Глава XIX. Начало экономической интеграции. Подъем демократического движения

Структурные изменения в народном хозяйстве. В первой половине 60-х годов темпы роста промышленного производства скандинавских стран значительно увеличились по сравнению с предшествующим десятилетием. Теперь они были не ниже, а выше средних по Западной Европе. Второй послевоенный промышленный цикл, начавшийся после кризиса 1957—1958 гг., принес им экономический бум, какого они давно не знали (см. таблицу на стр. 270).

В основе подъема лежали массовое обновление основных производственных фондов (оборудование, станки и пр.), научно-техническая революция, начавшаяся со Швеции, ликвидация внутритаможенных барьеров в рамках Европейской ассоциации свободной торговли (с 1960 г.) и дополнительные меры поощрения внутрискандинавского оборота товаров и капиталов. Именно в этот период завершилась в основном индустриализация наиболее аграрной из трех стран — Дании. Доля сельского, лесного хозяйства, рыболовства и охоты в валовом национальном продукте каждой страны (1970) уже не превышала 9%.

Индексы промышленной продукции (1959 г. = 100)

Несмотря на общий значительный рост мирового капиталистического производства после 1960 г., на ограниченные резервы своей рабочей силы, скандинавские страны по целому ряду важнейших видов промышленной и сельскохозяйственной продукции, по улову рыбы и по морским перевозкам удерживали одно из первых мест в капиталистическом мире. Швеция даже входила в первый десяток промышленных капиталистических стран мира. По размерам валового национального продукта на душу населения все три страны на исходе 60-х годов шли впереди большинства западноевропейских стран: Швеция — на первом, Дания — на третьем месте. Это положение Скандинавии обеспечивалось высоким уровнем производительности труда и капиталовложений, сосредоточением рабочей силы и капиталов на производстве новейшей специализированной высококачественной продукции, в значительной мере экспортной. Именно экспортные отрасли промышленности продолжали расти особенно быстро. Вообще 60-е годы — это время дальнейших изменений структуры скандинавской индустрии, в первую очередь шведской, — свертывания одних, расширения других, создания третьих отраслей в соответствии с научно-технической революцией, международным разделением труда и спросом на мировом рынке.

Возникновение в Западной Европе замкнутых экономических группировок усилило и в Скандинавии процессы концентрации промышленного производства, рабочей силы и капитала. Первое место бесспорно занимала Швеция. Несколько шведских промышленных компаний принадлежали и в 60-х годах к числу ведущих во всей буржуазной Европе. Таковы знакомые нам еще в начале века или с 20-х годов электротехнические «Л.М. Эрикссон» и «АСЕА», шарикоподшипниковая «СКФ», «Вольво», ставшая «материнским обществом» для целого ряда автомобильных и других машино- и моторостроительных компаний. В Норвегии по-прежнему первенствовали электрохимический концерн «Норшк Гидро», целлюлозно-бумажный «Боррегор», алюминиевый «Ордал от Сюндал», судостроительный «Акергруппен»; в Дании — судостроительная фирма «Бурмейстер и Вайн», «Данфосс» (электроника), цементно-машиностроительный «Ф.Л. Смит», «Триге-Титан» (машиностроение), «Восточноазиатская компания» (торговля и судоходство) и др.

Обороты датских и норвежских компаний далеко уступали оборотам компаний шведских, однако по их удельному весу в промышленности своих стран, по уровню концентрации производства и капитала все три страны были близки друг к другу. Так, в 1963 г. на долю 20 крупнейших промышленных компаний приходилось промышленной продукции от ее общей стоимости в Швеции более 30, в Норвегии — около 24, в Дании — около 20%.

