Глава X. Пешком к полюсу!

Настал день разлуки. Нансен и Иогансен простились с товарищами. Кто знает, что ожидает смелых путешественников впереди? Была минута, когда у Нансена мелькнула мысль: не вернуться ли назад? Он хорошо знал, что пройдет много времени, прежде чем им придется снова свидеться с товарищами... Да свидятся ли они когда-нибудь?

Первые дни путешествия прошли без особенных приключений. Лед был местами ровный, местами встречались льдины, нагроможденные друг на друга; переправа через них требовала больших усилий. Главная неприятность, которая мучила путешественников, это — холод; 42 градуса по термометру Цельсия (стоградусному), что равняется 33¼ градусам по нашему термометру (Реомюра).

Небо было ясное, и Нансен тщетно поглядывал, не покажется ли где-либо тучка. Он надеялся, что, если небо покроется тучами, холод уменьшится и они вздохнут свободнее. Запрягать и распрягать собак, распутывать веревки их упряжи, которую они беспрестанно спутывали, развязывать поклажу, готовить ужин и завтрак, чинить одежду, просушивать ее — и все это на сорокаградусном морозе — было не легко! Кроме того, они страшно уставали. Вечером, забравшись в мешки для спанья, они должны были дожидаться, пока вскипит вода в котле и поспеет ужин.

Трудный путь

«Случалось, — рассказывал Нансен, — что мы держали чашки с едой в руках и засыпали, а суп проливался, и мы оставались без ужина ».

Нелегко было вставать утром, вылезать из мешков на мороз, когда все тело болело и ныло. Требовалось много силы воли, чтобы заставить себя встать и итти.

«Как часто, — говорит Нансен, — казалось мне. что я готов все отдать на свете, только бы снова залезть в мешок и проспать еще целых двенадцать часов; но нам нельзя было стоять: мы должны были ехать все дальше и дальше на север, все по тому же бесконечному ледяному пространству».

Прошло несколько дней. Путь становился все труднее и труднее. К вечеру путники так сильно, утомлялись, что едва волочили ноги. Сон одолевал их. Нередко на пути Нансен от усталости засыпал. Голова его склонялась на грудь, но, споткнувшись, он вдруг просыпался и шел кое-как дальше. Самым приятным временем для путешественников были часы отдыха.

Сани останавливались где-нибудь за ледяным холмом. Распрягали собак. Иогансен их кормил, а Нансен тем временем устанавливал палатку и принимался за приготовление ужина. Пока варился ужин, мутники забирались в свои спальные мешки, сделанные из оленьих шкур, стараясь сколько-нибудь согреться.

«Когда мы вечером, — говорит Нансен, — лежали в своих спальных мешках, то платье наше постепенно начинало таять, и на это уходило довольно большое количество нашей теплоты. Мы прижимались друг к другу, как можно ближе, и лежали таким образом час полтора, стуча зубами, пока у нас наконец появлялось ощущение теплоты в нашем теле. Наконец наша одежда делалась мокрой и гибкой; по утрам, через несколько минут после того, как мы вылезали из мешка, она снова замерзала и твердела.

Так мерзли мы, дрожа от холода в своих мешках, дожидаясь, когда будет готов ужин. Так как я был поваром, то и должен был бодрствовать и наблюдать за варкой кушанья. Наконец ужин был готов; он всегда казался очень вкусным; это были самые приятные минуты нашего существования, о которых мы мечтали целый день. После еды мы старались как можно глубже залезть в спальный мешок, ближе придвинуться друг к другу и, плотнее закрыв клапан над головой, предаться наконец сну праведных. Но даже во сне мы продолжали свое странствование на север, мучились с санями, понукали собак. Часто я слышал, как Иогансен во сне звал собак и кричал:

— Да будешь ли ты двигаться вперед, дьявол! Тпр... тпр... вы, чертовы собаки!

Черт вас побери и вместе с санями... — пока наконец я не засыпал снова!»

В метель

Дни шли за днями, принося нашим путникам все новые и новые заботы и мучения. Кое-где путь был ровный. Тогда и сани шли свободно, да и путники не так утомлялись от ходьбы на лыжах. Но большею частью лед был неровный, бугристый. Порою встречались большие ледяные холмы, глубокие трещины, канавы, полыньи. Собаки останавливались, жалобно выли и не в силах были тащить свой груз. Тогда приходилось их распрягать, самим тащить и сани, и каячки, переносить на руках груз.

При этом и Иогансон и Нансен то проваливались в трещины, то падали в канаву.

И все это при сильном морозе. Много раз жизнь их висела на волоске. Но они не теряли бодрости и геройски переносили все страдания.

Нансен рисует такую картину, которая была довольно обычной в их путешествии:

«На одном краю трещины стоял один человек с санями, а на другом промокший человек с двумя санями, и их разделяла полынья, постепенно становившаяся все шире и шире. Наши каяки оказались бесполезными, так как от частого опрокидывания саней они продырявились, и их нельзя было спустить в воду. Нечего сказать, приятное ожидание ночлега: на одном берегу я с палаткой, а на другом Иогансен, быть может, уже окоченевший от холода. Наконец после долгих поисков я нашел переход и переправил сани на тот берег».

Таких случаев было не мало; но, раз им удалось побороть трудности, они забывали невзгоды и поддерживали бодрость духа разными шутками и забавными рассказами.