На Южном полюсе

После возвращения в Норвегию Амундсеном овладела новая идея — повторить маршрут «Фрама» и во время дрейфа попытаться достигнуть Северного полюса. Он решил обратиться к Нансену с просьбой передать в его распоряжение «Фрам». Великий полярный исследователь обещал подумать. Вскоре до Амундсена дошли слухи, что Нансен готовился к отъезду в Лондон в качестве полномочного посла Норвегии. Надо было действовать.

«Руал Амундсен ухитрился-таки повидать отца, — писала Лив Нансен-Хейер, — и по весьма важному поводу. Несколько месяцев тому назад Амундсен уже обращался к отцу с просьбой уступить ему на время «Фрам» для экспедиции на Северный полюс, которая должна была продлиться несколько лет, с целью тщательных научных исследований в северных полярных водах. Амундсен считал, что осуществление этого плана лишь немного отсрочит задуманную Нансеном экспедицию на Южный полюс, но сам-то Нансен хорошо понимал, что отдать «Фрам» теперь означало навсегда отказаться от мысли о Южном полюсе, а это было нелегким решением.

Он давно уже задумал эту экспедицию и только ждал, когда освободится от других обязательств, чтобы уехать, тем более, что все было уже основательно подготовлено. Поэтому он хотел как следует подумать, прежде чем дать окончательный ответ Амундсену. При этом он находил, что экспедиция Амундсена для науки так же важна, как и его собственная»¹.

Нансен спустился через некоторое время в холл к Амундсену и сказал:

— Руал, Вы получите «Фрам».

Он и не подозревал, что его знаменитый корабль поплывет вместо Арктики в Антарктику, а его мечту достичь Южного полюса осуществит Амундсен. Тогда никто из них не предполагал, что такое может случиться.

Нансен полностью одобрил план Амундсена и помог ему в подготовке экспедиции. По его совету Амундсен провел несколько месяцев в Бергене, где Хелланд-Хансен посвятил его во все детали первой экспедиции на «Фраме» и рассказал о новейших методах исследований. Был организован комитет во главе с Нансеном по подготовке к полярной экспедиции.

Вечером 9 августа 1910 г. «Фрам» покинул Норвегию. Известие о том, что Северный полюс достигнут Робертом Пири, поставило крест на честолюбивых замыслах Амундсена. И он принимает решение «с той же быстротой, с какой известие пролетало по телеграфному кабелю».

«Я с легким сердцем решил отложить года на два выполнение своего первоначального плана, чтобы за это время постараться раздобыть недостающие средства. Предпоследняя задача полярного исследования, пользующаяся популярностью широких масс, — открытие Северного полюса — была решена. Если бы мне теперь посчастливилось пробудить интерес к задуманному мной предприятию, то оставалось бы сделать только одно: постараться разрешить великую задачу — открыть Южный полюс»².

Смена курса на 180° держалась в абсолютной тайне. По рекомендации Нансена сторинг предоставил «Фрам» для арктической научной экспедиции; на проведение этого вояжа дали деньги и многочисленные кредиторы. Своими планами Амундсен поделился только с братом и с командором «Фрама» лейтенантом Нельсеном. Правда, потом в них пришлось посвятить еще двух участников экспедиции — Преструда и Ертсена, давших подписку держать все в секрете.

Единственную остановку в пути «Фрама» на юг решили сделать на Мадейре и там объявить свое решение. Это известие произвело в Норвегии впечатление разорвавшейся бомбы. Нансен говорил впоследствии: «Какое-то время все были в растерянности, не зная, что сказать. Это неслыханно! Отправляться на Северный полюс через Южный! Некоторые считали это предприятие грандиозным, другие (их было больше) сомнительным, и многие подняли крик, находя выходку Амундсена недопустимой, недостойной и непорядочной. Некоторые хотели даже вернуть его. Но он уже был слишком далеко. Он уплыл своим курсом, который определил, не оглядываясь назад, и постепенно все забылось, все занялись своими делами. День за днем, неделя за неделей проходили в тумане. В тумане мелких дел, за которым исчезает все великое и выдающееся...»³

Местом зимовки Амундсен выбрал Китовую бухту в море Росса — самый южный пункт, до которого можно было дойти на судне. Высадив там зимовщиков, выгрузив снаряжение и продовольствие, «Фрам» должен был на восемь месяцев выйти в Атлантический океан для океанографических работ, а в октябре вернуться за зимовщиками. Китовая бухта, изобиловавшая морским зверем, давала норвежцам еще одно важное преимущество перед английской экспедицией — целый градус ближе к полюсу.

Но по этому плану зимовка располагалась на барьере, что, по общему мнению, было чрезвычайно опасно. Считали, что берега бухты образованы плавающим льдом, от которого могут откалываться громадные поля. Амундсен же, внимательно изучив карты, заключил, что, поскольку очертания бухты не изменились со времен Росса, ледник покоится на мелях или даже на островах и скалах и вполне надежен.

Предположение Амундсена относительно основания ледника оказалось ошибочным. Берд в декабре 1928 г. не нашел никаких признаков норвежской базы, а через 10 лет исчезла и сама Китовая бухта. Но Амундсену было достаточно одного года.

Береговая партия по окончании постройки дома и выгрузки продовольствия должна была немедленно заняться устройством складов. «Я, — писал Амундсен, — надеялся завезти к 80° южной широты столько продовольствия, чтобы мы могли считать эту широту своей настоящей отправной базой для самого похода к полюсу»⁴. На самом деле Амундсену удалось сделать три основательных склада — на 80, 81 и 82° ю.ш.

Курс на полюс Амундсен проложил точно по меридиану, по неизведанным территориям. С маршрутом английской экспедиции — через ледник Бордмора, о котором Скотт объявил заранее, — этот курс не пересекался. Главным транспортным средством, конечно, избрали собачьи упряжки.

Подготовка велась очень основательно. Как у истинного викинга, у Амундсена расчетливость не уступала отваге. Вся экспедиция, по его выражению, была словно разыграна по нотам. Исключалась всякая возможность ошибок, ставших трагическими для капитана Скотта и его товарищей. Научная часть экспедиции, хотя и имевшая второстепенное значение, также была хорошо продумана. Оборудование для океанографических работ «Фрама» подготовили Нансен и Хелланд-Хансен. На биологической станции Хелланд-Хансена в Бергене прошли специальную подготовку Амундсен, Преструд и Ертсен. Оборудование для метеорологических наблюдений дал профессор Мон.