Все основные формы монополистических объединений были представлены в скандинавских странах: концерны (объединения разнородных промышленных, а также торговых и финансовых компаний), чаще тресты (в результате слияний), еще чаще — картели. Картельные соглашения разного рода представляли собой наиболее распространенную форму скандинавских монополий: о ценах (разного типа), о квотах производства и зонах сбыта, об общих сбытовых центрах (синдикаты) и пр. Ограничению конкуренции служили и многочисленные отраслевые объединения фирм в промышленности, торговле и пр., фактически охватывающие всех предпринимателей данной отрасли. Характерной формой концентрации в 60-х годах стало слияние крупных компаний, поглощение крупных крупнейшими — так называемое горизонтальное слияние в пределах одной отрасли, например шведских электротехнических концернов «АСЕА» и «Электролюкс», норвежской государственной компании «Ордал от Сюндал» с канадским алюминиевым концерном «Алькан». В Швеции таких слияний за 1960—1969 гг. было 2113, в Норвегии же — всего 187.

В середине 60-х годов действующих картельных соглашений насчитывалось в Дании свыше 1200, в Швеции — более 1000. Запрет картельных соглашений по ценам и прибылям в Норвегии (1960) породил, однако, новые формы ограничения конкуренции — «соглашения о сотрудничестве» в области производства и сбыта товаров.

Наибольшей степени концентрация достигла в банковском деле, а именно, среди коммерческих банков. Сокращение числа их, замедлившееся в Швеции (до 16 в 1969 г.), продолжалось в Дании и особенно в Норвегии. Роль кредитных учреждений все чаще играли также страховые компании. Концентрация в страховом деле не уступала банковской концентрации. Прогрессивная общественность, требуя национализации важнейших средств производства, обычно первоочередным мероприятием считала обобществление именно банков и страховых обществ.

Активно участвуя в кредитных и учетных операциях, ведущие кредитные учреждения были тесно связаны с крупнейшими промышленными компаниями своих стран. Шведские банки и банковские объединения продолжали учреждать холдинг-компании для приобретения акций промышленных предприятий и выпуска собственных акций. В Норвегии и Дании, напротив, промышленные, торговые и судовладельческие компании сами имели значительную часть акций крупнейших банков своих стран. Итог же был один — господство блоков финансового капитала.

Связь между банками и промышленностью по-прежнему подкреплялась личными униями — членством в дирекциях, правлениях и советах соответствующих промышленных, торговых и финансовых учреждений. Совокупность тесно связанных материальными, личными и родственными узами нескольких десятков групп — круг их мало изменился с довоенного времени — составляла в каждой из трех стран финансовую олигархию, контролирующую главные отрасли народного хозяйства (пример — шведские Валленберги).

Промышленная и коммерческая деятельность крупнейших скандинавских компаний (особенно шведских) с конца 50-х годов все чаще и больше переступала национальные границы. От экспорта ссудного капитала первых послевоенных лет, в значительной мере государственного, шведы в 50-х годах перешли к преимущественному экспорту частного производственного капитала—к прямым инвестициям. В течение 60-х годов прямые частные капиталовложения Швеции в других странах выросли более чем втрое, а общие зарубежные активы превысили к 1970 г. 18 млрд. шведских крон. Сильно уступая в абсолютном выражении, вывоз датского и норвежского капитала рос еще быстрее. В конце 60-х годов за пределами Скандинавии действовали тысячи предприятий скандинавских фирм, большей частью шведских. Экспорт капиталов обычно следовал за экспортом товаров и направлялся преимущественно в страны Западной Европы и Латинской Америки.

Несмотря на значительный рост экспорта капиталов из Дании и Норвегии, обе эти страны, в особенности Норвегия, оставались преимущественно импортерами иностранного капитала. После смягчения в 60-х годах «концессионных законов» начала века приток этого капитала в Норвегию стал расти все быстрее, так что в конце десятилетия под его контролем находилось уже 25% акционерного капитала норвежской промышленности. В ряде промышленных компаний Норвегии иностранному капиталу принадлежала решающая роль, в особенности в новых компаниях, учрежденных в конце 50-х годов (нефтеочистительная «Эссо», алюминиевая «Альнор», рыбопромышленная «Финдус» и пр.). Особый вид внешнего долга Норвегии составляли заказы в кредит на постройку судов на иностранных верфях. В датской пищевой промышленности влиятельные позиции принадлежали таким иностранным компаниям, как «Юнилевер» и «Нестле». Первое место среди стран-инвесторов занимали США. Американские капиталовложения в Скандинавии в 60-х годах быстро возрастали.

