Путь Ибсена к реализму: «Союз молодежи»

В своей рецензии на «Пера Гюнта» Бьёрнсон утверждал, что пьеса эта стала лишним подтверждением давно отмеченного факта: истинное призвание Ибсена — сатирическая комедия. Позже он написал Ибсену, что искренне рекомендует ему достойно ответить на все нападки, сочинив комедию или историческую драму. По мнению Бьёрнсона, это должно быть такое произведение, где чисто человеческий аспект в известной степени вытесняет холодные «теоретические рассуждения». Ибсен незадолго до этого писал Бьёрнсону, что отказывается выслушивать претензии бесчисленных критиков «Пера Гюнта». Но теперь он был готов последовать дружескому совету Бьёрнсона: «Сдается мне, я воспользуюсь твоим советом написать веселую комедию для сцены, я сам все время ношусь с подобной идеей».

Но пьесу, вышедшую в свет осенью 1869 года, все моментально расценили как очень точный литературный портрет того самого человека, который подталкивал Ибсена к ее написанию. Не кому-нибудь — именно Бьёрнсону грозил некогда Ибсен, что станет «фотографом», разоблачающим жизнь своих соотечественников, отказавших ему в признании как поэту. Это было сказано в порыве гнева. Но с появлением новой пьесы Ибсена действительно расценили как фотографа. Негодующий Бьёрнсон сам назвал эту пьесу подлым ударом из-за угла — а многие злорадно смеялись. И театры стали закрывать свои двери для Ибсена, в том числе театры за пределами его родины. Вновь ему пришлось столкнуться с тем фактом, что творчество его остается непонятым, а сам он оказывается изгоем. По крайней мере, для некоторых кругов. Таков был результат сближения Ибсена с современной ему действительностью.

«Копченая колбаса и пиво» — комедия и критика современности

Ибсен покинул Рим весной 1868 года, решив провести лето в маленькой деревеньке Берхтесгаден, что в немецких Альпах. Там он начал работать над новой пьесой. В августе он пишет своему издателю Хегелю, что пьеса, над которой он работает, выходит абсолютно реалистичной, в чем он может винить лишь тяжелый немецкий воздух. В 1870 году Ибсен высказывает мнение, что атмосфера местности неизбежно оказывает свое влияние на поэта в процессе творчества. В связи с этим он приводит в пример «Бранда» и «Пера Гюнта»: «Смотрите-ка, вот так хмель, — и продолжает: — А нет ли в "Союзе молодежи" чего-нибудь такого, что напоминает о копченой колбасе и пиве?»

Именно в Дрездене, в «этом пропитанном скукой, донельзя упорядоченном обществе» с его раз и навсегда установленными правилами, и работал Ибсен. Он тщательно отделывал свою пьесу, придавая огромное значение жанровой форме. Сочиняя «Союз молодежи», он стремился создать нечто принципиально новое. И считал, что это ему удалось, — новая пьеса являлась, по мнению Ибсена, самым художественно совершенным среди всех его произведений. Он откровенно гордился своим новообретенным мастерством — тем, как он виртуозно владеет техникой реалистической драмы, тем, как ему посредством простого, естественного разговора на сцене удается создавать ощущение живой реальности происходящего. К этому он и стремился.

«Я отобразил в этой пьесе всевозможные нынешние свары и дрязги», — пишет он своему издателю Хегелю. Подобно тому как ранее Ибсен всецело полагался на суждения Клеменса Петерсена, теперь для него наиболее авторитетным становится мнение восходящей звезды литературной критики Георга Брандеса. Именно его Ибсен и просит откровенно высказаться по поводу пьесы: «Теперь мне будет очень интересно узнать, что Вы скажете о новой моей работе. Она в прозе, и вследствие этого носит весьма реалистический оттенок. Форму я тщательно обработал и, между прочим, совершил кунштюк. Да, именно так, — обойдясь без единого монолога и без единой реплики "в сторону". Но, конечно, все это ровным счетом ничего не доказывает, и поэтому настоятельно прошу Вас: если выдастся свободный часок, окажите мне любезность — прочтите пьесу и сообщите мне Ваше мнение; каковым бы оно ни было, Вы окажете мне, оторванному здесь от людей, благодеяние, если выскажетесь».