Состав экспедиции разделялся на две партии — морскую и береговую. К морской принадлежали Нельсен, Ертсен, Бек, Сундбек, Людвиг Хансен, Кристенсен, Ренне, Недтведт, Кучин (единственный русский член экспедиции) и Ульсен, к береговой — Преструд, Йохансен, Хельмер Хансен, Хассель, Бьолен, Стубберуд, Вистинг, Линдстрем и сам Амундсен. Был и еще один участник — канарейка Фритьоф. Последними на «Фрам» прибыли из Гренландии 97 собак. Они были главной ставкой Амундсена в предстоящей гонке к полюсу. «Если бы у нас был какой-нибудь лозунг, то примерно только такой: "Собаки, и только собаки"». Их разбили на десятки, и к каждой партии приставили по одному-два надзирателя, ответственных за кормежку и обслуживание.

Ранним утром 6 сентября «Фрам» бросил якорь на Фучальском рейде Мадейры. Здесь экспедицию уже поджидал брат Амундсена с изрядной связкой писем из дома и газет. Сундбек и Недтведт занялись наладкой винта, остальные же решили отведать фрукты и знаменитое вино.

9 сентября начали готовиться к выходу в море. Между тем местные газетчики растиражировали свою версию курса полярного судна — раз оно направляется на юг, значит, речь может идти об открытии Южного полюса. «К счастью для нас, — вспоминал Амундсен, — «утка» не вылетела за пределы берегов Мадейры. Приближался решительный момент. Все были вызваны наверх; не знаю, о чем они думали, во всяком случае едва ли об Антарктиде и Южном полюсе; лейтенант Нельсен держал в руках большую свернутую карту; я заметил, что эта карта служила предметом многих вопрошающих взоров. Немного потребовалось слов для того, чтобы каждый понял, откуда ветер дует и каким курсом мы теперь пойдем. Помощник начальника развернул большую карту Южного полушария, и я в кратких чертах рассказал о расширении моего плана, а также о причинах, заставивших меня молчать об этом до сих пор. Изредка я поглядывал на лица слушателей. Сначала они, как и следовало ожидать, обнаруживали самые недвусмысленные признаки величайшего изумления, но это выражение на лицах скоро изменилось. Я не успел еще окончить, как лица у всех уже сияли и улыбались. Теперь я был уверен в ответе, который получу, когда в заключение стану спрашивать каждого в отдельности, хочет ли он идти со мной. И по мере того, как я выкликал фамилии, все до одного ответили мне решительным "да»!»⁵.

Потом команда получила два часа на письма своим близким. Их брат Амундсена разослал уже из Христиании, после публичного оглашения через печать плана похода к Южному полюсу.

Поздним вечером «Фрам» вышел из Фучальской гавани, и вскоре паруса его наполнил северо-восточный пассат. Машина получила отдых. Команда занялась подготовкой снаряжения для зимовки и изучением истории предшествовавших экспедиций — на «Фраме» была целая библиотека по Антарктике. Особенно зачитывались книгами Скотта и Шеклтона.

На подходе к экватору ветер стих, задержав « Фрам» на три дня, так что экватор пересекли 4 октября вместо 1-го. Праздник Нептуна с выходом его из воды не состоялся, поскольку палуба была занята собаками. Немного потеснив их, на нескольких квадратных метрах устроили вечер с музыкой и танцами.

«Фрам» приближался к мысу Сан-Роки, северо-восточной оконечности Южной Америки. 16 октября судно прошло мимо о-ва Южный Тринидад. Ветер был слабый, поэтому приходилось использовать мотор. Юго-восточный пассат прекратился на 30° ю.ш., а в последних числах октября задул сильный северный ветер. В конце месяца «Фрам» был уже на 40°, где начинался пояс западных ветров, господствовавших до 50°. Через два месяца после ухода с Мадейры « Фрам» проходил меридиан мыса Доброй Надежды, встретивший путешественников сильной бурей — первой на их пути. Только теперь раскрылись мореходные качества этого детища Коллина Арчера. «Волна была невероятно высокой, но тут мы узнали как следует, на что способно наше великолепное маленькое судно! — писал Амундсен. — Каждый такой гигантский вал мог бы в один миг очистить всю нашу палубу, но «Фрам» совершенно не допускал подобной фамильярности! Когда волна подходила под судно, и мы каждую минуту могли ожидать, что она обрушится на низкую корму, судно изящно поднималось, и волне приходилось довольствоваться тем, что она прокатывалась внизу. Даже сам альбатрос не смог бы лучше справиться с положением!»⁶ Расплачиваться приходилось постоянной качкой. Во время бури за борт упали две собаки. Всего же за время плавания экспедиция лишилась четырех собак.

Погода часто менялась: то дождь со снегом и градом, то яркое солнце. Ветер в этих широтах часто переходит с одного румба на другой. «Когда барометр начинает падать, это служит верным предостережением, что приближается северо-западный ветер. Он почти всегда сопровождается осадками, все увеличивается в силе, пока барометр не перестанет падать. Когда это произойдет, то ветер или прекращается на короткое время, или сразу же переходит в юго-западный и дует с этого румба со все возрастающей силой, причем барометр быстро поднимается. Перемена ветра почти постоянно сопровождается прояснением погоды»⁷.

«Фрам» шел полным ходом, делая в сутки 150 миль. Путешественники опасались айсбергов. «Эти неприятные пловцы в своих скитаниях забираются иногда довольно далеко и за 50°». Во избежание неожиданностей каждые два часа измерялась температура воды.

Было решено сделать остановку на о-ве Кергелен, где можно было зайти на норвежскую китобойную станцию и взять жир, необходимый для собак. 28 ноября увидели голую скалу — о-в Блай-Кэр, лежавший в нескольких милях севернее Кергелена. На ночь «Фрам» лег в дрейф. Утро обещало ясную погоду, но когда оставалось обогнуть последний мыс, берег скрылся за полосой тумана и дождя. Амундсен, несмотря на желание встретиться с соотечественниками, решил не терять времени и скорее преодолеть остававшиеся до барьера 1000 миль.

Собак подкармливали мясом, команда, по традиции, существовавшей на «Фраме», имела отличный стол и не жаловалась на здоровье. «Было решено почаще и побольше есть фрукты, овощи и варенье. Это самое лучшее, что можно предложить для предохранения от болезней». На десерт подавали калифорнийские фрукты, за обедом пили фруктовый сок. Среди членов экспедиции, по-видимому, не было рьяных поборников сухого закона, поэтому по средам и субботам к обеду подавалась рюмка водки.

Ветры к декабрю посвежели. К Рождеству «Фрам» достиг 150° в.д. и 56° ю.ш. До ледяных полей оставалось около 900 миль.

Команда уже готовилась к рождественским «подаркам» Антарктики в виде штормов и туманов. Но сочельник неожиданно наступил при великолепной погоде и тихом море. Путешественники привели себя в порядок и встретили Рождество очень весело: шутками, стихами и традиционным миндальным тортом.

