сущности, и не рассчитывает, что работы по перемещению приемника воды действительно начнутся.

Другой удар фогта, целью которого является отвлечь внимание от сути дела, направлен лично против доктора. Фогт собирается развенчать его положительный образ и посеять сомнения в том, что он служит людям. Сперва фогт ведет свою игру с глазу на глаз с самим доктором, потом беседует с газетчиками — и вскоре его поддерживает все городское собрание. Так само дело полностью уходит на второй план, в то время как личные качества доктора становятся темой официальных и полуофициальных дебатов. Множатся разнообразные слухи.

Сам доктор всегда утверждал, что трудится на благо горожан. На все обвинения он отвечает, что любит свой родной город, будучи «патриотом, который хочет оздоровить общество» (3: 591). Позднее он вновь называет себя патриотом — полемизируя с оппонентами, заклеймившими его «врагом народа». Эта стратегия фогта — шельмование личности доктора для подрыва его репутации — достигает своего апогея, когда на сходке горожан доктор подвергается всеобщему осуждению. В завершающей части драмы доктор восстанавливает свое доброе имя благодаря целостности характера и незаурядному самообладанию, в то время как его противники еще раз демонстрируют полное отсутствие принципов и идеалов.

В третьем действии фогту удается с помощью экономической стратегии нейтрализовать потенциальную оппозицию со стороны левых — их корыстные интересы берут верх над прежними претензиями к фогту. Очевидно, что вопрос о здоровье пациентов курорта и его водоснабжении на самом деле никогда их не волновал. Кажется, серьезность ситуации изначально не заботит никого из тех, кто принимает участие в политической игре. (Именно в это время Ибсен пишет Брандесу, что политика и принадлежность к какой-либо партии оказывают деморализующее воздействие на человека.)

Когда так называемые либералы нападают на доктора с тыла, он оказывается в тяжелом положении — у него нет союзников в общественной борьбе, он вынужден отстаивать свое дело в одиночку. Таким образом, он испытывает то же, что и Георг Брандес в 70-е годы: даже либеральная пресса изгоняет его имя со своих страниц.

Итак, сначала фогт лишил доктора права высказываться, теперь то же самое делает редактор «Народного вестника». Доктор сам говорит, что это значит: его лишают самых естественных и «священнейших человеческих прав» (3: 598). Тем самым он констатирует, что проблема этого общества — гораздо более существенная, чем загрязнение воды. Фактически на это же намекает Ховстад, но он не берет на себя никаких обязательств и не сознает всей тяжести данной проблемы. Редактор может жонглировать словами типа «правда» и «свобода» — но они у него обессмыслены. Свободомыслящему борцу за правду мало толку от союза с подобными людьми, считал Ибсен.

Доктор говорит на сходке горожан, что «свободомыслие и нравственность — почти одно и то же» (3: 607). Но «сплоченное большинство» не имеет представления ни о том, ни о другом. Доктор открывает для себя, что это либеральное большинство является самым заклятым врагом свободы и правды. Это открытие гораздо более провокативно, чем другие открытия Стокмана. Тем самым герой бросает вызов большинству, на что ему отвечают принятой «демократическим» образом резолюцией о признании его врагом народа. Отсюда ясно, что заглавие пьесы указывает на мнение этого большинства, и Ибсен вкладывает в него явную иронию.

Доктор изначально заботился о благе города и его жителей — а в результате все городское общество объединяется в единодушном стремлении заставить доктора замолчать и выгнать его из города. Этот процесс Ибсен мастерски показывает в сцене собрания горожан, где выступает новый «актер»: само «сплоченное большинство». Лишь один-единственный голос звучит против резолюции о признании доктора врагом народа, и принадлежит этот голос человеку, который явно не состоит членом общества умеренности — ибо он совершенно пьян. Капитан Хорстер ранее говорил о том, что не является приверженцем так называемых демократических выборов, поэтому голос «против» вряд ли принадлежит ему.