Из этого письма, написанного Ибсеном в ходе работы над новой пьесой, становится ясно, что он пребывает в радостном и примирительном расположении духа. Да он и сам признавался, что пьеса наложила на него неизгладимый отпечаток. Брандесу он пишет, что речь в ней идет о самой что ни на есть обычной повседневности, — «никаких тут сильных душевных волнений, глубоких чувств, и прежде всего никаких "одиноких"». Ибсен не раз характеризовал свое творение как «миролюбивое». Пребывая в таком уступчивом настроении, он даже соглашается последовать совету со стороны и поменять название пьесы. Вначале он собирался назвать ее так: «Союз молодежи, или Всевышний и Компания». Но Хегель боялся, что такое название будет слишком провокативно. Ибсен не стал возражать. Одобрив предусмотрительность издателя, он вычеркнул «Всевышний и Компания» из заголовка пьесы, из восторженных реплик Стенсгорда по поводу новообразованного сообщества, а также из других фрагментов текста. В то же время он пишет издателю, что это не единственный выпад в сторону религии, который содержится в пьесе, — стоит только прочитать ее от начала до конца.

Но не только основной тональностью и жанром отличалась новая пьеса от предыдущих, таких как «Бранд» и «Пер Гюнт». «Союз молодежи» явился для Ибсена шагом вперед: Ибсен перешел от эстетики романтизма к описанию реальных отношений между людьми, как он сам напишет в письме к Брандесу. С точки зрения жанра эта пьеса, несомненно, является предшественницей «Столпов общества» (1877) и «Врага народа» (1882), с их смешением комедии и острой критики современности.

Однако нельзя сказать, что новая пьеса не имела ничего общего с написанными ранее. Например, в ней можно отметить знакомую нам манеру автора иронизировать — когда он посмеивается над недостатком целостности характера у главного персонажа, адвоката Стенсгорда, или над стереотипами поведения, сложившимися у норвежцев. Ибсен, между прочим, сам указывал на некоторые психологические параллели, а именно на типологическое сходство Пера Гюнта и Стенсгорда, — кроме того, в характерах этих героев можно увидеть отражение личности самого автора. Многие черты, которыми наделены эти персонажи, были, по признанию Ибсена, заимствованы у него самого.

Тем не менее критики, литературоведы и читатели в один голос утверждали, что Ибсен при создании портрета конформиста Стенсгорда использовал в качестве прототипа отнюдь не себя. Это правда, что в образе главного героя можно без труда обнаружить карикатурные черты тогдашних либералов — Бьёрнсона, Юхана Свердрупа и Уле Рихтера¹. Многие из современников отмечали, что в Стенсгорде легко узнаются Бьёрнсон, не отличавшийся ораторскими способностями, и Свердруп, который, подобно главному герою комедии, имел обыкновение то и дело взывать к Всевышнему.

Именно эти личности, произвольно объединенные в одну компанию, и подразумевал Ибсен, сочиняя первоначальное название для своей пьесы. Сюжет ее повествует о том, что Ибсен, и не только он один, определял как сомнительное заигрывание либералов с народом. Многие утверждали, что в уродливом образе Лундестада заметно сходство с известным политиком того времени Уле Габриэлом Уэландом². «Политический Завет», которого, по мнению Аслаксена, придерживается Лундестад, прямо указывает на речь Уэланда, произнесенную в стортинге 12 марта 1869 года, где тот использовал точно такие же выражения. Ибсен предупреждает, что не следует доверять подобным заявлениям политиков, неважно, где они встречаются — в художественной литературе или в жизни.

