Глава VI. В Ирландии

Долгое время Ирландия, несомненно, была для викингов наиболее доступным воплощением Эльдорадо. Здесь можно было без особого труда стать обладателем богатства, скота и девушек-рабынь, что не всегда достигалось так легко даже на берегах Англии. Первые норвежцы, совершившие это длительное путешествие — вокруг северного побережья Шотландии вниз, по западному ее берегу, — оказались в стране, где каждый мелкий царек враждовал со своим соседом. Здесь люди жили среди своих стад, и племенной строй здесь был выражен гораздо резче, чем даже в Англии. Ни о какой согласованной самозащите в таких условиях и речи быть не могло, даже если бы местные приемы ведения войны оказались не столь элементарны, как на самом деле. Это был золотой век для викингов. Как только ирландцы, с присущей им готовностью к научению, освоили оружие и доспехи врагов, началась уже совсем другая история.

Несмотря на в целом скотоводческий облик хозяйства страны, во множестве религиозных сооружений, которыми так гордилась ирландская Церковь, всегда можно было найти какую-то добычу. Вполне естественно поэтому, что самый ранний набег, о котором имеются свидетельства, совершенный на остров Ламбей, имел своей целью богатства местной церкви. По мере того как темп нападений нарастал, соблазны монастырей и соборов завлекали норвежцев все дальше в глубь страны. Один из отрядов, высадившись на побережье Слиго, вскоре достиг Роскоммона. Его путь пролегал не только по суше: грабители большую часть пути продвигались по рекам и озерам. Там, где их небольшая флотилия уже не могла везти их далее, они проходили это препятствие, неся свои лодки с собой до тех пор, пока вновь не приходили к воде, где могли бы вновь двигаться на них. Такой способ передвижения внутри страны очень скоро стал традиционным в этих местах. Не только норманны, но и сами ирландцы во многих последующих экспедициях стали пользоваться лодками для перемещения по озерам.

Корабли-драконы появились и близ западного, и близ восточного берега Ирландии. Двигаясь вдоль линии побережья Атлантического океана вниз по диким берегам Коннахта и Мунстера, какие-то ладьи завернули обратно на север и так обнаружили Корк Харбор. Вероятно, именно в Корке норвежцы провели свою первую зиму на ирландской земле; но в течение нескольких лет он стал всего лишь одним из звеньев в целой цепи зимних лагерей. В тех местах, где ранее были лишь покрытая травой земля и мелкие деревушки, возводились укрепления, обозначавшие место рождения морских портов. «Обрушился на землю Эйрин могучий прилив чужеземцев, так что на берегу не было места, куда не причалила бы их флотилия». Запуганные жители побережья со своих круглых башен видели, как эскадры непрерывным потоком снуют туда и сюда вдоль восточного побережья. Норвежцы начали осваиваться.

Однако местность все еще оставалась враждебной и необычной. В Англии норманн сражался или поселялся в кругу людей родственного ему склада и языка. В Ирландии же он мог и на самом деле почувствовать, что попал в иной мир. Здесь не было возможности всюду беспрепятственно захватывать земли, подобно тому, как это было в Камберленде. Когда пришли времена создавать поселения, самым мудрым было решение осесть вдоль моря и держаться подле своего собрата.

Однако в те времена они заняты были не столько обустраиванием поселений, сколько набегами. Только прибытие из Норвегии Тургеса (Тургейса) во главе многосотенного войска возвысило статус набега до положения военной экспедиции. Тургес оставил свои корабли под защитой земляных укреплений в бухте Дандолка, после чего стал совершать набеги по всему Ольстеру, опустошая огромные районы. Потом настала очередь Мита и Коннахта. Оставив у себя за спиной истощенный Ольстер, норвежцы направились на юг к берегам Лох-Ри. Там они возвели со стороны моря другой базовый лагерь и продолжили свои набеги, передвигаясь на целой флотилии лодок.