Композиция драмы

Отдельные элементы интриги «Врага народа» свидетельствуют о том, что Ибсен по-прежнему отдает дань традициям драматургии Скриба. Но при этом композиция драмы является одной из самых сильных ее сторон. Особое внимание следует обратить на то, как соотносятся «открытия» доктора и та характеристика, которой его награждает общество.

Первое «открытие» доктора Стокмана — научно подтвержденное загрязнение воды. В кругу его близких эта новость воспринимается с радостью, и Биллинг считает, что доктор благодаря своему открытию станет «первым человеком в городе» (3: 549).

На основе собственного научного доклада доктор делает второе «открытие», которое позже, во время сходки горожан, он обозначит как «невероятную тупость местных властей» (3: 600). Впервые он видит подлинное лицо власть имущих и закоснелую тупость своего брата, когда тот пытается принудить его к молчанию и сокрытию правды. Фогт обвиняет доктора в неисполнении своих обязанностей и грозит его уволить, если он ослушается. Когда же доктор продолжает настаивать на своем, фогт называет его «врагом общества» (3: 568).

И доктор становится таковым — ибо он действительно враг того общества, чье благоденствие основано на лжи и обмане. А он, как и прежде, действует во благо горожан. Но он не имеет морального права отступить под угрозами власть имущих, ибо в противном случае он не мог бы смотреть в глаза своим сыновьям, когда те станут взрослыми.

Доктор знает, что на стороне брата — «сила», а на его стороне — то, что он ценит превыше всего: право. Здесь можно отметить, что понятия силы, власти и права (правоты) не совпадают друг с другом. Более того, на сходке горожан доктор демонстрирует, что они прямо противоположны. Лишь в самом конце драмы эти понятия вновь сближаются, но при этом понятие силы приобретает иной смысл и уже не подразумевает властных полномочий чиновников или большинства.

В третьем действии показано, как доктора принимают с распростертыми объятьями в лагере либералов «Народного вестника». Аслаксен провозглашает его «истинным другом города, подлинным другом общества», а Биллинг восклицает: «Доктор Стокман, убей меня бог, — друг народа, Аслаксен!» (3: 575). Председатель союза домохозяев уверен, что это выражение вскоре войдет в оборот в той широкой социальной среде, которую он представляет. Доктор, по-видимому, тронут такими восторженными похвалами — ведь они разительно отличаются от той уничижительной характеристики, которую позволил себе его брат.

Но чувство радости вскоре проходит. Фогт берется за газетчиков, ловко манипулирует всей троицей, вынуждая их предать доктора. И вот они уже переметнулись на сторону власть имущих, которые демонстрируют вопиющую беспринципность и нагло попирают свободу слова.

Все делается для того, чтобы доктор не смог обнародовать роковую правду о состоянии курорта. Только верный капитан Хорстер доказывает свое бесстрашие и помогает доктору это сделать.

Показателен тот факт, что Хорстер, как и доктор, стал для городского общества маргиналом, — он ведь моряк, «перелетная птица». Доктор тоже прожил много лет вдали от родного города. Не считая домочадцев, капитан оказывается единственным союзником доктора. Вместе с тем капитан, наряду с доктором, — объект исключительного внимания здешних дам. Хорстер предлагает доктору пожить в его большом доме, так что доктор может созвать горожан на сходку, обратившись к ним прямо и официально.

Сходка горожан

Большая сходка горожан происходит в четвертом действии. Зал набит битком, и доктор является со своей рукописью. Неясно, насколько эта рукопись идентична докладу о состоянии водоснабжения курорта. Во время своей речи Стокман явно начинает импровизировать и уже не придерживается никаких заранее подготовленных фраз.

Фогт в начале собрания предлагает лишить доктора права говорить о загрязнении воды на курорте, и это предложение всеми одобряется. Доктор возражает, что он и не собирался говорить о курортных делах, а хотел бы высказаться о более серьезных предметах. Его уже не особенно интересует курорт — для доктора это теперь «пустячное» дело.

