Г.И. Анохин. «О Хельге Ингстаде и других искателях Винланда»

Автор книги «По следам Лейва Счастливого» норвежец Хельге Ингстад не историк и не археолог. По образованию он юрист. Но как раз именно по этой специальности он сделал в своей жизни меньше всего.

Всю жизнь Ингстада тянуло в путешествия, обычно далекие и нередко опасные. В 1926 году, когда ему было 26 лет, он продал свою контору юриста и отправился в Северную Канаду, где в течение четырех лет жил среди индейцев-охотников на пушного зверя — и влачил такое же, как и они, жалкое существование. В 1932 году Норвегия аннексировала у Дании часть Восточной Гренландии, и Ингстада, памятуя о его юридическом образовании и опыте полярника, назначили губернатором и судьей оккупированной области скал у подножия гренландского ледника. Здесь Ингстад перезимовал со своим гарнизоном из пяти человек, а затем, когда решением Международного суда в Гааге Норвегия вынуждена была вернуть этот плацдарм рыбаков и китобоев, он получил должность губернатора и судьи норвежской области Свальбард (Шпицберген). Два года он жил и работал на Шпицбергене.

В 1939 году Ингстад отправился в США и оттуда предпринял рискованную экспедицию в Мексику, в дикие горы Сьерра-Мадре, для того, чтобы найти потерянное племя индейцев Аризоны — апачей, а в 1949—1950 годах — в самую северную часть Аляски для того, чтобы изучить быт маленького племени эскимосов. И сразу же после каждого путешествия Ингстад писал в приключенческих автобиографических книгах обо всем, что видел. В 1931 году вышла его первая книга «Жизнь охотника за пушным зверем среди индейцев Северной Канады», в 1935 году вторая— «Восточнее Великого ледника», а в 1939 году была издана книга «Индейцы апачи», в годы фашистской оккупации Норвегии, когда Ингстад был лишен возможности отправиться в новое путешествие, вышел его первый и пока единственный приключенческий роман о Северной Канаде «Клондайк Билл» (1941 год), а после войны, в 1948 г. — первая и тоже единственная пьеса «Последний корабль». И в том же году, возвратившись к своим шпицбергенским дневникам, Ингстад издает обширное популярное исследование «Земля с холодными берегами», в котором описывает историю заселения архипелага Шпицберген норвежцами, уделяет внимание первым обитателям архипелага— поморам и пишет о современной жизни на Свальбарде. Затем, после одного из наиболее трудных путешествий в своей почти полустолетней жизни он написал замечательную, яркую, может быть, свою самую этнографическую книгу: «Нунамиут. Среди сухопутных эскимосов Аляски».

Книги принесли Ингстаду славу не только на родине, но и далеко за ее пределами. Многие из его произведений уже полтора десятилетия назад были переведены на все основные европейские языки. В Норвегии же до 1948 года, когда феноменальный Тур Хейердал опубликовал принесшую ему мировую известность книгу «Экспедиция Кон-Тики»^*, Хельге Ингстад был самым популярным и самым крупным писателем — представителем жанра литературы о путешествиях и приключениях. По иронии судьбы в нашей стране Ингстад переводится впервые.

Переживая различные приключения во время путешествий, интересуясь жизнью разных племен и народов, все более приобщаясь к исследовательской работе, Ингстад незаметно становится этнографом и историком. С 1953 г. Хельге Ингстад занялся изучением норманнской колонизации Гренландии в эпоху викингов, его интересуют самые ранние письменные источники об этом — исландские саги. Затем на шхуне «Бенедикта» он обследовал берега Гренландии, обращенные к Америке, ознакомился с расположением древних норманнских поселений, от которых уцелели лишь руины, затянутые слоем дерна, а также с состоянием прежних и современных раскопок, проводимых датскими археологами.

Постепенно круг интересов Ингстада расширяется. Он интересуется уже не только судьбами норманнов в Гренландии, но и местонахождением Хеллюланда, Маркланда и Винланда — земель, которые, согласно древнеисландской «Саге об Эйрике Рыжем» из рукописного свода «Хаукебук», «Саге о Гренландии» из одной из крупнейших и поздних рукописей древних исландцев «Флатэйярбук» и «Саге об Улаве Трюгвессоне», входящей в «Королевские саги» Снорре Стурлассона, открыли норманны.

Оговорим термин «норманны», поскольку он принят в этом предисловий и часто встречается в предлагаемой читателю книге Хельге Ингстада.