В Армаге Тургес осквернил главную святыню ирландцев. Он изгнал аббата и вместо него назначил языческим жрецом самого себя. Не удовлетворившись этим, он официально назначил свою жену жрицей в соборе в Клонмахнойсе. Трудные времена настали для церквей по всей стране. К тому времени, когда Уиклоу, Дублин, Лимерик и Уотерфорд стали постоянными поселениями, все богатые монастыри в Ирландии были уже разрушены. Высочайшая образованность ирландской Церкви, известная не меньше, чем ее многочисленность, распространилась тогда по всему европейскому континенту. Гонимые террором язычников, группы ирландских монахов искали себе пристанище по всей Европе вплоть до Рима.

Однако в скором времени Церкви суждено было одержать победу. Сыграла свою роль установившаяся задолго до этого манера воздерживаться от четкого определения своих религиозных убеждений. С самого начала оказалось, что особенно толерантны датчане. Даже в десятом веке многие норвежцы правили в Дублине уже как христиане.

Вскоре норвежцы уже не могли передвигаться по стране столь беспрепятственно, как прежде. Ирландцы начали отстаивать свои права. Началось все с того, что они захватили Тургеса и утопили его в Лох-Оуэле. А тут еще подоспели датчане и заварили кашу еще круче. Первые датские корабли, вероятно часть огромной флотилии из Темзы, спустились вниз по Ла-Маншу и атаковали новые порты норвежцев. Они захватили Дублин и укрепились в нем. Имея на своей стороне численное преимущество, пришельцы обчистили весь берег. И наконец, датчане выиграли битву в водах озера Лох-Карлингфорд, неподалеку от старого лагеря Тургеса, хотя норвежская флотилия и продолжала сопротивляться три долгих дня.

Самый страшный враг — враг, живущий с тобой под одной крышей; следовало ожидать, что два племени викингов будут вести себя друг с другом по-настоящему искренне. Кажется, именно так и произошло у Лох-Карлингфорда. Ирландские посланники, посетившие после сражения лагерь датчан, почувствовали дух противостояния между ними. Ирландцы увидели, как победители готовили себе еду в котлах, установленных на мертвых телах норвежцев. «Если бы они победили, они сделали бы с нами то же самое», — таков был сухой ответ датчан на замечание пришедшего в ужас посла.

Последующая история Finn-Gael и Dub-Gael — светлых и темных чужестранцев — переплетается слишком тесно, чтобы ее можно было бы изложить раздельно. Они враждовали и перемешивались между собой; они сражались друг с другом и создавали союзы с главарями противной ирландской стороны, причем, что удивительно, делали это с абсолютной беспристрастностью. Ситуация осложнилась, помимо прочего, еще и тем, что появились Gall-Gael «ирландцы-чужеземцы» смешанной крови. Норманны, вступавшие в брак с местным населением, невзирая на все различия, произвели на свет мощный клан, родство и взаимоотношения внутри которого были на удивление запутанными.

Все это время самым лакомым кусочком оставался Дублин. Норвежцы и датчане могли сменять друг друга на его престоле, однако само королевство Дублина, несмотря ни на какие потрясения, ни разу не было поколеблено. Несмотря на то, что Лимерик — самая мощная крепость на западном побережье — или, к примеру, Уотерфорд жили своей жизнью, управляемые независимыми королями, будущая столица Ирландии неизменно выделялась на их фоне. Дублин был единственным из портовых городов, под управлением которого находились многие мили окружающей его страны. Дублин был связан с островом Мэн, ставшим на время подчиненной ему территорией, и ответом на это стали отношения Лимерика и Гебридских островов. Но, помимо того, Дублин взял в свои руки Йорк — королевство, равное ему по достоинству, — и другого такого примера уже не найти.

