Глава XIII

Темные утесы одного изъ острововъ нѣсколько дней манили къ себѣ путешественниковъ; наконецъ, 15 августа, вечеромъ они добрались до него и въ первый разъ послѣ двухъ лѣтъ ступили на землю, непокрытую снѣгомъ.

«Невыразимо пріятно было, — пишетъ Нансенъ, — перепрыгивать съ одной гранитной глыбы на другую! Необыкновенно милыми показались намъ мхи и цвѣты, которые мы отыскали въ укромномъ мѣстечкѣ между камнями: крупный, красивый макъ, каменел омъ и др.».

Островокъ, на который они высадились, тянулся длинной полосой съ сѣвера на югъ и состоялъ изъ цѣлаго ряда утесовъ и каменныхъ глыбъ различной величины. Къ западу виднѣлся другой островъ, а къ сѣверу еще два маленькихъ островка. Путешественники переправились по льду на западный островъ.

Въ узкой полосѣ моря, окружавшей его, виднѣлись цѣлые лѣса морской крапивы, а среди нихъ множество улитокъ и морскихъ ежей; довольно плоскій, ровный берегъ былъ усѣянъ раковинами; на утесахъ кричали и чирикали стаи птицъ; а между утесами снѣгъ былъ покрытъ розовымъ налетомъ микроскопическихъ водорослей. Налюбовавшись этою картиною жизни, которой они такъ долго не видали, путники рѣшили продолжать путь. На югъ и на юго-западъ отъ нихъ, за неширокой полосой льда, виднѣлось открытое море; на горизонтѣ обрисовывалась новая земля. До сихъ поръ они никакъ не могли понять, гдѣ именно находятся, есть ли имъ надежда добраться въ этомъ году до обитаемыхъ мѣстъ и попасть на родину. Поэтому они рѣшили воспользоваться открытой водой и, насколько возможно дальше, спуститься на юго-западъ. Для большаго удобства они на половину укоротили свои сани, положили каждыя изъ нихъ на отдѣльный каякъ и, благодаря этому, могли быстрѣе подвигаться впередъ.

Десять дней плавали они между неизвѣстными островами, по большей части окутанными туманомъ. Останавливались они отдыхать только на льдинахъ, такъ какъ острова, мимо которыхъ они проѣзжали, представляли или недоступные утесы, или круто спускавшіеся глетчеры. На одной изъ такихъ стоянокъ имъ удалось убить медвѣдя.

26 августа они обогнули западную оконечность какого-то, повидимому, большого острова и увидѣли передъ собой значительное пространство воды. Очень далеко къ югу можно было различить очертанія земли. Бодро налегли они на весла и въ теченіе нѣсколькихъ часовъ, благодаря попутному вѣтру, быстро подвигались впередъ. Къ вечеру вѣтеръ вдругъ перемѣнился, подулъ съ юго-запада и скоро превратился въ настоящій штормъ. Плыть дальше въ такую погоду не было возможности. До земли, виднѣвшейся на югѣ, оставалось еще нѣсколько миль, да и самая эта земля, покрытая глетчерами, не представляла никакой привлекательности. Вѣтеръ нагонялъ все болѣе и болѣе густыя массы льда; путешественникамъ грозила опасность попасть въ середину плавучихъ льдинъ и быть унесенными снова на сѣверъ, а потому имъ оставалось одно — повернуть назадъ и пристать къ тому острову, мимо котораго они недавно проѣхали.

Не успѣли они вытащить на берегъ свои каяки, какъ совсѣмъ близко около нихъ появился медвѣдь. Іогансенъ уложилъ его выстрѣломъ изъ ружья. Затѣмъ они разбили палатку, приготовили себѣ ужинъ изъ свѣжаго мяса и надѣялись спокойно уснуть. Не тутъ-то было: вѣтеръ рвалъ и трепалъ ихъ палатку; чайки поднимали страшный шумъ надъ ихъ головами и мѣшали имъ спать. На слѣдующее утро невозможно было продолжать путь: вѣтромъ нагнало столько льда къ самому берегу, что открытаго моря совсѣмъ не было видно. Путешественники думали, что имъ придется провести нѣсколько дней на этомъ берегу, и рѣшили устроить себѣ какое-нибудь подобіе жилища, такъ какъ полуразорванная палатка не защищала ихъ отъ непогоды. Подъ утесомъ, возвышавшимся на берегу, лежало много камней; они натаскали ихъ и построили себѣ изъ нихъ хижину. Эта хижинка была такая маленькая, что Нансенъ не могъ лежать въ ней, протянувъ ноги, а когда онъ сидѣлъ, то подпиралъ головой крышу. Вмѣсто крыши они натянули шелковую матерію, изъ которой раньше устраивали палатку. Отверстіе, служившее дверью, они завѣшивали своими куртками, а въ окнахъ не нуждались, такъ какъ черезъ большія дыры между камнями проходили и свѣтъ, и воздухъ. Несмотря на всѣ недостатки своей постройки, путники очень гордились ею, и, разлегшись на медвѣжьей шкурѣ, въ своемъ спальномъ мѣшкѣ чувствовали себя превосходно, хотя дымъ отъ лампы, наполненной саломъ, до слезъ имъ ѣлъ глаза.