В следующие дни, перед Новым годом, задул северо-западный ветер и держался, пока «Фрам» не дошел до 170° в.д. и 60° ю.ш. «Тут — было уже 30 декабря — можно было брать курс на юг, и едва мы повернули, как ветер переменился на очень свежий северный». Здесь же Амундсен отметил исчезновение альбатросов, до той поры верных спутников корабля.

Вход в море Росса, летом свободное ото льда, загораживал пояс льдов на 65° ю.ш. По опыту предыдущих путешествий Амундсен должен был пройти его не западнее 180° в.д., чтобы не ждать неделями чистой воды. Новый год экспедиция встретила на 65°15' ю.ш. 1 января в 3 ч утра появился первый айсберг. Путешественники были ему очень рады — значит, сплоченные льды уже близко! Погода стояла солнечная, ясная со слабым ветром.

2 января в 8 ч вечера прошли Полярный круг. Спустя несколько часов показался лед — «длинными полосами, с широкими разводьями между ними». «Фрам» находился на 176° в.д. и 66°30' ю.ш. На следующее утро убили огромного тюленя. В течение дня такая же судьба постигла еще трех его сородичей. В результате экспедиция получила тонну свежего мяса.

Корабль шел разводьями по совершенно спокойной воде. 4 и 5 января льдины уже приходилось обходить. Но 6 января полосы льда стали уже, а в 6 ч вечера по всему горизонту простерлось открытое море. Погода оставалась прежней, и слабое волнение не могло омрачить четырехдневного перехода моря Росса.

«11 января около полудня сильный свет в южной части неба возвестил нам, — писал Амундсен, — что мы уже недалеко от цели, к которой мы так стремились вот уже целых пять месяцев. В два с половиной часа дня мы увидели большой ледяной барьер. Медленно поднимался он из моря, пока, наконец, не предстал перед нами во всем своем пышном великолепии... «Фрам» взял курс на истинный восток, и сутки шел вдоль 30-метровой стены. И 12 января она расступилась, открыв Китовую бухту. Перед нами был огромный... изгиб — настолько длинный, что из наблюдательной бочки не было видно его конца. Бухта была забита морским льдом, и «Фрам» прошел немного в сторону, к востоку. В следующее утро он вернулся обратно, а через несколько часов льдины в бухте пришли в движение одна за другой. Они выносились в открытое море одна за другой. Вскоре проход был свободен. Войдя в бухту, мы тотчас же убедились в том, что здесь есть полная возможность произвести высадку. Оставалось лишь выбрать место получше»⁸.

Итак, барьер достигнут на день раньше срока, 14 января. Нужно было найти место для зимовки на барьере, не рискуя отдрейфовать в океан, если бы ледник начал «телиться». С борта «Фрама» было видно, что плоский и ровный с внешнего крыла барьер вздыблен возвышенностями, расходящимися во всех направлениях. Самая большая тянулась на юг в форме куполообразного хребта, высоту которого определили примерно в 140 м, Амундсен окончательно уверился, что подо льдом — земля. После обеда четверка с Амундсеном во главе отправилась на рекогносцировку. Через полчаса, преодолев пологий 6-метровый склон, путешественники перебрались с морского льда на барьер и направились к востоку, давая внушительных размеров торосам и ледяным долинам названия «гора Нельсона», «гора Ренникен», «Фермопильское ущелье». Последняя долина переходила в котловину, огражденную со всех сторон возвышенностями. Облюбованное для дома место отметили лыжной палкой и вернулись домой. Вечером охотились на пингвинов и тюленей, регулярно пополняя запасы экспедиции свежим мясом. На следующий день береговая партия с восемью собаками и грузом в 300 кг приготовилась к высадке. В 11 ч утра объявили старт, с трудом справившись с обленившимися за полгода собаками. Первую 16-местную палатку со сплошным полом поставили между «горами» Нельсона и Ренникен на расстоянии 2,3 км от корабля, затем точно такую же для плотников — у будущего дома, на расстоянии 4 км. Дорогу разметили флажками.

С понедельника, 16 января, и до начала февраля продолжались перевозки. Погода все время стояла ясная. Температура колебалась между -15 и -20°С. Рабочий день начинался с 5 ч утра и кончался в 11 ч вечера. Плотники Бьолен и Стубберуд закончили дом к полудню 28 января. К этому же времени перевезли 900 ящиков с продовольствием, каждый по 50 кг. Склад разместили в 600 м от дома. Вокруг зимовочного дома вырос палаточный городок из 14 16-местных палаток.

4 февраля норвежцев ожидал сюрприз: рядом с «Фрамом» стояло чужое судно. Это был барк «Teppa Нова» с восточной партией английской экспедиции. Англичане рассказали, что запланированное исследование Земли Короля Эдуарда VII не удалось и теперь они идут к мысу Порт через пролив Мак-Мердо. Норвежцам предложили доставить почту в Новую Зеландию. «Если бы у меня было время, — вспоминал Амундсен, — я охотно воспользовался бы этой дружеской услугой, но у нас в данный момент буквально не было времени для писания писем. Каждый час был дорог»⁹. В 2 ч дня «Teppa Нова» покинула Китовую бухту.

Перевозка завершилась, и Амундсен решил с частью своей команды двинуться на юг, к 80° ю.ш., разведать дорогу и завезти часть продовольствия. С Амундсеном пошли Преструд, Хельмер Хансен и Йохансен. Партия отправилась 10 февраля в 9 ч утра с тремя тяжелыми нартами (по 250 кг), запряженными собаками (по шесть на нарты). Первым бежал на лыжах Преструд, за ним — упряжки Хельмера Хансена, Йохансена и Амундсена, у каюров были компасы на нартах. Надо льдами висела пелена — «младшая сестра тумана», свет от серпа луны шел рассеянный, не давая теней. Снег был плотный, поэтому без больших усилий прошли 28 км, ставших дневной нормой. Путь лежал в гору, так что на следующий день с расстояния 56 км увидели Китовую бухту. Определили приблизительную высоту — 140 км над уровнем моря. Становилось теплее — температура повысилась до 11°С. На следующий день, несмотря на густой туман, прошли 40 км. На четвертый день наступило полное безветрие, погода стояла прекрасная. Впервые можно было хорошо рассмотреть местность. «К югу барьер... шел ровно и гладко, без подъема. Наоборот, к востоку местность заметно повышалась». Показалась первая трещина. В этот день преодолели 37 км.

14 февраля, пройдя 185 км, достигли 80° ю.ш. (как потом показали более точные наблюдения, 79°59' ю.ш.). За все время пути снег был глубокий и рыхлый. Через каждые 15 км устанавливали бамбуковые шесты с флагами. Потом соорудили склад двухметровой высоты и двинулись обратно. 70 км остались позади.