Каждая из укрепленных гаваней в свое время обрела известность, служа штаб-квартирой заморских походов. Еще в самый ранний период одна из флотилий, разорив берега Западной Франции, зимовала в Уотерфорде. Позже еще более грандиозные экспедиции доставляли время от времени свою добычу в тот или иной ирландский порт.

Их любопытные капитаны обнаружили, что за пределами Франции располагаются Испания и чудной народ со смуглой кожей, не знающий недостатка в золоте и серебре. Испания скоро почувствовала, что ее ожидает, и к главарю викингов в Ирландии, вероятно Тургесу, были направлены мавританские послы. Иные первопроходцы проложили путь через Гибралтарский пролив и возвратились с рассказами столь же соблазнительной силы, как и их добыча. Среди них был, как минимум, один из вездесущих сыновей Рагнара Кожаные Штаны — Бьярни Железнобокий.

Была ли Ирландия стартовой точкой трехлетнего похода Бьярни по Средиземному морю или нет, вернулся он со своими нагруженными кораблями именно в ирландскую бухту. Вместе с Бьярни отправился Хастейнн, его молочный брат. Самым значительным событием в их приключениях стало разграбление города, который они ошибочно приняли за Рим. На самом деле это был просто маленький город Луна. Город оказался слишком хорошо укрепленным, и им пришлось применить военную хитрость. Бьярни заключил с горожанами перемирие и, заявив, что его брат находится при смерти, упросил местного священника его крестить, чтобы тот мог умереть христианином. Обряд крещения, совершенный прямо в лагере норманнов, прошел вполне благопристойно; епископ не пострадал. Однако западня, на самом деле, уже была готова. Последовала просьба захоронить тело Хастейнна внутри городских стен. Труп, в сопровождении плакальщиков из числа викингов, поголовно одетых в длинные плащи, внесли через ворота. Гарнизон, ни о чем не подозревая, наблюдал за происходящим. Затем в нужный момент Бьярни подал сигнал. Плакальщики и покойник выхватили спрятанное под плащами оружие и набросились на гарнизон и на город.

Редкое селение, оказывавшееся на пути Бьярни, оставалось нетронутым. Побережье же Северной Африки могло подвергаться набегам и другой флотилии «темно-красных морских птиц», как их назвали арабские писатели. В те же времена некий, не названный по имени вождь привозил африканских негров, «синекожих» пленников, чтобы показать эту диковинку своим приятелям в Ирландии.

Служившие базой гавани вскоре приобрели более прочные основания своего существования. Норвежцы, для которых торговля была столь же естественным делом, как и война, направили свои торговые суда в Англию и Скандинавию. Ирландские шкуры и шерсть отправились за море, в обмен на французское вино и предметы роскоши с континента. Однако большую часть вывозимого груза составляли люди. В Ирландии рабство не было в новинку (три коровы за девочку-рабыню — таков был меновой курс), но викинги поставили дело на поток. «Как правило, они убивали королей страны Эйрин, а королеву и жен благородных людей увозили за море и продавали в рабство». Среди прочих товаров на рынках Швеции, Исландии, и даже на Руси, выставлялись прекрасные ирландские девушки. Мужчины тоже имели свою товарную ценность. Даже в далекой Гренландии у Лейва Счастливого, первооткрывателя Америки, были ирландские рабы, которые тащили его плуг и в конце концов убили его самого. Так или иначе, ирландская кровь проникла во все норвежские общины в Европе.

Однако любезность за любезность. И вот уже ирландские царьки совершают набеги на жилища норманнов и уводят их «пышных шелкововолосых женщин» в глубь страны, в свои поместья.

Очевидно, в Дублине отношения между норвежцами и датчанами были специфическими. Едва ли датчане могли поселиться там до того, как норвежец Олав Белый прибыл туда и захватил королевство. В истории имя Олава Белого отзывается многократным эхом: причем не только вследствие его долгого правления, но также благодаря той известности, которую приобрела его семья. Один из его сыновей, Торстейн Рыжий, вместе с Сигурдом с Оркнейских островов принимал участие в завоевании Кейтнеса и Сатерленда в Шотландии. Женой же Олава была сама Ауд (Унн) Многомудрая.