Ибсен не скрывал, что отобразил в своей пьесе черты характера реальных прототипов; он утверждал, что этот прием так же необходим автору комедий, как художнику или скульптору. Но он категорически отвергал обвинения в том, что он прямо использовал в качестве прообразов «определенные личности и события». Об этом он заявлял еще до выхода пьесы в свет, предвидя подобные упреки. Как уже было сказано, он пребывал в благодушном и примирительном настроении, что отразилось на общем характере пьесы. Но не мог же он всерьез ожидать, что драма, столь откровенно отражающая события и тенденции в тогдашнем норвежском обществе, будет воспринята как пастораль. Ведь сами эти события и тенденции вовсе не были таковыми.

Суждения критиков и реакция Ибсена

Еще до того, как пьеса была опубликована, Ибсен предложил ее трем крупнейшим скандинавским театрам. Премьера на сцене театра Кристиании состоялась 18 октября 1869 года. В последующие несколько месяцев пьесу смогли увидеть зрители Драматического театра в Стокгольме и Королевского театра в Копенгагене. Это была первая драма Ибсена, поставленная на датской театральной сцене. Вопреки утверждению самого Ибсена, что сюжет и мораль пьесы могут быть соотнесены с атмосферой общественной жизни любой из скандинавских стран, его герой Стенсгорд как на премьере, так и в последующих спектаклях всегда говорил с подчеркнуто норвежским произношением³.

Премьера, состоявшаяся в театре Кристиании, произвела настоящий фурор — пьесу расценили как попытку Ибсена очернить либерализм и либералов. Теперь уже консерваторы, которые прежде обвиняли его в недостатке здравого смысла и наивном идеализме, распахнули ему свои широкие объятия. Как читатели, так и критики разделились на два непримиримых лагеря. Сам Ибсен, когда до него дошли вести о политических распрях в Кристиании, путешествовал: его пригласили в качестве официального гостя на церемонию открытия Суэцкого канала. Чувства, которые он испытал в связи с полученным сообщением, отразились в стихотворении «У Порт-Саида», написанном еще в Египте:

Мимо иглы обелиска
Плыл с нами рядом фрегат;
Вдруг, как укус Василиска,
Шепот влил в ухо мне яд.

С родины были то вести!
Я преподнес в простоте
Зеркало людям без чести, —
Свистом ответили те.

Яд не грозит, впрочем, жизни;
Тошно лишь... Звездам хвала,
Многие лета отчизне! —
Та же, какою была!⁴

Издатель Ибсена Хегель утверждал, что он лично предвидел фурор, который вызовет пьеса; он бы премного удивился, если бы этого не случилось. Но к тому, что оскорбится Бьёрнсон, Ибсен оказался совершенно не готов: «Должен же он был все-таки понять, что не он, а его пагубный изолгавшийся партийный кружок доставил мне модели». Ибсен видел в либеральном окружении Бьёрнсона лишь пустых болтунов, неспособных ни к каким настоящим делам на благо общества. Тщетно один из друзей Бьёрнсона, датчанин Рудольф Шмидт, в своих письмах к Ибсену требовал публично опровергнуть тот факт, что Бьёрнсон послужил прототипом Стенсгорда.

Спустя три дня после письма Хегелю Ибсен решает вновь прокомментировать отклики на премьеру «Союза молодежи». На этот раз он пишет своему шурину, сводному брату своей жены Ю.Х. Туресену. В этом письме Ибсен высказывается примерно так же, как и по поводу «Пера Гюнта»: «Если кому-то угодно примерить черты некоторых моих персонажей на себя, то это их личное дело». Это заявление Ибсена кажется каким-то неопределенным — он как бы и подтверждает, и отрицает тот факт, что прототипами его персонажей послужили реальные люди.

