Национальная оборона и английские «гарантии»

В 1937-м, 1938-м и особенно в 1939 г. правительство НРП выделяло в чрезвычайном порядке весьма значительные бюджетные ассигнования на оборону. Это делалось в ответ на все более настойчивые предостережения военного командования о плачевном состоянии вооруженных сил страны. Осенью 1937 г. главнокомандующий вооруженными силами охарактеризовал норвежскую армию как несомненно худшую во всей Европе с точки зрения подготовки и оснащения. Штаб военно-морских сил рисовал аналогичную картину состояния военно-морского флота, подчеркивая, что из-за этого Норвегия может оказаться не в состоянии предотвратить боевые действия в своих территориальных водах, будь то в форме столкновений между кораблями воюющих сторон или попыток Германии создать военно-морские базы на норвежском побережье. Но единственной из политических партий, которая отнеслась к требованиям военных хотя бы с некоторым энтузиазмом, были консерваторы — «Хёйре». Другая крупная оппозиционная партия — либералы — «Венстре» — поддержала курс правительства. Либералы и их главный эксперт в вопросах внешней политики, бывший премьер-министр Ю.Л. Мувинкель не разделяли идеологического неприятия военных, характерного для НРП. Однако они полагались на традиционную защиту английского флота, господствовавшего в Северном море, от нападения на Норвегию любой другой державы (например Германии). Даже в мае 1939 г. Мувинкель заявил на закрытом заседании стортинга, что теперь, когда флот Германии куда слабее, чем во время Первой мировой войны, любые ее попытки обеспечить себе военно-воздушную или военно-морскую базу на побережье Норвегии абсолютно безнадежны перед лицом английского морского могущества. В этом его поддерживал и такой авторитет, как главнокомандующий ВМФ адмирал Генри Дисен. В газетном интервью, которое он дал в начале 1939 г., адмирал заявил, что любая держава, желающая захватить какой-либо пункт на норвежском побережье, должна обладать господством на море, а если она таким господством обладает, то ей просто не нужно ничего захватывать. Так что опасность подобного развития событий «сильно преувеличивается».

Эта вера в английский флот, если бы правительство выразило ее публично, несомненно, поставила бы под угрозу нейтралитет Норвегии по отношению к потенциальным участникам войны. Поэтому Кут старался не дать никому из них повод заподозрить, что Норвегия склоняется на сторону противника. Когда в конце апреля 1939 г. Гитлер предложил заключить со скандинавскими странами договоры о ненападении, Норвегия, в отличие от Дании, твердо отклонила это предложение. В то же время Кут отложил запланированный визит в Лондон из опасения, что он будет истолкован как шаг к установлению особых отношений с Великобританией. Нет сомнения, что Кут рассматривал Германию как главную угрозу миру и считал, что если Норвегия вынуждена будет вступить в войну, то она, несомненно, встанет на сторону Англии. Но в основе действий Кута, судя по всему, лежала определенная уверенность, что Норвегии удастся сохранить свой нейтралитет. В ходе беседы с норвежским министром иностранных дел 26 апреля 1939 г. британский посланник сэр Сесил Дормер спросил Кута, как он оценивает потенциальную угрозу Норвегии со стороны Германии. Тот поделился с Дормером мыслью, что ожидает не внезапного нападения, а скорее ультиматума с угрозой воздушных бомбардировок, если Норвегия откажется предоставить Германии базу на побережье. Посланнику не удалось спровоцировать Кута на новую откровенность следующим вопросом — о том, каков будет ответ Норвегии на подобный ультиматум; министр лишь заметил, что сам он очень хорошо представляет, что это будет за ответ. Можно с полным основанием предположить, что он имел в виду отклонение германского ультиматума и обращение за помощью к Великобритании. Но заключительная фраза Кута придавала всему вопросу чисто гипотетический характер — он заявил, что из-за развития военного дела воюющим сторонам просто нет необходимости захватывать базы в Норвегии¹.

Минный заградитель «Олав Трюгвассон» — единственный крупный новый корабль, полученный устаревшим норвежским ВМФ в 1930-х гг. Он ненадолго оказался в центре всеобщего внимания, когда министр иностранных дел Кут решил направить корабль для защиты норвежских торговых судов во время Гражданской войны в Испании. Однако от этого предложения пришлось отказаться из-за оппозиции в стортинге.

Очевидно, что убеждение в том, что Германия не имеет ни намерений, ни возможностей бросить вызов английскому господству на Северном море путем захвата баз в Норвегии, разделялось и англичанами. Лишь после того, как английская миссия в Осло с осени 1938 г. начала забрасывать Лондон донесениями, дающими понять, что у норвежцев возникли сомнения на этот счет, там стали обращать более пристальное внимание на положение Норвегии. Сэр Лоуренс Колльер, глава отдела стран Северной Европы в Министерстве иностранных дел Англии, заметил в марте 1939 г., что подобные сомнения норвежцев хотя и вызывают беспокойство, являются необоснованными:

«Предположение "пораженцев", что наша страна не станет защищать Норвегию от Германии, конечно, неправильно; им стоило бы просто взглянуть на карту, чтобы убедиться: мы никогда не можем себе позволить отдать немцам без борьбы столь важный стратегический плацдарм для нападения на Великобританию»².

Летом 1939 г., когда в английском Министерстве иностранных дел начали всерьез опасаться, что отсутствие у норвежцев уверенности в защите со стороны Англии может стать отправной точкой их сползания к раболепному подчинению Германии, начал обсуждаться вопрос о какой-то форме заверений в их адрес. В середине сентября, уже после начала войны, Дормер конфиденциально заверил Кута, что Британия будет рассматривать нападение немцев на Норвегию как нападение на свою собственную территорию. Но если Германия немедленно ответила на декларацию Норвегии о нейтралитете от 4 сентября обещанием уважать ее нейтралитет, то английское правительство воспользовалось этим случаем, чтобы вручить проект торгового соглашения, в чем Кут увидел первый шаг на пути вовлечения Норвегии в экономическую войну против Германии. И действительно, как нам теперь известно, в ходе дискуссий в Лондоне, предшествовавших заявлению Дормера, присутствовала увязка между заверением о защите со стороны Англии и требованиями сотрудничества норвежцев в экономической войне. В этом и заключается главная причина озабоченности Кута в первые семь месяцев войны: он не боялся, что Германия по собственной воле захочет или сочтет необходимым втянуть Норвегию в войну. Но если Великобритания заставит Осло пойти на такие уступки, которые серьезно затронут интересы немцев, Германия может предпринять ответные действия и таким образом запустить «цепную реакцию», жертвой которой станет Норвегия.

Примечания

1. Запись этой беседы, сделанная самим Кутом, из которой исключено важнейшее слово «ikkje» [«нет»], опубликована в его мемуарах: For Fred og Fridom i Krigstid 1939—1940 (Oslo 1957). P. 24.

2. Цит. по: P. Salmon, Scandinavia and the Great Powers 1890—1940. P. 345.