Каждые полкилометра Амундсен втыкал в снег сушеную рыбу. Идея оказалась очень удачной, так как на обратном пути собаки были всегда голодные. Поспав всего 3 ч, путешественники поднялись в 4 ч утра и в половине восьмого уже отправились. Амундсен и его товарищи надеялись вернуться еще до ухода «Фрама» и прошли 100 км. Но, увы, «Фрам» ушел в 12 ч того же дня, и проститься с друзьями не удалось.

Успешные результаты первой вылазки в глубь льдов вдохновили участников экспедиции на новый поход, который наметили на 22 февраля. За оставшееся время нужно было успеть выстроить жилища для собак, перебрать продовольствие и привести в порядок личное снаряжение.

В назначенный день в половине девятого утра караван из восьми человек, семи нарт и 42 собак двинулся в путь. Во Фрамхейме оставался один Линдстрем. Второй поход оказался самым утомительным за всю экспедицию. На этот раз норвежцы изрядно перегрузили нарты. Кроме того, испортилась погода: небо затянуло тучами, и с юга задул ветер прямо в лицо. Свежевыпавший рыхлый снег затруднял движение, и собакам трудно было тащить груз. Но сильных холодов пока еще не было — всего -15°С, поэтому удавалось делать по 29 км в день. Правда, через два дня столбик ртути в термометре снизился уже до -25°С, а затем начался ветер и спустился туман. Еще не добрались до склада на 80° ю.ш., как стало видно, что собаки изрядно утомились.

Боясь, что на обратном пути с полюса не удастся найти очередного склада из-за однообразного рельефа равнины, путешественники решили отмечать их слева и справа нумерованными шестами с темными флажками — по 10 с каждой стороны, на расстоянии 900 м друг от друга. Таким образом, были указаны и направление склада и длина пути к нему.

3 марта 1910 г., когда партия дошла до 81° ю.ш., температура опустилась до -43°. Здесь оставили склад из 14 ящиков собачьего пеммикана — 560 кг. На его постройку ушел целый день. На следующее утро трое путешественников собрались в обратный путь. Собаки ужасно отощали и едва держались на ногах. Однако Амундсен твердо решил дойти до 82° ю.ш., оставив мечты о 83-м.

Начиная с 81° на равнине стали появляться небольшие образования, похожие на стога сена. «Они не особенно были широки, но зато, насколько можно было видеть, бездонны». Стояла мгла, временами налетал северный ветер с метелью. Следующий день был отмечен ясной погодой при -40°, но к вечеру юго-восточный ветер принес потепление, и уже в 3 ч дня было -18°. В тот день прошли всего 20 км и окончательно решили больше не испытывать судьбу — остановиться на 82° ю.ш., а затем вернуться домой.

8 марта партия достигла цели. Собаки, тащившие вшестером нарты, весом 450 кг, были совершенно измучены. На складе оставили 620 кг продовольствия. Высотой в 4 м, он был особенно тщательно укреплен и размечен. Там же Амундсен оставил свои нарты.

Обратный путь был очень тяжел — холодный, пронизывающий ветер, температура ниже -30°. 13 марта задул такой сильный ветер с юго-востока, да еще с метелью, что возникла угроза потерять след, поэтому пришлось пережидать два дня. Поход возобновили только в полдень 15 марта. Температура была -24°. 16 марта прошли 28 км при -34°.

17 марта стоял мороз (-41°) и дул холодный юго-восточный ветер. Группа дошла до склада на 80° ю.ш., преодолев 35 км. Ушедшие на север оставили им там весточку. 20 марта пришлось остановиться из-за очень сильного ветра, хотя температура поднялась до -34°. Однако утром 21-го путешественники проснулись уже при -9°. Ночь была беспокойной — то налетали страшные порывы ветра с востока — юго-востока, то устанавливалась мертвая тишина. Вечером они были уже в 60 км от станции. Утром, сбившись с пути, зашли с востока и увидели Фрамхейм. В бинокль Амундсен смог даже разглядеть отдыхавших товарищей. Путь был легкий, и станции достигли к 7 ч вечера. К возвращению основной группы успели убить и разделать 50 тюленей.

28 марта впервые наблюдали полярное сияние. Снопы бледно-зеленых и красных лучей шли с юго-запада на северо-восток.

Началась подготовка к последнему походу, на 80° ю.ш. Туда следовало завезти 1200 кг тюленьего мяса для собак. Выступление назначили на 31 марта. Партия состояла из семи человек с шестью нартами и 36 собаками. Сам Амундсен на этот раз остался на станции с Линдстремом. Он подготовил метеорологическую станцию для ежедневных наблюдений, и с 1 апреля они начались в 8 ч утра, в 2 ч дня и в 8 ч вечера. К возвращению партии, оборудовавшей склад, уже выстроили метеорологическую будку с флюгером. В ней установили термограф, гигрометр и термометры. 11 апреля в полдень партия вернулась. Путешественники рассказали, что груз доставлен в полном порядке. Но, отклонившись по дороге к западу, в 75 км от станции, они наткнулись на участок земли, покрытый страшными трещинами. Там они потеряли двух собак. Нечто похожее они уже видели на 81° ю.ш. — мелкие вздутия и провалы под ними. Такие зоны норвежцы окрестили «свинскими дырами». С этим походом основная работа завершилась. Результаты ее Амундсена радовали: оборудована станция на девять человек с запасами на несколько лет вперед, на полгода заготовлена свежая пища для людей и 115 собак; на 80, 81 и 82° ю.ш. создали склады с пищей для людей и собак общим весом в 3 т. От содержимого складов прежде всего зависел обратный путь с полюса, и Амундсен имел все основания надеяться на успех.

19 апреля в последний раз показалось ярко-красное солнце. Прошедший праздник Пасхи был отмечен обильным столом. Основная работа заключалась в подготовке снаряжения для похода на юг. Кроме того, постоянно велись наблюдения. Астрономическими и гравитационными исследованиями занимались Преструд и Йохансен. Хассель заведовал топливом, Хансен — главным складом, Вистинг отвечал за снаряжение, Бьолен и Стубберуд — за порядок вокруг дома и в пристройке, Линдстрем исправно исполнял должность повара.

Ветер намел огромный сугроб перед дверью дома. Вместо того, чтобы разгрести снег, в нем вырыли помещения для столярной мастерской, прачечной и кузницы. Длинный ход по всему сугробу заканчивался снежной хижиной, которую выстроил Хансен. В этой хижине, имевшей 3,5 м от пола до потолка, разместили паровую баню. От душа с ледяного потолка устроили защиту из брезента и жести.

Погода в течение зимы была достаточно ровной, тихой, хотя зимовавший тогда же западнее на 650 км капитан Скотт отмечал частые ветры. На северной стороне неба все время был темный отблеск, из чего можно было заключить, что море Росса не замерзло. Но температура держалась очень низкая — пять месяцев в году было холоднее -50°. В 2 км от барьера постоянно торосился сплошной морской лед, однако толчков не ощущалось. Теодолит также не выходил из горизонтального положения, укрепляя уверенность Амундсена в материковом основании барьера.