История Ирландии знает Ауд как великую вдовствующую королеву-христианку. Когда Олав оставил ее вдовой, она со своими дочерьми вернулась в Шотландию, в дом отца, а затем, после смерти отца, приказала тайно в лесу отстроить себе корабль и отправилась в долгое путешествие в Исландию, чтобы в этом тихом местечке провести остаток дней. В Исландии она задумала построить свой дом на дороге, чтобы всякий путник мог стать ее гостем. Целый ряд аристократических фамилий Севера и по сей день называют Олава и Ауд своими предками, поскольку та выдала обеих своих дочерей за правителей Шотландии и Оркнейских островов.

Олав, сам приходясь родственником Рагнару Кожаные Штаны, избрал сына Рагнара — Ивара Без Костей — своим соправителем и соратником. Едва ли такая парочка могла праздно сидеть в Дублине. Как только выдалась пауза в потоке флотилий, жадных до их королевства, у них самих появилась возможность доставлять кому-нибудь неприятности. И вот они уже энергично орудуют в центральной части Шотланлии, без разбора захватывая в плен саксов, валлийцев и пиктов. Одно из их путешествий затянулось настолько, что он позволили себе в течение четырех месяцев держать в окружении Дамбартон.

Однако норманны не могли долго выдержать без взаимных ссор. Ивар был случайно убит, сражаясь с одним из своих соплеменников, а его сын был изгнан из Уотерфорда. Тот сразу же отправился в Англию, где стал королем Йорка. Все эти бесконечные ссоры предоставили шанс для ирландцев. В этот период победа оказалась на их стороне: они захватили Дублин и выдворили прочь его защитников. Норманны, поджав хвосты, сбежали за море в Англию. Их бегство было столь поспешным, что они оставили на побережье Дублина немало превосходных кораблей. Ирландцы были столь же мало привычны к соленой воде, как и их овцы, однако, захватив ладьи, они сделали их ядром своей флотилии. Ирландский флот прогрессивно развивался от небольших набегов на остров Мэн и Гебридские острова до увенчавшего его славой сражения с дублинской флотилией в бухте Дандолка, в котором, однако, никто не победил. И все же едва ли эти суда было возможно укомплектовать одними только ирландцами, вполне логично предположить, что норманны составляли немалую часть их команды.

Успех ирландцев в Дублине был всего лишь кратковременной вспышкой. Новый поток датчан и норвежцев, хлынувший в порты Ирландии, скоро ее погасил. Во главе одной из флотилий прибыл Торгильс, сын Харальда Прекрасноволосого. «Торгислю (Торгильсу) и Фроди Харальд конунг дал боевые корабли, и они отправились в викингский поход на запад за море и совершали набеги на Шотландию, Бретланд (Британию) и Ирландию. Они были первыми норвежцами, овладевшими Дюпплином (Дублином). Рассказывают, что Фроди был отравлен ядовитым напитком, а Торгисль долго был конунгом в Дюпплине, но был предан норвежцами и погиб там».¹

Судя по всему, после Торгильса Дублином правили последовательно два сына Ивара Без Костей. Затем на престол взошел самый известный из всех королей Дублина Анлаф Кваран, сочетавший свое тридцатилетнее правление в Дублине с тяжким бременем престола в Йорке.