Успехи экономического развития сказались и на уровне жизни скандинавов. Будучи и без того одной из самых высоких в Западной Европе, реальная заработная плата скандинавского, в первую очередь шведского, рабочего росла в 60-х годах быстрее, чем в любой другой части Западной Европы. В быт многих не только шведских, но также норвежских и датских семей вошли легковые автомашины, прогулочные катера, летние домики или дачно-огородные участки, отпуска на Средиземном море и т. п.

Вместе с тем благоденствие отнюдь не стало ни всесторонним, ни всеобщим. Напряженность труда резко усилилась и вместе с частой перестройкой производства переутомляла людей; опасность лишиться работы, особенно в пожилом возрасте, не исчезла. Постоянным источником раздражения оставалась инфляция. Все большую долю заработной платы трудящиеся отдавали в виде налогов и платы за квартиру. Значительная часть самодеятельного населения Скандинавии прочно застряла в разряде низкооплачиваемых: женщины, молодежь, хронические больные, мелкие фермеры, наконец, рабочие в некоторых отраслях (появилось особое определение «текстильная заработная плата»). Даже в Швеции (1966) почти ⅕ экономически активного населения получали менее 15 тыс. крон в год — много меньше официального прожиточного минимума. В Дании ¼ рабочих считались в 60-х годах низкооплачиваемыми. Разрыв заработной платы у лиц со средним и высшим образованием и без него достигал 1 10 и даже 1 15 (в Швеции). На фоне высокого уровня жизни населения печально выглядели группы обездоленных, бездомных, опустившихся. Законы стали гуманнее, а нравы грубее. Кривая самоубийств продолжала расти (Швеция по их относительному числу была на 5-м месте в мире).

Экономическая политика 60-х годов. Участие в ЕАСТ и успехи межскандинавского экономического сотрудничества. 60-е годы прошли преимущественно под знаком экономического бума. Однако почти все это время скандинавские страны испытывали трудности «перегрева», связанные с ростом потребительских цен: за 1960—1969 гг. их уровень вырос в Дании — на 63, в Швеции — на 44, в Норвегии — на 43%. Угрожающе рос дефицит в текущем платежном балансе. Дефицит, обычный в Дании и Норвегии, с половины 60-х годов появился и в Швеции (в 1965 г. 1,5 млрд. крон). В 1966—1967 гг. темпы промышленного роста снизились (кроме Норвегии), приблизившись к темпам 50-х годов.

Правительства скандинавских стран с помощью государственного регулирования старались противодействовать инфляции и платежной неуравновешенности на одних этапах и снижению деловой активности — на других. Способы этого регулирования в основном были те же, что и в 50-х годах. Для покрытия платежного дефицита датчане, а норвежцы в особенности, прибегали к внешним займам. Вместе с тем скандинавские правительства расширяли собственное кредитование промышленности. На первом месте шла Норвегия, с ее сравнительно наиболее сильным государственным сектором в банковском деле. В Швеции под контролем государства быстро рос крупнейший кредитный фонд — АТР (лат.) из пенсионных отчислений предпринимателей.

Рост общественного сектора в народном хозяйстве уже не ограничивался энергетикой (в том числе ядерной в Швеции, первая атомная электростанция 1963 г.), транспортом, связью, космическими исследованиями, кредитом. Росла роль государства в индустриализации слаборазвитых, особенно северных районов.

В Дании с ее сравнительно наиболее скромным общественным сектором в промышленности и капиталовложениях государство особенно энергично прибегало к средствам финансовой политики и к законодательному решению хозяйственных вопросов. Так, наряду со старой практикой принудительных займов и «принудительного сбережения» части доходов стали применяться в 60-х годах «комплексные решения» (разновидность «политики доходов»): условия повышения заработной платы, выплаты дивидендов и субсидий закреплялись особым временным законом на один-два года вперед. Не только для Дании, но и для Скандинавии характерен в 60-х годах рост косвенных налогов при одновременном облегчении прямого налогообложения фирм и мелких доходополучателей. Сначала в Дании, затем в Швеции и, наконец, в Норвегии (20% с 1 января 1970 г.) был введен вместо налога с оборота, взимаемого при продаже товара («омс»), налог на добавленную стоимость («момс»), взимаемый при каждой хозяйственной сделке с любого покупателя, будь то предприниматель или потребитель.