Реализм комедии

Похоже, Ибсена начинает раздражать, что критики и читатели сосредоточивают все свое внимание на политическом аспекте пьесы, а не на ней самой. И уж конечно, он не хотел, чтобы его считали сторонником какой-либо партии. Не желая ввязываться в политические интриги, он решил держаться подальше от обоих лагерей. Кроме того, он полагал, что «и друзья, и враги в равной степени безумны». Интересно посмотреть, какие чувства испытывал Ибсен после того, как взбаламутил своей пьесой общественное мнение. А испытывал он потребность дистанцироваться от тех самых «современных свар и дрязг», которым была посвящена его пьеса. Теперь он стремится обратить внимание публики на ее художественную сторону. Один из наиболее обстоятельных комментариев можно найти в его письме Ю.П. Андерсену⁵ от 10 февраля 1870 года:

«Дело обстоит именно так, как Вы говорите: для меня политика в пьесе, насколько она вообще там имеется, была несущественной. Но я, естественно, нуждался в интриге, на основе которой могли бы развиваться характеры, и поэтому сами собой напрашивались такие ситуации и условия жизни, которые до известной степени, осмеливаюсь утверждать, являются типичными для нашей общественной жизни. Если я задел кого-нибудь лично, то это результат недоразумения, и несравненно худшим обвинением по адресу пьесы было бы, если б можно было сказать, что действующие лица и условия жизни совсем не соответствуют нашей действительности».

(4: 686)

Из этого письма можно заключить, что к тому моменту Ибсен окончательно разобрался с тем, что такое реалистический метод, а именно — создание индивидуальных характеров, являющихся «типичными» с точки зрения современной действительности, а стало быть, и социально репрезентативными. То есть эти характеры могли объективно рассматриваться как репрезентативные для определенных кругов современного общества. Целью драмы должно являться отражение окружающей действительности — полное и объективное, насколько это возможно.

Представляется вполне естественным, что путь Ибсена к реализму лежал через комедию. Этот жанр всегда считался более близким к социальной действительности и лучше отражал современность, чем любой другой. «Союз молодежи» называли одновременно первой реалистической пьесой Ибсена и первой норвежской бытовой комедией со времен Хольберга⁶.

В своем письме к Андерсену Ибсен пишет, что ему нужна была интрига, такая фабула, в которой можно показать личностное развитие персонажей. В первую очередь это касалось главного героя, адвоката. Ибо этот карьерист ради собственной выгоды все время пытается, так сказать, попасть в струю, но вместо этого попадает впросак. Пьеса представляет собой образец построения довольно сложной интриги, где герои на каждом шагу сталкиваются со всевозможными недоразумениями, что и является движущей силой развития сюжета.

Основная сюжетная линия пьесы такова: Стенсгорд постоянно оказывается вынужден раскрывать свои истинные намерения и мотивы. Его единственной целью при создании союза молодых радикалов является собственная выгода. Ибсен строит сюжет таким образом, что в конечном итоге Стенсгорд полностью разоблачен и посрамлен.

Если комедия вызвала определенную реакцию в обществе, то объяснить это можно тем, что появилась она в весьма напряженной политической обстановке. Именно в тот момент стали ясно видны очертания возможной коалиции между крестьянством и либералами, которая во главе с Юханом Свердрупом в 1870 году придет к власти. Это было время ожесточенной политической борьбы.

Ибсен с недоверием и скептицизмом взирал на процесс создания всяческих партий, которые, по его мнению, представляли собой угрозу для индивида. И, похоже, он в большей степени опасался либералов, чем консерваторов. Ибо, как он утверждал позднее, консерваторы были в определенном смысле уже за бортом истории и поэтому перестали представлять опасность. Но либералы бесчестны, а потому опасны. «Либералы — злейшие враги свободы», — пишет он Георгу Брандесу в 1872 году (4: 684).

Однако это не повод считать пьесу «Союз молодежи» отражением позиции консерваторов в тогдашней борьбе за власть. Вскоре после выхода в свет этой пьесы Ибсен написал стихотворение «К моему другу революционному оратору»:

Вы говорите — я стал консерватор.
Нет, я все тот же, что и когда-то.

К чему двигать пешками? Кулаком
Всю доску смахните — я ваш целиком.

Лишь одна революция мне известна,
Когда халтура была неуместна.