С конца VIII и до середины XI века, в так называемую эпоху викингов, дружины морских разбойников из Скандинавии на быстроходных парусно-весельных кораблях плавали вдоль берегов Европы, проникая даже в Средиземное, Черное и Каспийское моря, и опустошали, а иногда и захватывали прибрежные поселения и целые острова. Этих грабителей с Севера Европы, бывших в ту пору язычниками, в христианской Европе называли викингами, если хотели сказать об их образе жизни, или норманнами, если говорили об этнической принадлежности. Ведь и сам перевод слова «норманны» означает «северные люди». Но на Севере Европы, в Скандинавии, норманнами называли лишь предков нынешних норвежцев, в отличие от данов — датчан и свионов — шведов, для которых норвежцы действительно более «северные люди».

В конце первого тысячелетия викинги из Дании и Норвегии захватили запад Франции, а затем и часть острова Великобритания. А викинги из Западной Норвегии населили почти безлюдные острова Северной Атлантики — Шетландские, Оркнейские, Гебридские, Фарерские, Исландию и Гренландию. В ту пору и до XIV века население этих островов, как и Норвегии, говорило на древненорвежском языке, сохраняло контакты со своей родиной и, по сути, составляло еще только начавшие разобщаться этнические группы одного народа. Язык норвежцев и всех этих, тогда еще этнических, групп эпохи викингов и раннего средневековья в Скандинавии называли «нуррёна», но этот же термин означает и вообще «древнескандинавский язык». Другой термин, который используют для обозначения в эпоху викингов и в раннем средневековье всех скандинавов, а особенно норвежцев и населения островных этнических групп норвежского происхождения, — «норманны», фонетически соответствующий также и современному самоназванию «норвежцы», по-русски вовсе не означает «норвежцы», а лишь указывает на исторические наименования этнических групп IX—XIII вв. «Норманнами» в предисловии и в книге Ингстада мы называем именно древних норвежцев, колонистов и их потомков в Исландии и в Гренландии. Для последних, правда, у скандинавов возможен особый термин, однако вряд ли есть необходимость вводить эти термины в русский язык, когда принятого здесь («норманны») в указанном значении вполне достаточно.

Скандинавы эпохи викингов внесли немалый вклад в историю мореходства, и, пожалуй, в VIII—XI веках они не знали равных себе на море. Ибо Ютландия, Скандинавский полуостров, Датский и североатлантический архипелаги, Исландия и Гренландия были заселены преимущественно по берегам жителями, которых кормило суровое Северное море. В наскальных рисунках каменного, бронзового, а затем и железного веков корабль постоянно был важнейшим сюжетом. И на самых древних наскальных рисунках, где изображены безмачтовые ладьи, и на более поздних, уже перед эпохой викингов, когда на ладьях показана мачта с парусом, видно, что это не маленькие лодки или шлюпки, а корабли с большим числом гребцов.

Римский историк Тацит писал в I веке н. э. о безмачтовых кораблях древних обитателей Швеции — свионов: «Суда их имеют ту особенность, что и с той и с другой стороны устроенная носовая часть дает возможность приставать к берегу. Управление посредством парусов им неизвестно, и гребцы не сидят в порядке по сторонам. Гребля совершенно свободная, как на некоторых реках, и, смотря по обстоятельствам, в ту ли, в другую ли сторону нужно бывает, легко обращают туда судно».^**

Самая древняя из скандинавских ладей найдена в Нидаме (Южная Дания) и относится примерно к III веку н. э. Ладья была построена из дуба, имела яйцевидное днище и очень слабо выраженный киль. У нее не было мачты, а оба вздымающихся конца ладьи одновременно были носами, соединенными снаружи по днищу острым и невысоким валиком — килем. Этот валик был рассекателем воды, поэтому хорошо обтекаемое судно могло набирать небывалую для тех времен скорость.

Неведомо, где впервые на ладьях скандинавов появилась мачта с парусом, но уже в VI—VIII веках, перед эпохой викингов, она встречается и у данов, и у свионов, и у норманнов.

В те времена было два типа парусной оснастки: прямоугольная (в Северной Норвегии) или трапецевидная (в Западной Норвегии), Принято все же считать, хотя это и трудно доказать, что прямоугольный парус был более распространен у викингов.