Несмотря на создание во всех трех странах (включая с 1961 г. и Данию) новых учреждений по долгосрочному планированию не только государственных капиталовложений, но также национальной и региональной экономики в целом, планирование и в 60-х годах все еще носило ориентирующе-рекомендательный характер. Владельцы предприятий внимательно прислушивались к этим рекомендациям, но противились директивному планированию, да и сами правительства отнюдь не всегда придерживались рекомендаций собственных планово-финансовых учреждений.

Важным фактором нестабильности скандинавской экономики оставалась ее крайняя зависимость от состояния международной торговли и валютной системы капиталистического мира. Хронические экономические затруднения Англии, ухудшение валютного положения США, девальвация фунта стерлингов (1967), всеобщая погоня за золотом и «бегство от доллара» — все это причиняло немало беспокойства и скандинавам. Во время многочисленных международных переговоров середины 60-х годов по вопросам торговли, тарифов, платежей и валютной политики скандинавские страны обычно посредничали между США и странами «Общего рынка» и готовы были на большие уступки американцам и тем более на большее благоприятствование своему важнейшему контрагенту — Англии.

Новым явлением 60-х годов стала интеграция народного хозяйства скандинавских стран в рамках одного из двух западноевропейских экономических блоков — Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ). Соглашение о создании ЕАСТ было подписано в Стокгольме в ноябре 1959 г. Главной задачей ЕАСТ стало поэтапное сокращение таможенных внутризональных пошлин. Таможенные тарифы и количественные ограничения на промышленные товары во взаимной торговле были упразднены в 1966 г. Страны — члены ЕАСТ в середине 60-х годов были главными поставщиками и покупателями товаров для Скандинавии — не меньше 34% по импорту и не меньше 36% по экспорту (данные 1966 г.). В 1959—1966 гг. совокупный экспорт трех скандинавских стран вырос на 100%, а межскандинавский — даже на 150%.

Вторым по важности был товарооборот скандинавских стран с зоной «Общего рынка»: не менее 28% — по импорту, не менее 24%—по экспорту (1966). Раскол Западной Европы на два экономических блока тяготил скандинавов, особенно датчан. Поэтому, невзирая на явные и скрытые опасности вступления в «Общий рынок», Дания, Норвегия и Швеция дважды — в 1961—1962 и в 1967 гг. — вслед за Англией обращались в организацию «Общего рынка» с просьбой о принятии. Наиболее сдержанную позицию занимала Швеция, обусловившая вступление в ЕЭС сохранением своего традиционного нейтралитета и другими оговорками.

Задержка с присоединением к «Общему рынку», его таможенные барьеры на пути скандинавского экспорта, наконец, быстрый рост внутрискандинавской торговли на основе прогрессирующей специализации производства — все это вдохнуло новую жизнь в старый проект общего северного рынка, иначе — скандинавского таможенного союза. В 1968 г. копенгагенское совещание премьер-министров трех стран одобрило в принципе создание экономического союза «Нордэк» по типу «Бенилюкса». Когда в начале 1970 г. проект был уже готов к подписанию, открылась перспектива скорого вступления в ЕЭС Дании и Норвегии. Финляндия воздержалась от подписания соглашения, что и помешало рождению «Нордэка».

В 60-х годах успешнее, чем когда-либо, развивались экономические связи Скандинавии с социалистическими странами Европы, в первую очередь с Советским Союзом. В середине 60-х годов советско-скандинавский товарооборот уже превосходил объем товарооборота скандинавских стран с подавляющим большинством стран за пределами Западной Европы. В 1968 г. советско-шведский товарооборот по стоимости приблизился к сумме в миллиард крон. В Швеции в том же году был организован крупными фирмами особый Комитет содействия торговле с СССР. Советские заказы (на постройку судов в Дании, например) нередко играли первостепенную роль в обеспечении занятости и выравнивании платежного баланса северных стран. Страны СЭВ становились серьезным фактором во внешнеэкономических связях Скандинавии.