Зато она славиться будет вечно.
Речь о всемирном потопе, конечно.

Но и тут Люцифер попался сдуру:
Ной, вы знаете, установил диктатуру.

Повторим же сей опыт, но основательней.
И мужи, и ораторы здесь желательны.

Вы старайтесь, чтоб водам ковчег был неведом, —
А я под ковчег подложу торпеду.⁷

Это стихотворение является одним из многих свидетельств того, насколько Ибсен приветствовал революцию и осознавал ее значение для хода истории. В этом стихотворении он относит себя к радикалам. Тем не менее он вновь и вновь подтверждал свое нежелание участвовать в разного рода политических играх. Политика оставалась для него в высшей степени сомнительным делом.

Халвдан Кут⁸ назвал Стенсгорда «Пером Гюнтом в политике». Но такое сравнение можно признать справедливым лишь со многими оговорками. Во-первых, этому второму «Перу Гюнту» явно не хватает шарма и жизнерадостности оригинала — в Стенсгорде нет ничего привлекательного. К тому же не находится ни единого человека, ни мужчины, ни женщины, кто попытался бы его спасти. Он идет по жизни, совершенно и откровенно чуждый для общества, которое в конце концов одерживает над ним победу. Финал пьесы — это общая радость по поводу того, что все встало-таки на свои места, все примирились и заключили помолвки. Стенсгорду надлежит удалиться со сцены, дабы все опять пришло в норму, дабы конец комедии оказался, как и положено, радостным. Воздух очистился, говорит Браттсберг, теперь все снова пойдет своим чередом.

Собственно говоря, Стенсгорда лишь с большой натяжкой можно назвать политиком. На самом деле его абсолютно не интересуют политические проблемы. Ибсен вообще утверждал, что в этой пьесе политика как таковая практически не присутствует. Для Стенсгорда политика — всего лишь прикрытие его конформистских манипуляций, имеющих целью обретение власти и влияния. Никакой политической программы у него нет и в помине. Он кипятится из-за того, что его не принимают в привилегированный круг камергера Браттсберга, и меняет свою позицию на сто восемьдесят градусов, как только ему дают возможность туда вступить. Стенсгорд является чистой воды комедийной фигурой, человеком без каких-либо убеждений и принципов. Его нельзя даже назвать дилетантом от политики — он охотник за удачей и карьерист. Его «бунт» — всего лишь болтовня и заигрывание с «народом» в попытке занять выгодную для себя позицию; на деле он готов бороться только за собственные интересы. С этой точки зрения Стенсгорд и Пер Гюнт, который позаимствовал у троллей свой девиз «Пребудь собой — и всё», — действительно родственные души.

В пьесе отражены многие проблемы, весьма актуальные для норвежского общества того времени, — эти проблемы Стенсгорд, как «глашатай народной воли», сделал лозунгами своего новоиспеченного союза. Тогдашняя избирательная система с ее ограничениями по имущественному положению, сословной принадлежности и роду занятий также становится предметом освещения в пьесе. Но Стенсгорда подобные вопросы интересуют лишь постольку, поскольку помогают ему делать карьеру. Поэтому и сам Ибсен не уделяет этим вопросам должного внимания. В письме к Брандесу от 1871 года он высказался в том духе, что понятие «свобода» для него не равнозначно понятию «политическая свобода» и что лично он не придает большого значения свободным выборам.

Лишь в немногих фрагментах пьесы уделяется внимание серьезным социальным проблемам, относящимся к сфере человеческих взаимоотношений и связанным с так называемыми «местными условиями». Так, в разговоре между камергером Братсбергом и парвеню Монсеном содержится определенный намек на положение, в котором находились непривилегированные классы общества. Отец Монсена был плотогоном и погиб в порожистой реке, а сам Монсен сумел подняться по социальной лестнице. Монсен спрашивает Браттсберга: «Вы хоть раз в жизни испытывали то, что терпят эти люди, которые работают на вас в лесных чащобах и горных речках, тогда как вы сидите в теплых уютных покоях и пожираете плоды их трудов? Можете ли вы осуждать человека за то, что он хочет выбиться в люди?»