Собираясь в поход, Бьолен подготовил четыре пары новых, очень легких, но упругих и крепких нарт весом по 20 кг. Старые, окованные стальными листами, весили по 70. Светлые палатки перекрасили чернилами в синий цвет и сшили для них чехлы из коечных занавесок темно-красного цвета. Такие палатки можно было видеть издалека; кроме того, они яркими пятнами разбавляли монотонный белый цвет, от которого очень уставали глаза.

Портной Вистинг сшил для участников экспедиции непроницаемую для ветра одежду. Заботясь об уменьшении веса груза, Стубберуд сильно обстругал деревянные ящики, доведя их толщину лишь до нескольких миллиметров. Укладку нарт начали 16 августа.

24 августа снова появилось солнце. Началось томительное ожидание летнего тепла. Однако повышение температуры неожиданно сменялось новым снижением до -50°. К концу первой недели сентября установились, наконец, стабильные -22, -25°.

Старт назначили на 8 сентября. В первый день прошли всего 19 км. В упряжке теперь было по 12 собак. Еще не натренированные, они сделали 25 км. На следующий день — опять 25, на другой — уже 30 км. Утром 11 сентября путешественники пробудились при -55°. Безветрие позволяло переносить холод. Но 12-го задул ветер прямо в лицо при -52°. Собаки сильно страдали от такого мороза. Решили не искушать судьбу и довезти груз до склада на 80° ю.ш., а затем отправиться в обратный путь.

В тот же день случилась серьезная неприятность: замерзла жидкость в компасах, при этом видимость была очень плохой. Путешественники начали рубить лагерь. Выстроили две снежные хижины. Ночью участников экспедиции разбудил сильный шум — создавалось впечатление, что опускается почва. Этот звук производили откалывавшиеся глыбы затвердевшего снега. По словам Амундсена, такой грохот они уже однажды слышали на плато, и он был настолько силен, что напоминал пушечный залп. Однако скоро к этому привыкли.

Следующий день хотя и не принес потепления, но ветер стих и выглянуло солнце. Ориентируясь по нему, прошли 30 км. Когда начали рубить лагерь, стало уже -56,2°. Пытаясь согреться, путешественники извлекли две бутылки замерзшей водки. Одна лопнула при оттаивании, другую аккуратно отогрели и выпили, правда, нужного эффекта это не произвело.

14 сентября мороз не спадал, по-прежнему было ясно. До склада дошли в половине одиннадцатого утра. Нарты быстро разгрузили и налегке отправились назад. Время от времени спрыгивали с нарт, чтобы согреться на бегу. Хансен и Стубберуд при этом отморозили пятки. До Фрамхейма оставалось 75 км. На другой день стояла более мягкая погода — «почти лето»: -40°. Все приободрились. Но несколько собак, не поспевавших за упряжками, пришлось отпустить; в пути одна погибла. Первые нарты достигли Фрамхейма в 6 ч 30 мин.

Во время этой поездки Амундсен заметил, что при температурах около -40° мелкие снежинки собирались в цилиндрические тельца диаметром примерно 3 см и такой же высоты. Они были настолько легкими, что, падая на руку, «буквально ничего не оставляли».

По возвращении Амундсен изменил свой план и разделил экспедицию на две группы: одна из них должна была идти к полюсу, а другая — восточнее и исследовать Землю Короля Эдуарда VII. Начальником восточной партии (Преструд, Стубберуд и Йохансен) Амундсен назначил Преструда. «Инструкции были таковы:

1) пройти к Земле Короля Эдуарда VII и произвести там исследования, какие только позволят время и обстоятельства;

2) нанести на карту и исследовать Китовую бухту с ее ближайшими окрестностями;

3) насколько будет возможно, поддерживать в порядке все оборудование Фрамхейма на случай, если нам придется еще раз здесь перезимовать»¹⁰.

Появление последнего пункта объяснялось недовольством Амундсена трех-, четырехчасовыми утренними сборами. Число палаток сократили до одной. Существенным было и то, что склады провианта пятерым могли служить намного дольше.

18-го, через два дня после возвращения, Вистинг и Бьолен съездили за оставленными собаками. Собаки лежали в снегу, и только две-три из них сильно ранили лапы. Их привезли на нартах. Все вернулись домой через шесть часов после выезда.

24 сентября Бьолен застрелил первого тюленя.

27-го появилась стая антарктических петрелей, красивых быстрых птиц. Пришла настоящая весна.

20 октября погода стояла изменчивая, с легким туманом и изморозью. В путь двинулась пятерка — Хансен, Вистинг, Хассель, Бьолен, Амундсен — на четырех нартах. На каждые приходилось по 13 собак. Все снаряжение уже на складе, на 80° ю.ш.

«Кивнув остающимся товарищам, словно мы расставались с ними только «до завтра», мы двинулись в путь... На морском льду стоял Преструд с кинематографом, и, когда мы проезжали, он завертел ручку быстрее. Когда мы поднимались по барьеру, он все еще стоял и не переставая вертел ручку. Последнее, что я увидел, когда мы переваливали через хребет возвышенности и из виду исчезло уже все знакомое, был киноаппарат»¹¹.

В самом начале пути туман чуть было не сыграл злую шутку с путешественниками. Они взяли восточнее, чем следовало, и на одном из складов едва не попали в глубокий провал, слегка прикрытый слоем снега.

В третий день прошли 37 км. Трех собак, которые еле плелись, пришлось отпускать. Ночью поднялся восточный ветер. Днем разыгралась метель, но поход не прекратили. Через 31 км появился снежный горизонт, поставленный еще в апреле. Ветер сменился юго-восточным, и метель к полудню утихла. Температура была -24,2°.

На следующий день планировался проход через «свинскую дыру». Погода, по словам Амундсена, была поистине свинской — начался буран. К счастью, помогли старые следы. Несколько раз удачно переезжали через трещины. Но все же избежать неприятности не удалось. «Вдруг мы видим, что нарты Бьолена опускаются... Он судорожно ухватился за потяг, напрягая все силы. Но это уже не помогало. Дюйм за дюймом — медленно, но верно — все опускалось в бездну»¹².

В последний момент подоспели шедшие впереди Хансен и Хассель. Привязав к потягу альпийскую веревку, Бьолен и Амундсен, упираясь ногами в снег, удерживали на весу нарты. Выручили собаки — они потянули обратно и поставили поперек самого узкого места трещины нарты Хасселя. Затем нарты Бьолена подали вверх и собачьими гужиками привязали нарты Хасселя. Вистинг, обвязавшись веревкой, скатился в трещину, чтобы поднять ящики. Бьолен и Амундсен, заняв свои прежние места, служили якорем. По краю пропасти торчали страшные ледяные зубья, готовые проткнуть каждого, прежде чем тот успеет свалиться.