Въ слѣдующіе дни количество льда около берега не уменьшилось, напротивъ, масса его становилась все болѣе и болѣе плотной. Приближался сентябрь, когда въ этихъ широтахъ уже начинается зима. Теперь Нансенъ сообразилъ, что они находились на одномъ изъ тѣхъ острововъ, которые носятъ общее названіе Земли Франца-Іосифа. До крайняго юго-западнаго пункта этихъ острововъ имъ оставалось верстъ 200. Трудно было надѣяться добраться туда раньше наступленія полярной ночи, и неизвѣстно было, можно ли тамъ найти какую-нибудь хижину, успѣютъ ли они запастись на зиму припасами. Самое безопасное было остаться зимовать тамъ, гдѣ они находились, какъ можно скорѣй начать строить себѣ удобное жилище на зиму и запасаться пищей. Грустно было думать, что еще одну зиму придется имъ провести вдали отъ людей, среди ледяной пустыни; но Нансенъ никогда не позволялъ себѣ предаваться грустнымъ мыслямъ, и Іогансенъ слѣдовалъ его примѣру. Разъ рѣшено было остаться здѣсь, слѣдовало какъ можно скорѣй приниматься за дѣло, и они принялись, не теряя времени.

На той широтѣ, на которой они находились, имъ нечего было надѣяться найти себѣ какую бы то ни было растительную пищу; зато сразу было видно, что въ мясѣ имъ не придется терпѣть недостатка. Множество чаекъ всякихъ породъ оглашали воздухъ своими пронзительными криками; медвѣди то въ одиночку, то по двое и по трое подходили къ самой хижинѣ ихъ и съ любопытствомъ обнюхивали ее; на льдинахъ день и ночь лаяли и фыркали огромные моржи. Въ первый же день, когда рѣшено было остаться зимовать на островѣ, Іогансенъ застрѣлилъ медвѣдицу и медвѣженка, а на слѣдующій день Нансенъ затѣялъ охоту на моржей въ каякахъ. Они вынесли изъ каяковъ все, что въ нихъ лежало, для большей безопасности соединили ихъ вмѣстѣ и по канавѣ, образовавшейся въ нѣкоторомъ разстояніи отъ земли, направились прямо къ большому моржу, который лежалъ на льдинѣ около канавы. Они пустили ему пулю въ голову; онъ съ минуту лежалъ какъ бы ошеломленный, потомъ бросился въ воду и началъ, точно сумасшедшій, биться и вертѣться въ ней... Нансенъ закричалъ, что надо править назадъ; но было поздно: моржъ подплылъ подъ каякъ и нанесъ ему нѣсколько сильныхъ ударовъ снизу. Потомъ онъ снова высунулъ голову на поверхность; кровь текла у него изъ носу и изо рта; его громкое дыханіе было далеко слышно. Охотники снова пустили ему по пулѣ въ лобъ и на этотъ разъ успѣли вовремя отъѣхать. Девять разъ повторили они этотъ маневръ; наконецъ, моржъ пересталъ шевелиться, и, считая его мертвымъ, они приблизились къ нему съ гарпунами. Но онъ вдругъ спустился въ воду и исчезъ. Этотъ неудачный конецъ охоты очень смутилъ обоихъ охотниковъ, и они молча возвращались назадъ. Впрочемъ, они скоро утѣшились. На льдинѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ берега, лежали на солнцѣ двое моржей; они долго лаяли и страшно шумѣли, потомъ успокоились и заснули, не чуя бѣды. Охотники подкрались къ нимъ. Пуля Нансена сразу уложила одного изъ нихъ; Іогансенъ выстрѣлилъ во второго и попалъ въ лобъ, но рана была не смертельна. Кровь полилась у него изъ носу и изо рта; онъ фыркалъ и сопѣлъ такъ, что воздухъ дрожалъ; потомъ, всунувъ въ ледъ свои огромные клыки, онъ легъ неподвижно.