Мы помним Анлафа как брата Гюды, женщины, по собственному желанию выбравшей в Англии своим мужем Олава сына Трюггви. Отчасти благодаря семейным связям жены, Олав «жил... иногда в Ирландии».² В один из таких визитов он и обзавелся своей прославленной гончей. «Однажды, когда Олав был в Ирландии, он ходил в поход... Его люди сошли на землю и пригнали к берегу много скота». Когда предприятие было в самом разгаре, появился один из обобранных хозяев и попросил вернуть ему его скот. С усмешкой взглянув на множество рогов и мечущихся животных, Олав предложил: «Пусть берет, если может их узнать».³ Однако и крестьянин оказался на высоте. Он подозвал свою собаку, которая «обежала все стадо и отогнала ровно столько коров, сколько, по словам бонда, у него было».⁴ Это произвело на Олава впечатление, и тот «спросил бонда, не отдаст ли он ему эту собаку. "Охотно", — сказал тот. И Олав сразу же дал ему в обмен золотое обручье и заверил его в своей дружбе. Собаку эту звали Виги, и лучше ее не было».⁵ Спустя много лет, уже в Норвегии, когда Олав пал под Стиклестадом, «Виги лег на его курган и не принимал пищу ни из чьих рук, хотя и отгонял от кургана других собак, зверей или птиц, которые там появлялись. Там он оставался до тех пор, пока не умер».

Однако в то время, к которому относились эти походы Олава, могущество норманнов в Ирландии уже стало ослабевать; к концу правления Анлафа оно уже почти сошло на нет. Ирландцы вырвали Лимерик из рук внука Ивара Без Костей еще до того, как Анлаф, призвав на помощь своих товарищей с острова Мэн и с Гебридских островов, вступил в ужасную битву с ирландцами при Таре. Это было началом катастрофы. Ирландцы потребовали с Дублина огромный выкуп; а Анлаф умер от горя во время паломничества на Айону.

Куда более зловещей оказалась восходящая звезда короля Бриана, великого Бриана Бору, или Борума. Поначалу разбитый ирландской армией, объединенной с силами норманнов из Уотерфорда, он не оставил попыток разгромить объединенные силы Лейнстера и Дублина. И вновь Дублину пришлось платить выкуп. Король Дублина, Сигтрюгг Шелкобородый был вынужден признать Бриана своим повелителем, что исцелило душевные раны сына Анлафа. Сделав Дублин своей базой, Бриан подчинил себе Лейнстер — и ирландцев, и норманнов, — а затем направил свое войско к морю. И на море Ирландия была вынуждена признать господство своего нового верховного правителя. «Бриан двинулся походом во главе армии чужеземцев из Дублина, Уотерфорда и Уэксфорда, а с ним — почти все люди страны Эйрин, которые подходили для морского похода, и они взыскали королевскую дань с саксов и бриттов, и со всех людей Леннокса в Шотландии, и с обитателей Аргайлла».

Своей победой над другими ирландскими королями Бриан был во многом обязан помощи Сигтрюгга, и поэтому он всеми силами старался снискать расположение норвежцев. Бриан выдал за Сигтрюгга свою дочь, однако сам оказался столь недальновиден, что взял в качестве жены или наложницы его мать. Гормлет, Гормфлед, или Кормлада, «женщина на редкость красивая», отнюдь не была столь мила на самом деле. «Во всем, что от нее зависело, она показывала себя только с худой стороны».⁶ Сестра короля Лейнстера Кормлада уже дважды была замужем, первый раз — за Анлафом Квараном, а затем за Малахи, соперником Бриана в Ирландии. Однако она не смогла долго довольствоваться ни тем, ни другим. С Брианом она вскоре рассорилась и «после развода так возненавидела короля Бриана, что очень хотела его смерти».⁷ И она устремилась к осуществлению этой цели.