Мела метель, и путники поставили палатку. Через 2 ч, когда начало проясняться, удалось осмотреться. Пройдя немного на восток, нашли дорогу в обход «свинской дыры». Но и здесь проявился «свинский» характер местности — стали проваливаться собаки. Амундсен решительно приказал повернуть в обход опасной котловины. Вскоре на востоке показался флаг. Вечером доехали до снежных хижин, сооруженных в прошлую поездку, и там разбили лагерь — в 42 км от первого склада.

Наутро задул юго-западный ветер с метелью. Видно было лишь на 10 длин нарт, но путь продолжили. Когда одометр Вистинга указал необходимое расстояние, вынырнул склад в десятке метров от нарт. От Фрамхейма прошли 160 км в четыре перехода, и за тяжкий труд собак накормили тюленьим мясом до отвала.

Ночью ветер перешел на северный, и буран достиг такой силы, что два дня пришлось провести за переустройством склада. Снаряженные нарты теперь весили 400 кг — примерно по 40 на каждую собаку. «Из инструментов мы везли два секстана, три искусственных горизонта: два зеркальных и один ртутный, один гипсометр для измерения высоты и один барометр-анероид. Для метеорологических наблюдений четыре термометра. Кроме этого, два бинокля»¹³, — вспоминал Амундсен.

26 октября стояла ясная и мягкая погода при не очень сильном северо-западном ветре. На трех нартах было по одному одометру и компасу, на нартах Хансена, лишенных железа, — главный компас.

Амундсен попытался бежать впереди, но ему пришлось уступить место быстроногому Хансену, присоединившись к последним. Накануне решили делать переходы по 28 км в день, но 26-го сделали 50.

На следующий день при очень хорошей видимости вдали, на востоке показались грандиозные торосы, знакомые по второй поездке. Всю дорогу на юг теперь размечали снежными гуриями высотой в 2 м. В гурии вкладывались записки с указанием номера, места расположения и курса на ближайший северный с указанием расстояния. Первый гурий был поставлен еще на 80°23' ю.ш. (строили их через каждый 13-й, 14-й км).

Кроме разметки пути и постройки гуриев, давали и часовой отдых собакам.

30 октября в 2 ч дня достигли склада на 81° ю.ш. Над ним развевался флаг. Следующий день был очень солнечный; его посвятили просушке мехового белья, погрузке продовольствия и отдыху.

1 ноября двинулись дальше. Погода испортилась, стоял густой туман. Во время переезда через трещину в метр шириной Хансен провалился и завис над пропастью. Собаки, немедленно почувствовав отсутствие кнута, тут же устроили настоящую битву и в пылу яростной грызни вместе с грузом стали незаметно приближаться к провалу. К счастью, их вовремя успели остановить и с помощью веревки вытащили Хансена.

С 81° ю.ш. гурии ставили уже через 9 км. Тогда же взяли за правило завтракать тремя-четырьмя овсяными галетами и не изменяли ему в течение всего похода к полюсу.

2 ноября температура резко понизилась до -34,5°. Ветер дул с юго-востока. А 3 ноября задул свежий южный ветер с сильной метелью. Потеплело до -10°. Наст был скверный, но собаки, сверх ожидания, хорошо справлялись с работой. Через день, когда нарты должны были дойти до склада на 82° ю.ш., задул северный ветер и принес сильный туман; опять не было видно далее 10 нарт. Пройдя дистанцию, разбили лагерь и заночевали.

Следующее утро выдалось на удивление ясным и прозрачным. Правда, из-за тумана накануне сбились шедшие первыми с пути, и они взяли на 5,5 км западнее. Прямо впереди развевались черные флажки. Вокруг склада, как и на 81° ю.ш., намело сугробы в полтора фута высотой. До 7 ноября оставались на месте, давая собакам отдых, просушивая снаряжение и проверяя инструменты. Гурии ставили каждые 5 км и на каждом градусе широты устраивали склады. Это значительно облегчило работу собакам.

7 ноября в 8 ч утра партия покинула 82° ю.ш. Начинались неисследованные пространства. Пока поверхность была ровной, а наст — великолепным. Дневные переходы увеличили до 37 км. Это означало, что градус теперь проходили за три дня. Вечером на горизонте появились большие бело-бурые массы облаков, какие обычно бывают над землей. Утром в бинокли ясно увидели освещенную солнцем землю, различали даже отдельные вершины.

Партия находилась в 400 км от ледника Бердмора на Земле Виктории, на 83° ю.ш. На следующий день продвинулись до 83°1' ю.ш. Здесь построили склад с продовольствием на пять человек и 20 собак на два дня.

«11-го нам удалось взять пеленги горной цепи... Могучие вершины, более высокие, более дикие, вздымались на высоту до 4500 метров». К удивлению путешественников, склоны многих гор были сине-черными, без снега. К юго-западу преодолели трудный подъем и наметили путь между горами Дона Педро Кристоферсена и Фритьофа Нансена. Здесь оставили склад продовольствия на четыре дня и 17 л керосина.

13 ноября были на 84° ю.ш. На восток тянулась горная цепь. На следующий день лежал густой туман, встретилась масса мелких, видимо, свежих трещин. Всю ночь во льдах стоял гул и раздавались выстрелы.

15 ноября партия дошла до 84°40' ю.ш. Земля быстро приближалась. Горная цепь теперь, казалось, уклонялась к северо-востоку. 16 ноября характер местности изменился: появились огромные волнистые образования. На дне одной из котловин встретились громадные трещины и провалы, к счастью, надежно занесенные снегом. В этот день достигли 85° ю.ш. и построили склад.

Утром, обходя большие острые расщелины, поднялись до 260 м над уровнем моря. Лагерь рубили у самого подъема. Затем, накормив собак, занялись проверкой запасов пищи. До полюса оставалось 1100 км. С собой решили взять продовольствия на 60 дней, а на складе оставить — на 30 дней. Ближайшей землей в 3 км от лагеря, оказалась вершина Бетти высотой 350 м над уровнем моря. На вершине Бетти сфотографировались. И там же взяли геологические образцы. Далее прошли еще 6 км и поднялись на 700 м над уровнем моря.

Подъем начали 18 ноября. На складе Амундсен оставил записку о дальнейшем пути экспедиции, об оставленных снаряжении и продовольствии. Погода и наст, как и прежде, были отличные. По дороге миновали несколько вершин от 900 до 2000 м высотой, на одной из них лежал снег красно-бурого цвета. Лагерную стоянку устроили на ледничке между огромными трещинами и высоко вздымавшимися вершинами.