Правые социал-демократы под двойным натиском левой оппозиции и буржуазного блока. Внутренняя политика скандинавских стран в 60-е годы развивалась под влиянием нескольких новых явлений и процессов. Научно-техническая революция ускорила перемены в социальной структуре, вызвала к жизни новые категории рабочих, служащих, интеллигентов. После решения наиболее острых вопросов социального обеспечения стали особенно очевидны коренные пороки капиталистического «общества благополучия»: экономическое господство меньшинства, узость демократии, резкое неравенство. На 60-е годы пришлись, далее, быстрый количественный рост и, следовательно, демократизация состава учащихся. Именно демократическое студенчество вместе с молодым поколением трудящихся стало в 60-х годах носителем новых форм протеста. 60-е годы принесли усиление военно-ядерной опасности и рост антиамериканских настроений, особенно в связи с войной во Вьетнаме. Взаимодействие перечисленных факторов привело к обострению идейно-политической борьбы в Скандинавии, к возникновению новых партий и партийных коалиций.

Впрочем, на рубеже нового десятилетия социал-демократия — одна (в Норвегии) или при поддержке мелких партий (в Швеции и Дании) — вела за собой парламентское большинство. Датские и шведские выборы 1960 г. это подтвердили. Правые социал-демократы истолковали укрепление своих позиций как сигнал к новому пересмотру программных принципов в духе крайнего оппортунизма и реформизма. Из новых программ СДПШ (1960) и СДПД (1961) были изъяты такие коренные марксистские положения, как неизбежность классовой борьбы трудящихся против буржуазии и необходимость обобществления средств производства для перехода к социализму. Программа НРП (1949) — несколько более левая — действовала до 1969 г. Вместе с тем новые программы содержали ряд прогрессивных требований, отвечавших интересам трудящихся (например, демократия на производстве).

В дальнейшем положение правых социал-демократов Скандинавии в своих странах стало менее прочным. Впервые с середины 40-х годов их теснили теперь не столько справа, сколько слева: выросла новая, левосоциалистическая оппозиция. В то же время обнаружилась тяга к сплочению буржуазных партий, так что накануне 70-х годов во всех трех парламентах противостояли друг другу по сути дела два крупных блока—социал-демократический и буржуазный («новая левая» так и не стала третьей силой). В Дании недовольные «атлантическим» курсом рядовые радикалы и социал-демократы нашли центр притяжения в новой социалистической народной партии. На парламентских выборах 1960 г. СНП имела сенсационный успех, проведя в фолькетинг 11 депутатов голосами 150 тыс. избирателей. Вместе с тем и правившие (во главе коалиции) социал-демократы получили 6 новых мандатов.

На парламентских выборах 1961 г. в Норвегии СНП получила два мандата, а НРП, лишившись четырех мандатов, утратила абсолютное большинство в стортинге.

Правительство Герхардсена приложило большие усилия к упрочению своей популярности в оставшийся до парламентских выборов 1965 г. срок. С 1963 г. был начат переход к равной оплате труда мужского и женского (закончен в 1967 г.), с 1965 г. трудящиеся получили четырехнедельный отпуск, за 1961—1965 гг. государственные расходы на социальное обеспечение выросли на 60%. Таким образом, норвежские реформисты в 60-х годах пытались сочетать правый, «атлантический» курс во внешней политике, ориентацию на вступление в ЕЭС с левыми внутриполитическими мероприятиями и лозунгами («демократия на производстве — путь к социализму»). Тем не менее на выборах в стортинг осенью 1965 г. число голосующих за НРП снизилось почти на 4%, 6 мандатов было утрачено, и, несмотря на 51% голосов за НРП, СНП и КПН, в стортинге образовалось буржуазное большинство — впервые с 1945 г.