Найденные в прошлом столетии в Туне и Гокстаде, в 1904 г. в Усеберге древненорвежские, а в 1935 г. в Ладби древнедатский мачтовые корабли дали полное представление о судостроительной технике и мореходных потенциях этих шедевров кораблестроения. Длина кораблей повсюду примерно одинакова — от 20 до 23 с лишним метров (но к концу эпохи викингов встречались корабли длиной и 30, и даже 50 метров), а ширина в средней части — от 3 до 5 метров. Поскольку киль создавался из цельного ствола дерева, очевидно, что длинные 50-метровые корабли встречались редко, а более крупных вообще не было. По весельным проемам в бортах можно судить, что корабль из Туне был рассчитан на 11 пар весел, из Гокстада — на 16 пар, из Усеберга на 15 пар, но встречались также корабли на 20 пар и более.

Корабль из Ладби имеет длину 21 метр при ширине в средней части около 3 метров. Гокстадский имеет длину 23,33 метра, ширину более 5, высоту около 2 метров от нижней точки киля до линии поручней в середине корабля, водоизмещение около 8,5 тонны для пустого остова и 18—20 тонн для корабля с командой и всем снаряжением. Большой парус в центре судна, крупный руль сбоку возле кормы, двухсторонний частокол пяти-шестиметровых весел, хорошо обтекаемая форма дубового корпуса, обшитого по шпангоутам узкими, длинными и гибкими дубовыми же досками, при киле, более развитом, чем у чисто весельных ладей (у Гокстадского он составлял около 27 сантиметров), обеспечивали кораблю необыкновенную скорость, изумительную маневренность, способность выдерживать любые штормы и бури в океане. Но наши представления о том, что корабли викингов имели глубокие кили, ошибочны. Устойчивость судна обеспечивалась не глубиной киля, а его непрерывностью от носа до кормы. Именно благодаря небольшой осадке судов и их относительно неглубокому килю норманны могли плавать по рекам и приставать к мелководным берегам. Достаточно сказать, что корабль из Гокстада с полной командой и снаряжением на борту имел осадку в воде всего один метр.

В 1893 году в Сандефьорде (Норвегия) капитан Христиан Христенсен построил точную копию корабля из Гокстада. Кораблю дали название «Викинг». «Викинг» с командой на борту из тринадцати норвежских моряков из Бергена во главе с Магнусом Андерсеном за 40 дней пересек на редкость штормовую в тот год Атлантику. В судовом журнале были сделаны записи об исключительных мореходных качествах корабля.

Андерсен сообщал, что в жесточайший шторм при попутном юго-восточном ветре «Викинг» сутки шел со скоростью 10—11 морских узлов, а в среднем показывал 5—6 узлов. Кроме того, у побережья Новой Англии «Викинг», маневрируя при юго-юго-западном ветре, показал лучшие мореходные качества, чем плывшая в этом районе четырехмачтовая шхуна. Правда, на «Викинге» был косой, а не прямоугольный или трапецевидный парус (под какими ходили норманны) и дополнительный фок, что, видимо, отражалось на характеристике мореходных качеств судна.

Во время плавания норманны ориентировались по солнцу и звездам, в частности по Полярной, имевшей название Лейдар. Принимая во внимание, что в норвежском простонародном языке и ныне термин «лед» означает «курс корабля» и в сохранивших архаичность фарерском и исландском языках «лейда» означает «прокладывать курс корабля», «вести за руку», «Лейдар», видимо, переводилось как Путеводная.

Норманны не имели магнитного компаса. Но мнение о том, что норманны не пользовались никакими навигационными приборами, оказалось несостоятельным. В 1948 году датские археологи во время раскопок древнего монастыря гренландских норманнов нашли часть деревянной картушки навигационного прибора. Этот прибор, по некоторым сведениям из исландских саг, успешно и без магнита исполнял роль солнечного компаса. Прибор после реконструкции состоял из деревянного диска с 32 делениями, вращавшегося на ручке, проглядывающей через отверстие в центре диска. Вертикальный шпенек на ручке давал тень на картушке, а горизонтальный шпенек показывал азимут. Особенное значение этот прибор имел для определения географической широты на вновь открытой земле.

Например, угол, полученный между направлением шпенька при восходе и заходе солнца, при соответствующих познаниях норманнов давал возможность определить географическую широту. Довольно легко определять широты в день зимнего солнцестояния. Согласно сагам, существовала даже специальная терминология для обозначения в этот день разных точек над горизонтом. Например, точка восхода называлась «дагмоластад», точка захода солнца — «эйктарстад». В исландских сагах упоминаются и другие, видимо сухопутные или прибрежные способы ориентирования — так называемые солнечные камни и камни-водители, может быть, подобные древней кельтской или англосакской обсерватории, найденной на острове Великобритания несколько лет назад.