Тупость власть имущих тоже не имеет теперь большого значения — они погрязли в своей трясине, питаясь «древними остатками отживших мировоззрений», которые давно не соответствуют современному уровню развития. Фогт и сам утверждал, что народ не испытывает потребности в свежих мыслях, — народу вполне достаточно старых, проверенных. Таким образом, по мнению доктора, фогт доказывает, что он духовный плебей — человек, который «думает головой своего начальства, живет мнениями своего начальства» (3: 606). Тот, кто поступает так, лишен и свободомыслия, и морали — одним словом, благородства духа. Потому-то у людей такого типа и не хватает жизненных сил — слабый здоровьем фогт, который напрочь лишен чувства юмора, является типичным представителем хиреющего консерватизма. Такой консерватизм идет вразрез с правдой жизни, потому что не соответствует общеисторическому развитию. Для правды и свободы такой консерватизм не представляет реальной опасности, хотя отдельные его приверженцы из числа власть имущих еще могут причинить большой вред.

Выводы доктора в этой части несколько сомнительны: фогт неустанно плетет интриги, и в действительности именно он главный враг народа. Но ведь доктор мыслит исключительно категориями исторического прогресса, поэтому он убежден, что у консервативных властителей нет будущего.

Теперь доктора больше волнует угроза со стороны либералов — они представляют гораздо более серьезную опасность, ибо разглагольствуют о своей борьбе за свободу, правду и демократию. Эти речи весьма скоро оказываются чистым обманом. Таково третье и самое крупное открытие, сделанное доктором за день до сходки благодаря «либеральным» газетчикам. На основании этого открытия он может сделать далеко идущие выводы о состоянии всего общества: «Я сказал, что буду говорить о великом открытии, которое я сделал на днях. Я открыл, что все наши духовные жизненные источники отравлены, что вся наша гражданская общественная жизнь зиждется на зараженной ложью почве» (3: 598—599).

Дело в том, что либералы тоже живут устаревшими истинами — в глубине души они столь же консервативны, как и сами консерваторы. И те и другие питаются «остатками отживших мировоззрений». У них нет чувства будущего, нет и подлинного желания создать лучшее общество. Таким образом, доктор Стокман употребляет слово «плебей» применительно ко всем, кто нищ духовно, независимо от их социального положения и политических взглядов.

Народ в своей массе также чужд новизне, в которой так нуждается эпоха. Лишь немногие избранные усваивают «новорожденные истины» — этих избранных доктор (и сам Ибсен в своих письмах) именует «передовыми людьми» (3: 603). По словам доктора, большинство признаёт лишь такие истины, которые настолько устарели, что вот-вот станут ложью. Но тем самым он развенчивает наивную веру в демократию. Он ведь знает на собственном опыте, как демократическое большинство лишило его возможности говорить правду о состоянии курорта.

В своей речи доктор резко критикует расхожее мнение, будто большинство способно отстаивать дело правды и свободы: «Большинство никогда не бывает право. Никогда, — говорю я! Это одна из тех общепринятых лживых условностей, против которых обязан восставать каждый свободный и мыслящий человек. Из каких людей составляется большинство в стране? Из умных или глупых? Я думаю, все согласятся, что глупые люди составляют страшное, подавляющее большинство на всем земном шаре. Но разве это правильно, черт возьми, чтобы глупые управляли умными? Никогда в жизни!» (3: 602). И когда слушатели начинают возмущенно шуметь, доктор заявляет им: «Да! Да! Вы можете перекричать меня, но вам не опровергнуть моих слов. На стороне большинства сила, к сожалению, но не право. Правы я и немногие другие единицы. Меньшинство всегда право» (3: 602).