Таким образом, полевение рабочего класса и молодых избирателей Норвегии обернулось успехом для буржуазной оппозиции. Причиной тому были солидарное выступление буржуазных партий на выборах, недооценка социал-демократами происшедших социальных сдвигов и раскол в НРП.

Поскольку коалиция НРП с какой-либо буржуазной партией исключалась, правительство Герхардсена ушло в отставку. Коалиционный кабинет четырех буржуазных партий возглавил парламентский лидер партии центра (бывших аграриев) П. Бортен.

Новое правительство в основном продолжало внутреннюю и внешнюю политику своих предшественников. Вошла в силу новая пенсионная система с пенсией по выслуге лет для рабочих и служащих (с января 1968 г.). Рабочая неделя была сокращена до 42,5 часов (с 1 июля 1968 г.). Был принят закон об укреплении правопорядка в действиях администраций и контроля за ними («закон маленького человека», 1967). Учреждены два новых университета на Севере — в Тронхейме и Тромсё. Вместе с тем буржуазное правительство прекратило разработку планов демократизации управления предприятиями и приняло консервативный вариант налоговой реформы.

На парламентских выборах в сентябре 1969 г. буржуазная коалиция получила лишь минимальное большинство в стортинге — два мандата. Буржуазные партии хёйре и венстре потерпели поражение. НРП одержала явную победу за счет двух других рабочих партий, которые остались за пределами стортинга. В самой НРП вновь усилилась антинатовская оппозиция. Правое руководство НРП (председатель с 1965 г. — Т. Браттели) теперь терпело ее в партии.

Как уже говорилось, в первой половине 60-х годов безработица в Дании сошла на нет. Высокие темпы промышленного роста в сочетании с быстрым ростом стоимости жизни создали почву для новой стачечной волны. В 1961 г. при пересмотре тарифов разразились крупнейшие с довоенных времен забастовки и локауты (металлистов, транспортных рабочих, рабочих на бойнях). Датская промышленность потеряла в 1961 г. 2300 тыс. человеко-дней. Приостановка погрузок в портах страны вызвала протесты фермеров, и без того недовольных правительственной политикой сельскохозяйственных цен: временно прекратились поставки продовольствия в города.

На протяжении 1961—1963 гг. датское коалиционное правительство из социал-демократов и радикалов (с 1962 г. премьер Е.О. Краг) вело чисто конъюнктурную политику краткосрочных экономических и финансовых мер («комплексных решений»), проводившихся по соглашению с буржуазной оппозицией. В 1961 г. были сделаны уступки («компенсация») фермерам: те добились (впервые в истории Дании) крупных государственных субсидий и более высоких по сравнению с мировыми цен на внутреннем рынке. Столь новая для Дании (но хорошо знакомая шведам и норвежцам) аграрная политика стала возможной благодаря сокращению удельного веса фермеров в общей массе населения и завершению индустриализации страны. Опасаясь новой забастовочной волны при тарифных переговорах на 1963—1964 гг., правительство прибегло к уже известному «комплексному решению». По одним его пунктам Краг опирался на поддержку справа, по другим — слева (практика 20-х годов).

Выборы 1964 г. (как и 1960 г.) вновь принесли неудачу радикалам, они покинули правительство, к власти пришел социал-демократический кабинет меньшинства. Кабинет Крэга зависел от буржуазных партий и при их поддержке провел в 1966 г. в целях борьбы с инфляцией непопулярные решения по жилищному и финансовому вопросам.

Желая уравновесить в глазах трудящихся свои компромиссы с партиями буржуазного центра (венстре, радикалы и пр.) по экономическим и финансовым вопросам, правительство Крэга внесло в парламент проект реформы устаревшей налоговой системы.

В ноябре 1966 г., в разгар прений по вопросу о реформе, Краг назначил почти немедленные досрочные выборы. Социал-демократы рассчитывали на популярность своего налогового проекта. Расчет их оказался ошибочным: выборы принесли им самую крупную неудачу с 1945 г. (69 мандатов вместо 76 из 179). Народные социалисты (ларсеновцы) удвоили число мандатов — 20 вместо 10 — редчайший случай в новейшей истории Скандинавии. Все правые партии понесли потери.