После того, как поставили палатку, две партии отправились исследовать дорогу впереди. Вистинг и Хансен прошли по леднику, который поднимался до 1200 м, на юго-запад. Вторая партия состояла из одного Бьолена. Он шел вверх по крутому подъему.

Обе партии увидели громадный ледник, шедший в направлении с востока на запад, и сошлись на том, что спуск неизбежен. Высота перевала составляла 600 м, и собаки с трудом вытянули на него нарты.

С перевала открывалась величественная картина. Маленький выступ, на котором находилась партия, круто спускался в лежавшую внизу долину. По всему горизонту громоздились вершины. С южной стороны была видна огромная гора Нансена. Гора Дона Педро Кристоферсена также предстала во весь рост. Лежавший между ними ледник поднимался уступами и был сильно изрыт трещинами, но склон горы Дона Педро Кристоферсена был сравнительно ровным.

На выступе путники поставили огромный гурий. Высота по показаниям анероида составляла 1200 м над уровнем моря. На крутом спуске полозья нарт обматывали веревками. Высота понизилась на 230 м. Впереди была долина, заполненная рыхлым снегом. Затем снова начинался подъем, как потом оказалось, самый крутой за все путешествие. Запряженные в двойные упряжки, собаки шли по рыхлому снегу с большим трудом. С первым подъемом сделали 365 м, дав передышку собакам, отправились дальше. «Теперь перед нами открылся большой могучий ледник, который... простирался от самого барьера вверх между высокими горами, тянущимися с востока на запад. Было ясно, что по нему-то мы и должны будем одолеть плато», — писал Амундсен¹⁴.

По тяжелому пересеченному трещинами спуску партия достигла ледника Ансена Хейберга в том месте, где ледник крутым уступом поднимался вверх между могучими горами. К этому леднику со всех сторон спускались малые ледники. Достигнув подножья горы Дона Педро Кристоферсена, стали лагерем, причем из-за рыхлости снега пришлось утаптывать место для палатки. Вечером Хансен и Бьолен отправились на разведку.

На следующий день начался тяжелый подъем (в два приема, по двое нарт с двойными упряжками) на необычайно крутой ледник. К счастью, хороший наст давал собачьим лапам надежный упор.

Резкая перемена давления пока не повлияла так на животных и людей, как на участников экспедиции С. Шеклтона, страдавших на плато от сильнейших головных болей.

Было очень тепло. Несмотря на легкую одежду, путешественники буквально взмокли от пота, словно участвовали в состязаниях по бегу в тропиках. Изборожденное огромными трещинами продолжение ледника преодолеть вряд ли бы удалось, поэтому оставалось двигаться к спасительному склону Дона Педро Кристоферсена. Двойные упряжки медленно тащили нарты к краю ледника. Под гребнем на высоте 1600 м разбили лагерь и отправились на разведку дороги. По эту сторону хребта твердый гладкий участок шел под углом 45° и обрывался бездонной пропастью. Горный склон суживался и, наконец, узкой перемычкой, чуть шире нарт, переходил в ледник. Избрали путь по другой стороне. Там склон плавно сбегал под гору Дона Педро Кристоферсена и соединялся с ледником. Снег был рыхлый, попадались огромные трещины, но редко, их можно было обойти. Пройдя еще вперед, путешественники увидели соединение горного склона с ледником в большой плоский выступ — очевидно, начало плато. Но дорогу преградил хаос на верхнем крае ледника Хекберга. Более приемлемым показался участок между горами Уле Энгельста и Фритьофа Нансена. Направившись через самый верхний плоский выступ на леднике Хекберга, путешественники открыли два возможных пути: либо по межгорью, либо по внутренней части горы Фритьофа Нансена, переходящей в плоскогорье ледником. На том месте, до которого дошла теперь разведка, анероид показал 2500 м над уровнем моря. Между горами, ближе к плоскогорью, виднелась вершина горы Фритьофа Нансена высотой 3300 м, а внизу милое сердцу темное пятнышко — палатка. «Дикость ландшафта, открывавшегося отсюда сверху, — отмечал Амундсен, — описать невозможно! Пропасть на пропасти, трещина на трещине и огромные глыбы, разбросанные в беспорядке!»¹⁵ На подъем на плато Амундсен отводил 10 дней, ушло всего четыре.

Во всех сторон раздавался грохот валившихся глыб снега и льда — горы словно старались поскорее скинуть свои зимние одежды, чтобы встретить весну. Усталые разведчики вернулись в лагерь с ободряющей вестью: «Завтра будем на плато!»

На следующий день перевалили через гребень и взяли курс к горе Уле Энгельста. Ледник между ней и горой Фритьофа Нансена был длинный и крутой. Под самой горой Уле Энгельста устроили небольшой завтрак с горячим шоколадом. Температура в этот день была не менее -20°. Преодолев долгий подъем, партия наконец выбралась к плоскогорью. На юго-запад тянулась голая равнина, а к югу с востока на запад простирались хребты. Надеясь, что отроги горы Дона Педро Кристоферсена станут последним препятствием, путешественники упорно двигались к югу и наконец в 8 ч вчера остановились на вершине холма. Барометр и гипсометр показали 3 км над уровнем моря. За день прошли 31 км с подъемом в 1600 м.

24 ноября с 7 ч утра началась переупаковка нарт. За день пересчитали и разделили на трое нарт оставшееся продовольствие. Между тем погода ухудшалась, палатки уже почти не различали; ночью порывы ветра достигли штормовой силы.

26 ноября температура опустилась до -27°С. Надежды на улучшение погоды таяли день ото дня. Как следует все взвесив, норвежцы решили идти в бурю. Дорогу завалили сугробы, видимость была почти нулевой. На спуске собаки норовили пуститься галопом, некоторых из них едва различали. Проехав 20 км, разбили лагерь. Стараясь не упустить хоть короткого просвета в тучах, спали «одним глазом». В 3 ч выглянуло солнце, но мгла еще полностью не рассеялась. Впереди простиралась огромная равнина, трещин не заметили. Люди снова легли и проспали до шести утра. Снова дул норд-ост. Обвязав нарты «тормозами», двинулись вниз.

Утром прошли через последний небольшой гребень. Далее местность была ровная как стол. Из-за плохого наста продвигались очень медленно. Около полудня погода улучшилась, а к вечеру показалось солнце. Прошли 30 км и спустились на 230 м. По счислению партия достигла 86° ю.ш.

Ночью порывы ветра усилились, и хотя утром он стих, из-за тумана и снега приходилось идти вслепую. В разрывах тумана на юго-востоке показалась громадная горная вершина, но ненадолго. Плотная завеса холодного тумана вновь закрыла это величественное зрелище. Когда партия прошла 16 км, в образовавшемся всего на минуту просвете на западе на расстоянии 1—2 км появились два длинных заснеженных горных хребта, от 2700 до 3000 м высоты, которые протягивались с севера на юг. Их назвали горами Хелланд-Хенсена.