Таким образом, доктор противопоставляет себя слушателям и вступает с ними в конфронтацию. В его речи слышен голос радикального духовного аристократизма, который вряд ли вызовет в публике сочувствие и понимание. Ховстад называет доктора «аристократом» и «революционером» (3: 602). Но Стокман предстает на трибуне скорее разочаровавшимся демократом — одиноким и гордым в своей убежденности, что он, вопреки всему, отстаивает миропонимание, которого «сплоченное большинство» не желает знать.

Едва ли у него есть сколько-нибудь продуманная политическая программа. Ту форму правления, к которой он предположительно склоняется, можно назвать властью избранных — духовной аристократии. Герой не понимает, что группировки и партии будут возникать при любом режиме, — беспартийное общество просто немыслимо. Нельзя пропагандировать общество, в котором одни «вожди» обладают монополией на истину.

Но Стокман этого и не пропагандирует. Напротив, он ясно говорит, что не может выносить вождей как таковых. Доктор — и сам Ибсен тоже — стремится обнажить слабые места демократии и затронуть ее болевые точки. Проблема универсальная, но «Враг народа» в этом отношении особенно актуален для своей эпохи. Развитие гражданской демократии вызывало беспокойство и недовольство в различных кругах. И Стокман далеко не оригинален, когда говорит, что прогресс осуществляется благодаря усилиям немногих избранных, а демократия легко может превратиться в тиранию большинства.

Утопия и сила Стокмана

Нет, доктор вовсе не отстаивает право меньшинства управлять массами. Несмотря ни на что, он сохраняет свой демократизм и по-прежнему заботится о благе народа. Бороться необходимо с тупостью, и доктор отнюдь не видит высшую цель культурного развития в том, чтобы породить «сверхчеловеков». Учение Ницше для Стокмана неприемлемо. Напротив — нужно облагородить народ с помощью просвещения.

Доктор апеллирует к наследию эпохи Просвещения — комбинируя его с верой в облагораживающее воздействие среды на индивида. В какой-то степени эти взгляды доктора напоминают вульгарный дарвинизм. Обыватели, говорит он в недовольно бурлящий зал, не что иное, как сырая масса, из которой еще предстоит сделать настоящих людей. С этой идеей доктор не расстается и после сходки — через нее он обретает новую веру и смысл жизни.

В первом действии драмы подобные же мысли посещают учительницу Петру. Героиня считает, что в семье и школе — двух основных ячейках культуры общества — что-то не так. И в семье, и в школе «правда» влачит жалкое существование, подавляется фальшивой моралью и постоянно замалчивается. В результате общество становится лживым, лицемерным и ущербным. В этом заключается дидактическое содержание драмы.

Резолюция собрания, объявляющая доктора врагом общества, толкуется Биллингом как «глас народа» (3: 608). А сам доктор полагает, что это лишнее подтверждение того, насколько опасна диктатура «сплоченного большинства». Он видит, как общественное мнение объединяется с примитивными инстинктами толпы. Его хотят лишить и должности курортного врача, и жилища. Ему как практикующему доктору объявляют бойкот, его дом забрасывают камнями. Дочь Петра теряет место учительницы, мальчиков изгоняют из школы, а капитан Хорстер получает отставку. Воистину несть числа тем подлостям, на которые способно общество, чуждое настоящей культуры.

Доктор видит это — и понимает, что культурное убожество можно преодолеть лишь с помощью образования и просвещения. Только подняв культурный уровень народа, можно добиться для него лучшей, более правдивой жизни и приобщить его к демократии. Доктор уже натерпелся от «Йеппе с горы»⁴, который вышел из грязи в князи.

Проект новой школы, который предлагает Стокман в конце драмы, вполне соответствует духу идей просветителя Хольберга. Доктор хочет создать школу для детей из самых низших слоев общества, для тех, кто выброшен на обочину городской жизни. Вначале он хочет набрать двенадцать учеников. Такое скромное начало, по мнению доктора, позволит в дальнейшем добиться больших результатов и породить целое культурное движение. Здесь мы видим явную новозаветную аллюзию. Эта школа — утопия доктора, однако его трудно заподозрить в претензиях на мессианство.