Ибсен говорит лишь намеками. Ведь это все же комедия, а не социальная драма. Указание на то, что социальные проблемы действительно волнуют Ибсена, можно видеть в эпизоде, где Сельма протестует против отведенной ей роли «куклы» в мире мужчин. Здесь Ибсен беглой кистью набрасывает судьбу женщины — предшественницы Норы Хельмер. Сельма говорит своему мужу и свекру — камергеру, что ненавидит их за то, как они обращались с ней: «Как я жаждала, чтобы вы уделяли мне хоть каплю из ваших забот, из ваших печалей! Но если я просила, вы отделывались от меня шутками. Вы наряжали меня, как куклу, вы играли со мной, как с ребенком. А я бы с такой радостью перенесла многое. Я жаждала испытать хоть что-нибудь, что волнует, поднимает и возвышает душу».

Жизнь общественная и жизнь частная

Центральным событием в пьесе — как можно заключить из самого ее названия — является создание общества «Союз молодежи». На первый взгляд название говорит лишь о том, что молодые люди решили объединиться, ибо, как известно, в единстве — сила. К тому же мода на партии, общества и союзы весьма характерна для того времени. В 70-е годы XIX века в Норвегии наблюдался настоящий бум всякого рода новоиспеченных объединений. Многие из таких обществ и союзов оказались своеобразными школами, из которых вышло немалое число известных политиков; именно там они начинали свое восхождение. Подобную карьеру предсказывает Лундестад для Стенсгорда, когда тот уже полностью разоблачен. Подождите, говорит Лундестад, лет через десять — пятнадцать он станет выдающимся государственным мужем. Или, выражаясь словами Даниэля Хейре: «Ну, батюшка, тогда он будет во главе союза сомнительных... Из сомнительных-то и выходят политические деятели».

Ибсен вполне согласен с таким мнением. Ибо в нем глубоко засело недоверие к политикам — этого убеждения он придерживался в течение всей своей жизни. С юных лет и до самой старости он любил повторять: «Есть нечто деморализующее в том, чтобы заниматься политикой и принадлежать к какой-нибудь партии».

Однако в пьесе «Союз молодежи» Ибсена занимала не политика, а личность его героя Стенсгорда. Однажды он признался, что хотел изобразить совсем не Бьёрнсона, а некий типаж — жеманного кривляку с расщепленным сознанием. Ту же характеристику мы можем прочитать в эпизоде, где доктор Фьелбу — превращающийся по ходу действия в резонера — рассказывает товарищам о прошлом Стенсгорда. В этом эпизоде доктор как раз и объясняет, откуда появилось это «расщепленное сознание», наложившее столь очевидный отпечаток на всю личность Стенсгорда. В характере самого Фьелбу есть некая целостность и завершенность, которых нет у главного героя. И здесь мы получаем возможность увидеть всю перспективу пьесы: речь в ней идет не о политике как таковой, а о комедийных перипетиях в связи с определенными событиями. Именно в таком виде и проявлялся у Ибсена «политический» интерес. Он все пытался отыскать тот «благородный» элемент в человеческих умах, который способен изменить общество. Но, как уже говорилось, к партийной политике он испытывал устойчивое недоверие. «Я не верю в ее освободительную миссию, — пишет он Бьёрнсону в 1884 году, прибавляя: — я ведь язычник и в политике».

Вообще-то, с точки зрения стороннего наблюдателя, данную пьесу, написанную ретроспективно, можно считать вполне безобидной. Поэтому весьма удивительно, что современники Ибсена восприняли ее так болезненно. Но если все же рассматривать ее как попытку проанализировать взгляды и поступки либералов, то выходит, что Ибсен занял фантастически дерзкую позицию. Либеральные лидеры — все эти «Стенсгорды» — предстают в пьесе циничными охотниками за удачей и беспринципными соглашателями. Ими движут исключительно личные интересы, отнюдь не благородные. Они бросают слова на ветер и держат нос по ветру, готовы плюнуть на нужды народа и даже на собственные матримониальные обязательства, как только им представляется возможность получше устроиться в жизни.