Но вернемся к Ингстаду. Закончив свои исследования и сопоставления в Гренландии, он опубликовал в 1959 году подробную научно-популярную книгу под названием «Страна под Путеводной звездой» о норманнах в Гренландии и о судьбе их колонии там. Именно в этой книге, анализируя сообщения саг о случайном открытии норманнами новой земли — Винланда и о плаваниях в этот неведомый Винланд, Ингстад обращает внимание на эту часть саг и пытается определить местонахождение этой земли; он привлекает для сравнения данные о протяженности морских путей, направлениях и скоростях морских течений, судоходных качествах кораблей норманнов, флоре и фауне островов и континентальной части северо-востока Америки, характеристики географических ориентиров по сагам и современным данным.

Ингстад пришел к выводу, что Хеллюланд должен находиться на Баффиновой земле, Маркланд — на Лабрадоре, а Винланд — на северной оконечности Ньюфаундленда.

Ингстад еще не был в предполагаемых Хеллюланде, Маркланде и Винланде, когда готовил к изданию книгу, но он был верен своему правилу: писать только о том, что видел сам, отстаивать лишь те факты, которые «пощупал» своими руками. Через год после выхода книги в свет Ингстад осмотрел с моря и с воздуха интересующие его берега. Именно там, где он и предполагал, — на северной оконечности Ньюфаундленда, на мысе, носящем название Ланс-о-Мидоуз, — он обнаружил в 1960 г. затянутые толстым слоем дёрна руины какого-то поселения.

Возглавив археологическую экспедицию, в состав которой входили ученые эксперты пяти стран, Ингстад в 1961 г. начал и к концу лета 1964 г. завершил раскопки поселения. Оказалось, что поселение по разным признакам (планировке и технике построек, кузнице и железным гвоздям, пряслу, радиокарбонной датировке и др.) может быть отнесено именно ко времени открытия Винланда норманнами.

Многие ученые согласились с выводами Ингстада. И осенью 1964 г. после доклада Ингстада сначала ученым в Нью-Йорке, а затем на конгрессе США, президент Джонсон подписал по рекомендации конгресса законопроект о праздновании 9 октября Дня Лейва Эйрикссона (в этот день был подписан законопроект). Тем самым США официально признали норманна первооткрывателем Нового Света. Это не отменяло празднования Дня Колумба 12 октября, но теперь эта дата считается днем нового открытия Америки и начала освоения ее европейцами.

Правда, для скепсиса всегда найдутся причины. В самом деле, могло ведь оказаться, что найденное поселение — не единственное и что поселение, которое можно считать Винландом, расположено севернее, или южнее Ньюфаундленда. Даже если бы это и было так и где-то в другом месте стояло жилище Лейва Эйрикссона, открытие Хельге Ингстада имеет прямое отношение к Винланду норманнов, и это открытие нужно отнести к числу выдающихся, даже редчайших. Ибо вот уже свыше 250 лет более 150 ученых Европы и Америки, посвятивших себя поискам Винланда, спорили о том, где он расположен. И почти все ученые были кабинетными исследователями письменных источников и почти никто не пытался искать Винланд на местности:

Ни великий датско-норвежский историк-самоучка Турмуд Турфеус (1636—1719 годы), который привез в 1662 году из Исландии в подарок королю Фредерику III среди других древнеисландских рукописей знаменитый «Флатэйярбук» и который впервые в 1705 году ввел сведения об открытии норманнами Винланда в европейское источниковедение и историографию и первым доказывал на основе тогдашних знаний географии Америки, что Винланд находился на Терра Нове, то есть на Ньюфаундленде.

Ни стокгольмский историк Георг Вестманн, доказывавший в 1757 году в своей докторской диссертации, что Винланд — в Виргинии. Ни датско-норвежский историк мореходства П. Сум, утверждавший в 1759 году, что Винланд находится южнее, в Каролине, где имеются и виноградные лозы и песчаные белые берега, описанные в сагах; ни профессор Томас Бюгге, указывавший на Винланд в районе Массачусетса — на островах Мартас-Виньярд и Нантакет или на полуострове Кейп-Код. Ни знаменитый Герхард Шёнинг, остановивший свой выбор на районе современного Бостона.

Ни М. Мальте-Брюн, впервые публично заявивший в 1812 году, что Колумб знал маршруты норманнов в Винланд, и сам считавший, что эта страна саг расположена на Ньюфаундленде. Ни датский географ М. Вормшёльд, считавший в 1814 году, что Винланд находится юго-западнее о. Антикости в заливе Святого Лаврентия, на берегу заливчика Гаспе.