Томас Стокман, столкнувшись с враждебностью общества, отбросил свою прежнюю наивность и слепую веру, у него на многое открылись глаза. Его брат Петер показал себя врагом правды и ярым поборником существующей власти. В глазах доктора он — человек прошлого, который вот-вот окажется на обочине исторического развития.

Рядом с доктором его верная и добросердечная Катрине — чье имя означает «чистая». В кругу близких, верящих в него, доктор делает еще одно большое открытие. Мы можем понять реакцию Катрине и тот страх, с которым она восклицает: «Опять открытие?!» (3: 632). Но она успокаивается, когда слышит, что на сей раз речь идет не об обществе с его проблемами и всевозможными видами загрязнения. Теперь доктор открыл для себя, что чувство правоты придает стойкость и силу противостоять любому давлению со стороны общества. Теперь доктор уже не противопоставляет друг другу силу и право, как прежде: «Самый сильный человек на свете — это тот, кто наиболее одинок!» (3: 632). Герой, оказавшийся бессильным перед массой, ныне почувствовал свою силу.

В финале доктор ясно понимает, насколько его противники, по существу, бессильны и несвободны. Все (возможно, за исключением Мортена Хиля) в глубине души осознают его правоту в деле о загрязнении курортных вод. Но они не смеют и не желают в этом признаться. Из личной выгоды эти люди становятся рабами неправды и общественного мнения. Тем самым они отказывают себе в свободе действий, и та сила, которую они используют в борьбе против доктора, не их собственная — это сила коллектива.

Те немногие персонажи, которые показаны сильными, находятся вне общества — это женщины, капитан Хорстер и, разумеется, сам доктор Стокман, последовательно отвергающий все попытки заставить его пойти на компромисс. Его троекратное «нет» свидетельствует о том, что он освободился от власти общества, стал его врагом. Вряд ли следует воспринимать финальную сцену, где доктор представлен в окружении близких, как опровержение его собственных слов о силе одиночки. Это было сказано в отношении общества: только правильно выбрав дистанцию, можно остаться свободным и защитить свою самость от тлетворных влияний.

На основе таких идей доктор хочет создать альтернативную школу — частное заведение в большом доме Хорстера. Он ищет учеников, чьи родители не состоят в так называемом приличном обществе, — он полагает, что эти дети в чем-то сохранили свою естественность. Они свободны от стереотипов и не испорчены обществом.

Характерно, что он озвучивает этот замысел, находясь в своем прежнем, ныне разрушенном кабинете, ощущая дыхание весны и глядя на солнце через разбитые окна. Человек по натуре добр, но общество портит его — эта мысль вновь и вновь появляется в драмах Ибсена. Доктор чувствует в себе силы и полон надежд, ибо у него появилась цель — воспитание свободных молодых людей.

За язвительными репликами и вульгарно-дарвинистскими высказываниями на сходке горожан мы прозреваем мечту доктора о свободном и гордом человеке, культурно развитой личности. Эта утопическая мечта, проявляясь по-разному, проходит через все творчество Ибсена. «Новый Адам» Фалька и Бранда, богочеловек Юлиана в грядущем «третьем царстве», независимый и свободный человек Норы, аристократ духа Стокмана, Росмера — и самого Ибсена. Благодаря этой мечте драматург сотворит мир художника Рубека с его видением лучезарного женского образа — в драме «Когда мы, мертвые, пробуждаемся».

Что выражает такая мечта — консерватизм, обращенный в прошлое, или радикализм, устремленный в будущее? Пожалуй, это центральная проблема в творчестве Ибсена. Возможно, драматург искал некий третий путь. Он обращался к свойствам человеческой натуры, не тронутым цивилизацией, к естественным задаткам личности. В то же время он желал бы освободить их и подвергнуть облагораживающему влиянию культуры.

