Атлантизм отодвигается на второе место

Документ «Основные направления внешней политики Норвегии», принятый в мае 1942 г., во многом стал кульминацией развития «атлантической политики» Норвегии. В дальнейшем, когда планирование послевоенного международного устройства Англией и другими великими державами набрало обороты, роль Норвегии в качестве инициатора новых политических идей подошла к концу. Теперь главная задача состояла в адаптации к политическим изменениям, предопределяемым великими державами. В какой-то степени норвежскому правительству пришлось столкнуться и с проблемой внутренних разногласий, а также с возрождением интереса к более тесному сотрудничеству между северными странами. В либеральных и консервативных кругах норвежских эмигрантов, не принадлежащих к правительству, изоляционистский дух еще не угас. Обосновавшийся в Соединенных Штатах лидер норвежских консерваторов Карл Йоаким Хамбро пытался возродить старое различие между цинизмом великих держав и моральным превосходством малых государств и предостерегал против мирного урегулирования, которое продиктовала бы «большая четверка». В том, что касалось самой Скандинавии, шведские сторонники федерации северных стран в 1942—43 гг. сочли, что настал подходящий момент для возобновления призывов к объединению Севера после окончания войны. Как показала резко негативная реакция норвежцев на эту идею, худшего момента для такой попытки выбрать было нельзя. Дело в том, что как шведы могли обсуждать объединение северных стран только на основе полного нейтралитета в отношении великих держав, так норвежцы могли говорить о нем лишь в рамках сотрудничества с союзниками. И для тех и для других обсуждать объединение Севера на любой другой основе означало посеять зерна сомнений относительно твердости их текущего политического курса.

Осенью 1942 г. Роберт Антони Иден попытался добиться от английского правительства какого-то заявления о приверженности атлантической оборонительной системе. Министры иностранных дел Нидерландов и Бельгии уже высказались в поддержку идеи о включении Великобритании и Соединенных Штатов в послевоенную систему безопасности Запада. А после визита в Соединенные Штаты нидерландский министр иностранных дел Элко ван Клеффенс заявил, что эта идея вызывает немалый позитивный интерес и у американских лидеров. Вдохновленный расширяющейся поддержкой, Иден в октябре 1942 г. предложил Военному кабинету дать указание английскому послу в Вашингтоне обсудить эту идею в госдепартаменте, выразив поддержку общего характера в отношении политического содержания предполагаемой системы безопасности со стороны Англии. Однако выявившееся мнение членов Военного кабинета состояло в том, что они не желали, чтобы Англия брала на себя даже такие ограниченные обязательства, и в результате Министерство иностранных дел получило задание сначала разработать более широкую концепцию обеспечения безопасности Англии и международного сообщества после войны. В подготовленной памятной записке под названием «План четырех держав» основной упор делался на возникших у американцев идеях о создании после войны всемирной системы безопасности и сотрудничества под руководством великих держав. В этой системе нашлось место и для региональных оборонительных систем: «В частности, можно надеяться, что в Северо-Западной Европе будут заключены особые соглашения, которые дадут Англии и, возможно, Соединенным Штатам возможность создать военно-морские и военно-воздушные базы на территории различных держав на побережье Северного моря...»¹ Но значение регионализма к тому времени, похоже, уже было сведено до уровня «второстепенной» концепции.

Сигналы об изменении обстановки были восприняты и норвежским Министерством иностранных дел. В ноябре 1942 г. Арне Урдинг отметил в своем дневнике, что «теперь мы должны делать основной упор на Объединенные Нации». А в марте 1943 г. в ходе первого визита Трюгве Ли в Вашингтон тогдашний заместитель госсекретаря Самнер Уэллес сказал ему, что с региональными оборонительными соглашениями следует подождать, пока не будет создана глобальная система безопасности. Начинать лучше всего с создания более крупных структур — так можно избежать противоречий, которые легко могут возникнуть, если браться за дело с другого конца. Кроме того, Уэллес дал понять Л и, что Соединенные Штаты и Англия в первую очередь заинтересованы в связях с объединенной группой северных стран. Аналогичные выводы можно было извлечь и из первого публичного заявления Черчилля о послевоенном международном устройстве. В радиообращении от 21 марта 1943 г. он нарисовал картину послевоенного мира, состоящего из группировок малых государств, тесно связанных с крупными державами, на плечи которых ляжет основная ответственность за поддержание мира. Но, хотя в норвежском Министерстве иностранных дел необходимость смены внешнеполитических приоритетов была очевидна всем, из-за неясности планов великих держав по послевоенному устройству масштабный пересмотр основных направлений политического курса стал возможен лишь в конце 1943 г.

В январе 1944 г. в важной речи министра иностранных дел и в параллельно опубликованной в газете «Обзервер» статье Арне Урдинга было официально заявлено о смещении акцентов в послевоенной норвежской внешней политике. Первостепенная роль теперь однозначно отводилась универсалистской концепции Объединенных Наций. Это было сделано, по собственному признанию Ли сотрудникам английского Министерства иностранных дел, в целях согласования мнений с Великобританией и Соединенными Штатами. Норвежцы по-прежнему утверждали, что безопасность Норвегии в послевоенном мире в максимальной степени может быть, скорее всего, обеспечена за счет атлантической региональной структуры. Но эта идея теперь уступила первое место схеме глобального сотрудничества четырех великих держав и, кроме того, ставилась в зависимость от доброй воли, или по крайней мере, отсутствия возражений со стороны Советского Союза. Как выразился Ли: «Интересам Норвегии лучше всего отвечало бы соглашение, охватывающее страны, граничащие с Северной Атлантикой, при условии, что оно будет заключено в рамках международной организации и будет сопровождаться расширением наших хороших отношений с Советским Союзом»². Именно таков был общий порядок, в котором норвежское правительство выстроило свои приоритеты в отношении международного устройства на весь оставшийся период войны. Однако новый пункт, касавшийся отношений с Советском Союзом, указывает на последнее и крупное развитие во внешней политики Норвегии военных лет: возникновение неоднозначных «особых отношений» между Норвегией и ее новым великим соседом на востоке.

Примечания

1. PRO, PREM 4/100/7, «The Four Power Plan». S. 23—24.

2. Norsk Tidend, 19 January 1944.