«Несмотря на его громадное тѣло, на его безобразную наружность, напоминающую сказочное чудовище, въ его круглыхъ глазахъ было столько умоляющаго и безпомощнаго, что невольно забывалось и его безобразіе, и собственныя потребности; чувствовалась только величайшая жалость къ нему, — пишетъ Нансенъ. — Я пустилъ ему пулю за ухо и тѣмъ прекратилъ его страданія; но меня до сихъ поръ преслѣдуетъ его взглядъ: этотъ взглядъ, по-видимому, молилъ о жизни не только для него, но и для всей безпомощной породы моржей».

Перевезти на берегъ громадныхъ животныхъ было дѣло не легкое. Охотники привезли сани и большіе ножи, захватили на всякій случай и каяки, такъ какъ начинался сѣверный вѣтеръ, и льдину съ моржами могло отнести отъ берега. Эта предосторожность оказалась далеко не лишней. Пока они снимали шкуру съ перваго моржа, льдина раскололась, вѣтеръ превратился въ настоящую бурю, и тотъ кусокъ льдины, на которомъ они находились, быстро понесло въ море. Между ними и прибрежнымъ льдомъ образовалась все болѣе и болѣе расширявшаяся полоса воды. Имъ ничего больше не оставалось, какъ спустить каяки въ воду, поставить на нихъ сани и, какъ можно скорѣй, грести къ берегу. Чтобы сохранить хоть часть своей добычи, они бросили на дно каяка большой кусокъ моржеваго мяса, отрѣзали четверть шкуры съ толстымъ слоемъ жира и положили ее поперекъ своихъ связанныхъ каяковъ. Имъ было очень трудно грести противъ бушевавшаго вѣтра, а когда они достигли полосы прибрежнаго льда, стало еще хуже. Весь этотъ ледъ былъ изрѣзанъ трещинами и находился въ движеніи. Только что входили каяки въ трещину, какъ льдины надвигались на нее и грозили раздавить ихъ. Въ саняхъ тоже не было возможности пробраться, такъ какъ ледъ трескался по всѣмъ направленіямъ. Охотникамъ пришлось бросить шкуру моржа и разъединить каяки. Вѣтеръ дулъ съ такой силой, что каждую минуту казалось, будто онъ готовъ подхватить легкія суденышки и перевернуть ихъ; но каяки держались превосходно, и черезъ нѣсколько часовъ усиленной работы, отъ которой ныли руки гребцовъ, они, наконецъ, благополучно добрались до берега.

Можно себѣ представить съ какимъ наслажденіемъ залѣзли они въ свою хижинку и поужинали горячимъ бульономъ.

Хижина Нансена и Іогансена

Однако имъ не удалось отдохнуть въ эту ночь. Только что они стали засыпать, какъ у самыхъ дверей хижины раздалось глухое ворчаніе. Нансенъ схватилъ ружье и вылѣзъ изъ хижины. Передъ нимъ стояла медвѣдица и два большихъ медвѣженка. Онъ далъ по ней два выстрѣла и вторымъ тяжело ранилъ ее, такъ что, пройдя нѣсколько шаговъ по льду, она упала и не могла подняться. Медвѣжата убѣжали и усѣлись вмѣстѣ на одну льдину, на которой было мало мѣста для нихъ обоихъ. Постоянно то одинъ, то другой падалъ въ воду и снова выкарабкивался. При этомъ оба они жалобно кричали и все смотрѣли на землю, какъ будто подзывали къ себѣ мать. Между тѣмъ вѣтеръ гналъ ихъ все дальше и дальше отъ берега. Охотники вернулись къ своимъ каякамъ и тутъ увидѣли слѣды визита медвѣдей. Моржевое мясо, которое они съ такимъ трудомъ везли на берегъ, было растерзано, разбросано по землѣ, и весь жиръ изъ него выѣденъ. Одинъ каякъ былъ наполовину стащенъ въ воду, другой выброшенъ на камни. Къ счастью, каяки не пострадали, хотя, видимо, медвѣди сильно поработали надъ ними. Черезъ нѣсколько времени медвѣжата приплыли къ берегу и вышли на сушу въ поискахъ за матерью; охотники застрѣлили ихъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ своей хижины, и такимъ образомъ, взамѣнъ куска моржеваго мяса, они получили мясо трехъ медвѣдей, да и второй изъ убитыхъ ими моржей не былъ потерянъ: его прибило къ самому краю прибрежной полосы льда; они втянули его въ маленькую бухточку и прикрѣпили тамъ.