Если верить саге, то именно козни Кормлады привели к окончательному крушению власти викингов в Ирландии. Именно при ее содействии их история закончилась последним испытанием при Клонтарфе. Первым делом она отправила своего сына Сигтрюгга на Оркнейские острова, чтобы тот просил помощи у ярла Сигурда Толстого. Может быть, Сигурд получил от Кормлады предложение о женитьбе — едва ли слишком соблазнительное предложение, — однако, возможно, у него были и чисто территориальные интересы. Во всяком случае, весной он пополнил ряды друзей и союзников Сигтрюгга жителями Оркнейских островов. Дублин стал местом встречи норманнов всех западных морей. Они прибывали не только из ирландских поселений, но также с Гебридских островов, с острова Мэн и шотландского побережья. Какие-то валлийцы, пришедшие из-за Ирландского моря, смешались с бездомными исландцами и бродячими викингами, такими как последователи Бродира — христианского диакона-отступника, «который... начал приносить языческие жертвы и был необычайно сведущ в колдовстве».⁸

«Ярл (Сигурд) со всем своим войском прибыл в Дюпплин (Дублин) в вербное воскресенье. Тогда же прибыл и Бродир со всем своим войском. Пользуясь колдовскими чарами, Бродир решил узнать исход боя, и полученное им предсказание гласило, что если бой будет в пятницу, то король Бриан погибнет, но одержит победу; если же бой будет раньше, то погибнут все его противники».⁹ Так или иначе, но битва при Клонтарфе состоялась в страстную пятницу. Излишне будет говорить, что на стороне противника было совсем немного норвежцев: подавляющая часть армии Бриана состояла из ирландцев. Люди Мюнстера и Коннахта соединились с силами Мида под началом Малахи, старого врага Бриана. Малахи принял на себя общее командование, в то время как Бриан, уже пожилой человек, оставался в своей палатке.

Очевидно, решающую роль сыграла превосходная тактика ирландцев. Войска Малахи отрезали дублинский гарнизон Сигтрюгга от главных сил Сигурда, после чего Малахи двинул большую часть своих сил на позиции Сигурда. За спиной у норманнов были только отвесные скалы Хоут и пустынная отмель. Они были отрезаны от своих оставшихся в Дублине кораблей и, будучи деморализованными фланговой атакой, стали паниковать. «Тогда все войско обратилось в бегство».¹⁰ Ирландцы подавляли всякую их попытку объединиться, и в это время Сигурд был смертельно ранен, а Сигтрюгг попросту сбежал.

Хотя пожилой Бриан и не принимал участия в сражении, он все же был убит в самый миг победы. Колдун Бродир прятался в небольшом лесу. «Тут Бродир увидал, что войско короля Бриана преследует бегущих и возле стены щитов вокруг короля мало народу. Он бросился туда из лесу, пробил стену щитов и нанес королю удар мечом».¹¹

Массовое убийство спасавшихся бегством норманнов сделало Клонтарф самым кровавым событием эпохи. Тысячи норманнов были оттеснены вниз к отмели и утоплены в наступающем приливе. О Клонтарфе говорили как о ирландском Бэннокберне: никогда еще во всей Британии коалиция викингов не терпела такого поражения. Это был полный провал. «И не было тогда порога... который не подметал бы пленный датчанин, и не было мельницы, где не молотила бы зерно женщина-датчанка». Ирландцы стали теперь хозяевами, по крайней мере на своей собственной земле.

Только один-единственный раз вновь установившейся порядок вещей оказался под угрозой. Спустя шестьдесят или семьдесят лет Магнус Норвежский, «муж решительный, воинственный и деятельный»,¹² принялся опустошать западные побережья Британии, мстя за поражение своего деда у Стэмфордбриджа. Магнус даже носил килт.¹³ «Люди говорят, что, когда Магнус конунг вернулся из викингского похода на запад, он одевался, как было принято в западных странах, и так же одевались многие из его людей. Они ходили с голыми ногами по улице и в коротких куртках и плащах. Его поэтому стали звать Магнус Голоногий».¹⁴ Очевидно, килт он заимствовал у ирландцев, а не у шотландцев. Его младший сын — Харальд Гилли — «часто носил ирландское платье».