Именно в этом Бьёрнсон и усмотрел попытку очернить либералов, что явилось причиной его бурной реакции на пьесу, которую он назвал «подлым ударом из-за угла». Вот Как он позднее прокомментировал свою позицию: «Пьесой "Союз молодежи" была брошена тень на нашу молодежную партию свободы, которую пытались представить шайкой честолюбивых мошенников, — произносимые ими слова о любви к родине являются лишь пустой болтовней. При этом особенно узнаваемой была лишь одна выдающаяся личность. Таким образом, изобразив этот фальшивый союз, Ибсен навесил на всех членов нашей молодежной партии ярлыки лживых сердец и подлых характеров».

Появление этой пьесы положило конец дружбе между Ибсеном и Бьёрнсоном, завязавшейся еще в юношеские годы. Ибсен долго раздумывал над тем, как возобновить эту дружбу, но по ряду причин решил оставить все как есть.

«Союз молодежи» нельзя назвать особо выдающимся произведением, хотя некоторые сцены в нем свидетельствуют о том, что Ибсен овладел новым жанром — комедией в духе тогдашнего реализма. Основная характерная черта этого жанра — обилие всевозможных интриг.

Значение пьесы для творчества Ибсена состоит в том, что она явилась важным этапом в формировании его как драматурга. Кропотливая работа над жанром и стилем помогла Ибсену овладеть мастерством в создании современной, отражающей повседневную жизнь драматургии, которая требует логически мотивированного сценического действия и правдоподобного диалога.

Поэтому пьесу «Союз молодежи» можно считать законной предтечей «Столпов общества», как утверждал и сам Ибсен в письме к Хегелю от 1875 года. Более того, она является своего рода прелюдией для целого ряда социальных драм Ибсена. Особенно отчетливо видна ее связь с пьесой «Враг народа». Здесь мы оказываемся лицом к лицу с тем же общественным и психологическим антуражем. И вновь убеждаемся в справедливости предсказания, данного Лундестадом по поводу будущей карьеры Стенсгорда. Ведь именно Стенсгорд становится выразителем мнения оппозиции и возглавляет новое движение протеста. Сам Стенсгорд не фигурирует во «Враге народа», зато типографщик Аслаксен, интриган и знаток «местных условий», вновь всплывает в этой пьесе. Однако тут с типографщиком происходит явная перемена. Во «Враге народа» он предстает каким-то «сухарем», постоянно твердящим о необходимости «благоразумной умеренности во всем». Аслаксен и ему подобные персонажи, недолго думая, образуют в этой пьесе новый сомнительный союз.

Примечания

1. Юхан Свердруп (1816—1892) — адвокат, политический деятель, член стортинга в 1851—1855 годах. Уле Рихтер (1829—1888) — юрист, политический деятель, член стортинга в 1862—1878 годах.

2. Уле Габриэл Уэланд (1799—1870) — представитель интересов крестьянства, боролся за усиление роли народного самоуправления. Член стортинга в 1833—1869 годах.

3. В тот период норвежский официальный письменный язык был максимально схож с датским. При этом многие норвежцы говорили на родных диалектах. Их речь в той или иной мере отличалась от речи датчан — и в лексике, и особенно в артикуляции и произношении.

4. Перевод А.П. Ганзен. Ибсен Г. Полн. собр. соч. СПб, 1909. Т. 4. С. 179.

5. Председатель правления театра в Кристиании.

6. Людвиг Хольберг (1684—1754) — великий датский драматург эпохи Просвещения, сопоставим с Мольером.

7. Перевод В.Г. Адмони (4: 560).

8. См. ранее в главе «Комедия любви» (В файле — глава «Буржуазный брак — конец любви: "Комедия любви"» — прим. верст.).