По мнению Ибсена, исторический процесс динамичен и направлен в будущее. Он стремится к высшим ступеням развития — несмотря на все ошибки, отступления и зигзаги в истории человечества. Поэтому ибсеновский герой — такой, как доктор Стокман — не умещается в рамки политических или идейных концепций. Кажется странным, что известный обществовед Альберт О. Хиршман⁵ в своей книге «Риторика реакции», выступая против каких бы то ни было изменений в обществе, восхваляет Ибсена и Стокмана за их реакционную точку зрения. Однако мы видим, что в пьесе «Враг народа» речь идет как раз об исторически обусловленной необходимости радикальных перемен в обществе во имя будущего.

На сходке горожан Стокман высказывается в том духе, что интеллектуально развитая личность должна держаться вне всяких партий и социальных групп. Можно сказать, что подобная точка зрения вполне универсальна: интеллектуал, как правило, несет в себе некое «диссидентское» начало. Такую позицию выбрал сам Ибсен по отношению к норвежскому обществу — позицию «постороннего», аутсайдера.

Здесь снова можно вспомнить ибсеновскую эстетику «дистанцированности и отчужденности» с его пониманием «отступника» как действующего лица в истории. Сходную точку зрения выразил Вацлав Гавел⁶. В одном из своих интервью он говорит о том, что означает в авторитарном и репрессивном обществе недостаток социальной ангажированности для писателя, вышедшего из буржуазной среды. Это означает, что писатель оказывается где-то «вне», смотрит на мир «снизу» или «со стороны». Такое экзистенциальное переживание «выхода», испытанное в молодости, позволило Гавелу, по его собственному мнению, стать писателем: «Несколько раз я спрашивал себя: почему я, собственно, начал писать и вообще стремиться к чему-то? Разве не потому лишь, что хотел преодолеть глубокое ощущение своей неуместности, чуждости, асоциальности, даже абсурдности, и жить с этим дальше?»

Именно ощущение асоциальности и абсурдности своего положения пробуждает в Стокмане волю к борьбе. Он только что убедился в своей правоте, и его противники тоже фактически признали, что он прав в деле о загрязнении вод. Самое очевидное тому подтверждение — поспешная продажа акций владельцами курорта и скупка их Мортеном Хилем. Влиятельные члены общества сочли целесообразным поверить словам доктора и стремятся наилучшим образом обеспечить собственные интересы.

Из тех же узкоэгоистических интересов фогт, Ховстад и Аслаксен после сходки горожан пытаются договориться с доктором. Для доктора это является новым испытанием, для его противников — разоблачением, еще одним доказательством их беспредельной подлости. Таким образом, драматург не ослабляет накала действия даже после драматической сцены собрания. А Стокман имеет возможность показать, что он не желает быть управляемым и не даст использовать себя как дойную корову — но останется свободным, высокоморальным человеком. Этим объясняется его троекратное и решительное «нет» в ответ на все компромиссные предложения.

Когда «народ» становится «врагом»

«Враг народа» вносит весомый вклад в дело борьбы за свободу слова. Эту борьбу ведет в драме персонаж, которому присущи как героические, так и комические черты. Доктор решительно берется за дело и вступает в открытую конфронтацию с обществом. Вспыльчивость доктора, его порой невразумительные реплики, рассеянность и недостаток тактических способностей в определенной степени отдаляют зрителей от героя, несмотря на всю к нему симпатию. Поэтому мы не можем целиком и полностью идентифицировать себя со Стокманом как с борцом, страдающим за правое дело.