Дня черезъ два они попытались вытащить моржа на берегъ; но всѣ ихъ усилія были напрасны: имъ удалось только поднять на ледяную поверхность его огромную голову. Пока они были заняты этой работой, къ нимъ вдругъ подплылъ огромный моржъ. Онъ, должно быть, увидалъ своего мертваго товарища и захотѣлъ узнать, что съ нимъ дѣлаютъ. Медленно, спокойно, съ достоинствомъ подошелъ онъ совсѣмъ близко къ людямъ. Къ счастью, они были вооружены ружьями и могли очень скоро отдѣлаться отъ непрошеннаго гостя. Теперь у нихъ было два убитыхъ моржа, но они оба лежали въ водѣ, и охотники ни одного не могли вытащить ни на берегъ, ни на ледъ. Имъ оставалось одно: снимать съ животныхъ шкуру и разрѣзать ихъ, лежа на нихъ и работая въ водѣ.

«Мы, конечно, вымокли; но это не бѣда, — пишетъ Нансенъ:—мы знали, что когда-нибудь высохнемъ; гораздо хуже было то, что мы съ головы до ногъ перепачкались въ салѣ, крови и ворвани. Эта работа надъ моржами была, несомнѣнно, самою отвратительною изъ всего, что мы дѣлали во время экспедиціи; если бы она не была необходима, мы бы отказались отъ нея. Но намъ надобно было запастись къ зимѣ горючимъ матеріаломъ. Зато какъ мы радовались, когда покончили ее, у насъ на берегу лежали двѣ большихъ кучи сала и мяса, прикрытыя толстыми моржевыми шкурами».

Запасшись пищей и топливомъ, они дѣятельно принялись за постройку дома. Они выбрали мѣстечко, защищенное отъ вѣтра, сравняли почву, натаскали камней и стали выводить стѣны. Изъ плечевой кости моржа они устроили себѣ лопату, а изъ клыка его кирку. Конечно, это были очень непрочныя, неудобныя орудія, и главными инструментами при работѣ являлись ихъ собственныя руки. Благодаря терпѣнію и настойчивости имъ удалось въ недѣлю вывести стѣны; онѣ были невысоки и возвышались всего на 1½ аршина надъ поверхностью земли; но такъ какъ въ глубину земля была вырыта тоже аршина на полтора, то въ общемъ этого было довольно. Чтобы устроить крышу, они воспользовались большимъ бревномъ, выброшеннымъ моремъ на берегъ, — деревья ни на ихъ островѣ, ни на сосѣднихъ совсѣмъ не росли. Нѣсколько дней раскалывалъ Іогансенъ толстый стволъ своимъ маленькимъ топоромъ; затѣмъ они съ большимъ трудомъ втащили его на вершину своего домика, гдѣ онъ долженъ былъ играть роль стропилъ. Самая крыша была сдѣлана изъ вычищенныхъ и вымоченныхъ въ соленой водѣ шкуръ моржей. Эти шкуры были такъ длинны, что хватали съ одного бока домика до другого. Для прикрѣпленія на ихъ края навалены были большіе камни. Отверстія между камнями стѣнъ были заполнены мелкими камешками, мхомъ и кусками шкуръ; снаружи, для теплоты, стѣны были обложены снѣгомъ. Дверь состояла изъ отверстія въ углу стѣны, которое вело въ коротенькій корридорчикъ, вырытый въ землѣ и вмѣсто крыши прикрытый льдинами. Этотъ проходъ былъ такой низенькій, что въ хижину можно было только вползать, а не входить прямо. Внутренній входъ былъ прикрытъ занавѣсью изъ медвѣжьей шкуры, пришитой къ моржевымъ шкурамъ, составлявшимъ крышу; наружный прикрывался медвѣжьей шкурой, лежавшей на землѣ. Внутри хижины были устроены скамьи изъ камней, а въ одномъ углу былъ маленькій очагъ для варки пищи. Надъ этимъ очагомъ они сдѣлали трубу. Внутренняя часть ея состояла изъ медвѣжьей шкуры, а наружная была выложена изъ льдинъ. Другого матеріала для постройки у нихъ не было: къ концу сентября начались сильные морозы и камни такъ примерзли, что откалывать ихъ стало почти невозможно; льду же и снѣгу было вдоволь кругомъ. Правда, матеріалъ этотъ оказался не особенно прочнымъ; ледъ подтаивалъ, иногда даже вода съ него капала на очагъ, и трубу пришлось перестраивать раза два въ теченіе зимы; но это была небольшая бѣда.