Ни датский историк X. X. Рафн, повторивший в 1837 году выводы Т. Бюгге и примкнувший к утверждениям Мальте-Брюна о Колумбе. Ни именитый норвежский историк Гюстав Сторм, утверждавший в 1887 году и позднее, что Винланд — на полуострове Новая Шотландия. Ни норвежец М.М. Мьельде, указывавший в 1932 году на берега Чесапикского залива как на Винланд норманнов. Ни выдающийся норвежский археолог А.В. Брёггер, который в 1937 году утверждал, что Хеллюланд — это Баффинова Земля, Маркланд — Лабрадор, а Винланд — где-то на берегу Массачусетса.

Ни норвежец Альмар Нэсс, в 1954 году снова отнесший Винланд на юг — к Норфолку, на юго-востоке Виргинии, или его соотечественник Лейф Лёберг, утверждавший в 1961—1962 годах, что Винланд был на юго-западном и восточном берегах Ньюфаундленда, а другой норвежец Е.Кр. Турнёе уже в 1964 году, когда Ингстад завершал раскопки на Ньюфаундленде в руинах норманнского поселения XI века, все еще упрямо утверждал, что Винланд был в районе Фалмоута, на юго-западе полуострова Кейп-Код.

Были и другие взгляда на этот вопрос. Так, великий норвежец Фритьоф Нансен, бывший на западе Гренландии, в районе норманнских поселений X—XV веков, правда, не с целью поисков Винланда, насмешливо писал в 1910 году, что Винланд — всего лишь миф, древняя сказка, навеянная влиянием античной литературы. А американцы Дж. и Л. Хилл даже в 1960 году писали, что саги о Винланде — аллегория, почерпнутая из христианской тематики.

Ближе всего к цели, причем с практическими попытками найти Винланд, были ньюфаундлендец В.А. Манн и финский профессор Вайно Таннер, первый в 1914, а второй в 1937 и 1939 годах. Манн искал на своем острове, а Таннер — на Лабрадоре следы древней колонии норманнов. В 1940 году Таннер предлагал провести археологическую разведку на берегу залива Пистолет на крайнем севере Ньюфаундленда. Именно сюда, на берег залива Пистолет, в 1956 году пришли для поисков древних руин археологи А.М. Мэллори и Ёрген Меллгорд.

Они ничего не нашли. Нужно было быть более внимательными, более настойчивыми и, наверное, более... удачливыми, как Лейв Счастливый, следы которого они искали.

А Хельге Ингстад, выискивая и высматривая с земли и с воздуха, расспрашивая местное население, достиг своей цели — вблизи того же залива Пистолет, на мысе Ланс-о-Мидоуз он нашел как раз то, что безуспешно пытались найти на карте другие, кабинетные ученые...

Нас не должно смущать, что автор книги «По следам Лейва Счастливого» не имеет ученого титула или хотя бы диплома историка или археолога. Ведь в его экспедиции копали профессиональные археологи пяти стран, и они заверили подписями те результаты, которые сообщает автор в этой популярной книге.

Не первый раз в науке открытия делает дилетант, посвятивший свои силы поискам и добившийся выдающихся результатов в казалось бы чуждой ему области знаний. Немецкий купец Генрих Шлиман, наизусть зная гомеровские «Иллиаду» и «Одиссею», опираясь на их текст, указал место легендарной Трои, и организованная им на свои средства археологическая экспедиция полностью подтвердила его предположения. Норвежский зоолог Фритьоф Нансен был видным авторитетом в географии, океанологии, этнографии. Русский зоолог Н.Н. Миклухо-Маклай оказался выдающимся этнографом и антропологом, и именем его в нашей стране назван Институт этнографии АН СССР. Норвежский зоолог Тур Хейердал, не получивший даже диплома о высшем образовании, стал выдающимся исследователем Полинезии, авторитетным организатором археолого-антропологических экспедиций на острова Тихого океана, впервые введшим в научный оборот мира неизвестные сведения из истории народов Полинезии. В конце концов не титул определяет полезность человека для науки и человечества...

Г.И. Анохин

Примечания

*. В советских изданиях эта книга получила неудачный, даже ошибочный перевод названия — «Путешествие на Кон-Тики», придающее туристское, спортивное и заслоняющее научное значение подвига шести скандинавов, переплывших Тихий океан. (Прим. Г.А.).

**. К. Тацит. Сочинения, часть 1. «О положении, обычаях и народах Германии», гл. 44, М., 1870, сгр. 249.