Дистанцированность делает восприятие более объективным, и пьеса заставляет задуматься над важными вопросами взаимоотношений между обществом и личностью, начальником и подчиненным в учреждении или на предприятии. Всегда ли путь служения является верным? Какими этическими соображениями руководствуется пресса, каковы ее мотивы? Каковы возможности большинства и меньшинства в том, чтобы сделать правильный выбор? Как голос оппозиционера можно заглушить серией тактических нападений — через субординацию и манипулирование собранием, шельмование, с помощью полуправды и слухов, экономических санкций и т. д., и т. п. Подобным средствам несть числа.

Хотя в драме есть главный герой, пытливый взгляд автора устремлен не только и не столько на него. В центре внимания Ибсена — определенного рода общество и те основы, на которых оно стоит. Поэтому мы лишь сужаем содержание драмы, обсуждая исключительно характер доктора — или цепляясь за его вульгарные высказывания о значении среды для развития «расы» и личности. Превращая доктора в поборника расовой гигиены и реакционного учения о роли элиты, мы рискуем придать названию «Враг народа» буквальный смысл, лишив его иронической окраски. Что было бы искажением авторского замысла, ибо Ибсен стремился показать в этой драме, как общество превращает друга народа во врага народа.

Доктор на своем опыте убедился: данное общество так сильно поражено болезнью, что ему лучше умереть, чем влачить жалкое существование на отравленной ложью почве. В этом обществе противоречие между теорией и практикой настолько глубоко, что люди привыкли жить по двойной морали — в других они осуждают то, чем сами тайком занимаются. Например, фогт обвиняет брата в использовании «обходов или подходов с заднего крыльца» (3:540). Но как раз сам фогт входит с заднего крыльца в редакцию газеты — именно он манипулирует людьми и событиями.

Во «Враге народа» Ибсен возвращается к проблематике «Привидений». Он показывает, как общественное мнение довлеет над судьбами людей, как оно питается вчерашними «истинами» — теми застарелыми предрассудками и мертвыми догмами, в которых фру Альвинг видела главное препятствие для лучшей жизни.

Во «Враге народа» власти фактически санкционируют преследование доктора чернью, которая забрасывает его дом камнями — так он становится местным подобием святого Стефана. (Параллель с пятым действием «Бранда» здесь очевидна: «Мир» не терпит апостолов правды.) Когда происходит насилие, полицмейстер Стокман умывает руки: «Я сожалею, что не в моей власти было предотвратить эти ночные бесчинства» (3: 619). На самом деле фогт управляет всей этой интригой, которая приводит к жестоким гонениям на доктора.

Ибсен — «патриот в изгнании»

Спустя три года после выхода в свет «Врага народа» Ибсен впервые за одиннадцать лет добровольного изгнания вернулся в Норвегию. Во время поездки в Тронхейм он обратился к приветствовавшим его местным рабочим с речью, в которой показал, насколько его интересует развитие норвежского общества. Он видит большой прогресс, видит, что страна стала значительно ближе к остальной Европе. Но то, что «насущнейшие права личности» до сих пор не обеспечены, вызвало в Ибсене глубокое разочарование.

Он, в частности, сказал: «Бо́льшая часть правящих классов не допускает для отдельных личностей ни свободы совести, ни свободы слова вне произвольно отведенных границ. В этой области, следовательно, предстоит еще сделать многое, прежде чем можно будет сказать, что мы добились настоящей свободы. Но я боюсь, что нашей современной демократии не по плечу разрешить эти задачи. В нашу государственную жизнь, в наше управление, в наше представительство и в нашу прессу должен войти новый аристократический элемент. Я, конечно, имею здесь в виду не аристократию родовую или тем более денежную, не аристократию умственную и не аристократию талантов или дарований; нет, я говорю об аристократии, создаваемой характером, волей и всем духовным складом человека. Она одна может освободить нас. Это благородство, которым, я надеюсь, будет наделен наш народ, эта аристократия придет к нам с двух сторон. Ее выдвинут две группы, которым еще не нанесло непоправимого вреда давление партий: наши женщины и наш рабочий класс» (4: 655—656).