Путешественники продолжали идти вперед. «Воздух был темен, как смола, и казалось, что будто он что-то таит в себе», — вспоминал Амундсен. Дневной переход составил 30 км. На следующий день выглянувшее солнце рассеяло туман, и тайна темного воздуха раскрылась. В нескольких километрах к юго-востоку высились горы. От них к западу шел большой ледник с огромными трещинами и складками. Не дожидаясь ясной погоды, решили идти прямо через ледник. Поэтому сразу же принялись за устройство склада, чтобы разгрузить нарты перед трудной дорогой. В складе запас продуктов оставили на пять дней. Во время прояснений Амундсену удалось рассмотреть ближайшую группу гор. «Казалось, она лежала совсем изолированно и состояла из четырех гор, — вспоминал Амундсен. Одна из них — гора Хельмера Хансена — стояла отдельно от трех других. Три остальные: горы Оскара Вистинга, Сверре Хасселя, Уле Бьолена были ближе друг к другу. Темнота воздуха в этом направлении, казалось, говорила, что дальше ждут новые горы. Вдруг в один из самых ясных просветов... выступили вершины колоссального горного массива»¹⁶. Огромная гора, на мгновение показавшаяся из тумана, поразила путешественников. Ее высоту они оценили в 6000 м. На самом деле высота вершины, названной горой Нельсона, составляла 4500 м над уровнем моря. Туман снова сгустился. Соблюдая предельную осторожность, шли между трещинами и пропастями. Один из переходов едва не стоил жизни Вистингу, за нартами которого обрушился снежный мост. Вскоре пришлось-таки остановиться и стать лагерем. Хансен с Амундсеном пошли на разведку, перевязавшись английской веревкой. К югу лежал непроницаемый туман. Разведчики, однако, нашли путь через узкий снежный мост и далее вдоль гребня, окаймленного широкими трещинами. С утра, по показаниям барометра, путешественники находились на высоте 2300 м; это означало, что предстоит новый подъем на плато. На следующее утро удалось осмотреться. На 86° ю.ш. сливались две горные цепи в одну с вершинами от 3000 до 4500 м. Наиболее выделялась южная огромная гора Нельсона, другие горы — Хансена, Вистинга, Бьолена и Хасселя — составляли отдельную группу. По прямой линии в тот день сделали всего 15 км. Когда рассеялся туман и солнечные лучи осветили горы, перед путешественниками предстала поистине фантастическая картина в синих, белых, красных и черных тонах.

«Самой замечательнейшей из всех была гора Хельмера Хансена, — писал Амундсен. — Вершина ее была круглая, как дно чаши, и покрыта удивительным ледником. Он был так изодран и разломан, что ледяные глыбы торчали во все стороны, словно иглы ежа. Все это сияло и блестело на солнце — чудесное зрелище!»¹⁷

Отправившиеся на разведку дальнейшего пути Амундсен и Хансен после двухчасовой ходьбы взошли на очередной гребень, с которого среди разломов открывался вполне приличный участок. Хотя кто мог это знать наверняка?

Ночью дул юго-восточный ветер. Он смел снежный покров, обнажив твердую, скользкую корку. Каюры с трудом справлялись с нартами. Между тем дорога становилась все хуже, за огромными торосами зияли пропасти. Преодолев мост, ширина которого едва позволяла проехать нартам, оказались в долине. Но она уводила к западу. Затем взобрались на холмистый гребень, а оттуда спустились в широкую равнину.

7 декабря пересекли 88° ю.ш. До полюса оставалось немногим более 200 км и около 50 км до той широты (88°23'), которая была достигнута Э. Шеклтоном в январе 1909 г. И вот этот час настал, самая южная широта была пройдена вновь. Столь торжественный момент был, отмечен водружением норвежского флага. Решили сделать остановку, чтобы более-менее привести себя в порядок. «Вид у нас был как у последних разбойников и бродяг с большой дороги, и, конечно, никто из наших близких не узнал бы нас»¹⁸, — признавался Амундсен.

Погода немного улучшилась: ветер стал терпимей, и температура воздуха не опускалась ниже -25°. Лыжи и нарты прекрасно скользили. 13 декабря достигли 89°30' ю.ш. 14 декабря 1911 г. наблюдения показали, что путешественники находятся на 89°38'5'' ю.ш.

«Ночью, — вспоминал Амундсен, — я просыпался с тем же чувством, какое было у меня в детстве... в ночь перед Сочельником — взволнованное ожидание того, что должно случиться...»¹⁹ И это случилось. В 3 ч следующего дня Амундсен и его спутники достигли Южного полюса.

Вот какие чувства испытывал Амундсен, когда путешествие было закончено и он стоял на самой южной оконечности земного шара: «Пожалуй, никогда никто из людей не стоял, как я в данном случае, на месте, диаметрально противоположном цели своих желаний. Область вокруг Северного полюса, — да чего уж там, — нет, сам Северный полюс с детства притягивал меня, и вот теперь я очутился на Южном полюсе. Можно ли представить себе что-нибудь более противоположное!»²⁰

Путешественники поздравили друг друга, обменявшись крепкими рукопожатиями. Затем пять пар обмороженных натруженных рук приступили к торжественному водружению норвежского флага. Они были первыми. «Итак, мы водружаем тебя, любимый флаг, на Южном полюсе и даем равнине, на которой он находится, имя Равнина Короля Гокона VII»²¹.

Затем путешественники предприняли несколько походов и провели цикл геомагнитных наблюдений на самой южной точке Земли. После праздничного обеда 19 декабря отправились в обратный путь и в 4 ч утра 26 января 1912 г. благополучно возвратились на зимовку.

Путешествие длиной в 3000 км, продолжавшееся 99 дней, было закончено. Амундсена в Китовой бухте ждал «Фрам»...

Примечания

1. Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Д.: Гидрометеоиздат, 1986. С. 302.

2. Амундсен Р. Собр. соч. Л.: Главсевморпуть, 1937. Т. 2. С. 9.

3. Нансен-Хейер Л. Книга об отце. С. 304.

4. Амундсен Р. Собр. соч. Т. 2. С. 21.

5. Там же. С. 28.

6. Там же. С. 101.

7. Там же. С. 111.

8. Там же. С. 120.

9. Там же. С. 201.

10. Там же. С. 204.

11. Там же. С. 212.

12. Там же. С. 216.

13. Там же. С. 272.

14. Там же. С. 273.

15. Там же. С. 274.

16. Там же. С. 276.

17. Там же. С. 301.

18. Там же. С. 306.

19. Там же. С. 307.

20. Там же. С. 308.

21. Там же. С. 312.