В один из своих визитов в Ирландию Магнус «сосватал Сигурду, своему сыну» дочь ирландского короля Мюнстера. По-видимому, это должно было подготовить почву для завоевания всей Ирландии. По крайней мере, эта женитьба позволила Магнусу договориться с Мюнстером в своем последнем походе. «Магнус конунг остался на зиму в Куннактире у Мюрьяртака конунга и поставил своих людей охранять земли, которые он завоевал. Весной конунги отправились со своим войском на запад в Улацтир (Ольстер) и дали там множество битв...».¹⁵ Что бы ни происходило в Ольстере на самом деле, доподлинно известно, что «Магнус конунг... оставил в Дюпплине (Дублине) своих людей для охраны страны».¹⁶ Однако для Дублина это означало лишь недолгое возвращение к угасшей некогда славе. Смерть Магнуса, убитого из засады в Каунтри Даун во время его похода «для забоя скота на берегу», положила конец этой последней судорожной попытке викингов установить свой контроль над Ирландией. Именно Клонтарф остается поворотной точкой истории. После победы Бриана древние норманнские поселения превратились всего лишь в зависимые государства, управляемые подчиненными королями. Однако их вообще терпели исключительно потому, что они вели перспективную торговлю с Европой. Правда, сказать слово «терпели» здесь едва ли будет правильно. Понимая всю значимость морских портов, Бриан, после первого своего завоевания Дублина, позволил норманнам остаться, «для того, чтобы привлечь в Ирландию торговцев из других земель». Так что в течение следующих одного или двух столетий вся морская торговля была в руках скандинавских портовых купцов. Помимо виноторговли с континентом и других торговых связей более общего характера, имевшихся у каждого порта в Бристольском заливе, осуществлялась также бесперебойная торговля рабами, центральным рынком которой был сам Бристоль.

Однако и за стенами прибрежных городов местное население достаточно быстро поглощало норманнский элемент. Взамен этого стали налаживаться новые связи между Ирландией, прежде сосредоточенной на самой себе и своей особенной культуре, и остальной Европой. Одни только ирландцы и норманны оказали друг на друга сильнейшее влияние. Викинги, к примеру, заимствовали и освоили ирландское декоративное искусство, практически создав новый его стиль. Литературные достижения двух народов представляются еще более поразительным. Север поделился своей эпической поэзией, взамен на ирландскую форму прозаического повествования, ставшей формой исландских саг.

Едва ли кого-то удивит, сколь всеобъемлющими оказались последствия: всюду, где говорили на древнем норвежском языке, появлялись кельтские имена. По морям севера Европы скитались отпрыски смешанных браков норманнов с представителями правящих семейств, не говоря уже о потомках ирландских рабов. Нигде кельтский дух не был столь силен, как среди самых ранних поселенцев на самой родине саг, в отдаленной норвежской колонии в Исландии.

В противном случае едва ли мы располагали бы столь великолепными сагами, а может быть, у нас бы их и не было вообще.

Примечания

1. Сага о Харальде Прекрасноволосом. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 61.

2. Сага об Олаве сыне Трюггви. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 117.

3. Сага об Олаве сыне Трюггви. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 117.

4. Сага об Олаве сыне Трюггви. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 117.

5. Сага об Олаве сыне Трюггви. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 118.

6. Сага о Ньяле. Пер. В.П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 433.

7. Сага о Ньяле. Пер. В.П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 434.

8. Сага о Ньяле. Пер. В.П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 436.

9. Сага о Ньяле. Пер. В.П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 438.

10. Сага о Ньяле. Пер. В.П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 439.

11. Сага о Ньяле. Пер. В.П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 439.

12. Сага о Магнусе Голоногом. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 471.

13. Килт — распространенная среди кельтского населения Британских островов мужская одежда в виде юбки из шерстяной ткани. — Примеч. ред.

14. Сага о Магнусе Голоногом. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 476.

15. Сага о Магнусе Голоногом. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 478.

16. Сага о Магнусе Голоногом. Пер. М.И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 478.