Параллель этой речи Ибсена с его пьесой «Враг народа» вполне очевидна — та же обеспокоенность отсутствием свободы слова, то же презрение к политикам и тот же взгляд на прессу, те же мечты об аристократии духа и человеке будущего. И вновь надежда на непривилегированных членов общества — женщин и рабочих, стоящих вне партий и властных структур и еще не испорченных этим обществом.

Однако Ибсен не указывает, каким именно образом должно осуществляться духовное развитие. Столь же неясно выражается Йуханнес Росмер в «Росмерсхольме» — драме, созданной под впечатлением от пребывания в Норвегии летом 1885 года. Доктор Стокман более конкретно представляет себе свой педагогический проект, с которым связывает надежды на будущее.

Эти идеи переплетаются с мыслями, которые Ибсен высказывал ранее в письме к Бьёрнсону. В 1879 году он писал, что единственное дело, за которое стоит бороться, — «народное просвещение, отвечающее духу времени». Все остальное зависит от этого. Ибсен сообщает, что он изучал работу норвежских школ и был возмущен, узнав о том, сколько времени в них отводится религиозным предметам. Он беспощадно бичует сам процесс преподавания и его плоды — «средневековые заблуждения», порождающие лишь предрассудки, несамостоятельность и слепую веру в авторитеты. По этой причине, утверждает Ибсен, в Норвегии не наберется и двадцати пяти свободомыслящих людей. Необходимо «освобождение личности», и в этом, по мнению Ибсена, заключается задача писателей — «пробудить к свободе и самостоятельности как можно больше индивидов».

Ибсен воспринимал как глубокую несправедливость то, что его самого заклеймили распространителем вредных умонастроений и врагом общества. Весь период своего длительного пребывания за границей он оставался патриотом в том смысле, что испытывал глубокое сочувствие к родной стране и желал ей блага. Он ставил своей целью «поднять страну и народ на более высокую ступень развития» (4: 663).

Отторжение, с которым Ибсен сталкивался на родине, — от юношеских неприятностей в Кристиании до грубых нападок на «Привидения», — привело к тому, что драматург покинул страну. Он избрал другой путь, нежели доктор Стокман, не позволивший изгнать себя из родного города.

«Враг народа» при всех своих комических элементах является довольно жестокой драмой. Несмотря на преувеличения, эта драма говорит ясным и вечно актуальным языком о попрании идеалов и прав человека, о неизбывном господстве серости и бюрократии, о боязни перемен. Как и «Пер Гюнт», эта пьеса — одно из самых универсальных произведений Ибсена. В «Пере Гюнте» речь идет о слабости человека и его жизненных передрягах, во «Враге народа» — о самых опасных и разрушительных тенденциях общества «сплоченного большинства». В обоих случаях театральная постановка может быть соотнесена с любой эпохой — как в отношении индивида, так и в отношении «большинства». Иллюзорный мир театра становится нашей, действительностью.

Примечания

1. Артур Миллер (1915—2005) — американский драматурги прозаик. Был женат на известной актрисе Мерилин Монро. Автор пьес «Все мои сыновья», «Смерть коммивояжера», «Суровое испытание» и др.

2. В 1894 году капитан французской армии Альфред Дрейфус, еврей по происхождению, был обвинен в шпионаже в пользу Германии. Следствие установило, что выдвинутые против Дрейфуса обвинения были сфабрикованы.

3. Орельен Мари Люнье-По (1869—1940) — французский режиссер и актер. Основатель (с 1893 года) и руководитель (до 1929 года) театра «Эвр» в Париже. Приверженец эстетики символизма.

4. «Йеппе с горы» (1722) — остросатирическая пьеса Людвига Хольберга, повествующая о крестьянине, оказавшемся в роли короля.

5. Альберт Отто Хиршман (род. 1915) — американский политолог и экономист.

6. Вацлав Гавел (род. 1936) — чешский писатель, драматург, диссидент, правозащитник и государственный деятель.