Ноябрьские выборы 1966 г. впервые в истории Дании обеспечили рабочим партиям вместе с депутатами от Гренландии и Фарер абсолютное большинство. Впервые за всю свою историю СДПД предложила правительственную коалицию более левой партии. После долгих переговоров СНП обещала в марте 1967 г., не входя в правительство, поддерживать его внутреннюю политику (внешняя же «атлантическая» политика правительства была «обеспечена» благодаря поддержке буржуазных партий). Обе рабочие партии создали на паритетных началах контактный комитет.

При поддержке ларсеновцев Краг провел трехступенчатую налоговую реформу (1967). Приняты были налоговые льготы для беднейших доходополучателей. С 1 января 1968 г. отменялось реакционное (отмененное в других скандинавских странах) право вычета из облагаемого дохода суммы личных налогов, уже уплаченных в данном финансовом году (важная лазейка для богачей). С 1 января 1969 г. вводился новый порядок уплаты подоходных налогов — непосредственно при получении заработной платы или дохода («налог у источника», как и в других скандинавских странах), а не за фактически уже прошедший год, что затруднило сокрытие доходов.

Несмотря на некоторые другие прогрессивные меры (повышение пособия по безработице до 80% прежнего трудового дохода), итоги сотрудничества социал-демократов и ларсеновцев не удовлетворили массу избирателей. Новый косвенный налог — «момс» принес дальнейшее увеличение цен и квартплаты. В декабре 1967 г. народные социалисты вновь перешли в оппозицию. Девальвация датской кроны в конце 1967 г. поставила в порядок дня компенсацию трудящимся за предстоящий новый рост цен. Лидер СНП Ларсен поддержал и девальвацию, и решение правительства о частичном замораживании заработной платы, т. е. об отказе от полной компенсации за предстоящее повышение цен. Это вызвало протест левого меньшинства СНП и раскол парламентской фракции народных социалистов, провал правительственных предложений в фолькетинге (голосами буржуазной оппозиции и левого крыла СНП) и назначение новых внеочередных выборов. Драматическое отделение от СНП партии Левые социалисты (Э. Сигсгор, К. Мольтке) и солидарное выступление буржуазных партий решили исход январских выборов 1968 г., отличавшихся очень высокой активностью избирателей. Социал-демократы получили лишь 62 мандата, ларсеновцы — 11, левые социалисты — 4. Наибольший успех имела радикальная партия — отчасти благодаря своим пацифистским обещаниям провести референдум в 1969 г. о членстве в НАТО, сократить военные расходы. Ее лидер Х. Баунсгор и сформировал буржуазное коалиционное трехпартийное правительство большинства — первое за всю новейшую историю Дании.

Новое датское правительство пришло к власти с программой, отчасти сходной с программой кабинета Бортена в Норвегии. Оно стремилось сократить правительственные расходы, ограничить рост издержек производства (в первую очередь заморозить заработную плату), поощрять долгосрочные сбережения. Эту программу ограничения и сдерживания правительству Баунсгора удалось выполнить лишь отчасти. При этом радикалы явно шли на поводу у своих партнеров — партий крупной буржуазии венстре и консерваторов. Буржуазной коалиции пришлось столкнуться с крупными забастовками, демонстрациями протеста, студенческими волнениями. Датская социал-демократия, перейдя в оппозицию, как и НРП, несколько полевела. Съезд СДПД в Орхусе (1968) отчетливо отразил стремление руководства укрепить связи с левой молодежью. Резко осуждена была социально-экономическая «тормозная» политика правительства и выдвинуто популярное требование обеспечить полную занятость в стране. Социал-демократы рассчитывали вернуться к власти, но к сотрудничеству с народными социалистами теперь не стремились.

Наибольшей устойчивостью отличалось в 60-х годах шведское социал-демократическое правительство Эрландера, хотя оно и было (до 1968 г.) кабинетом меньшинства. Его внешняя политика — линия нейтралитета — пользовалась единодушной поддержкой населения. На протяжении 1962—1965 гг. оно провело несколько новых прогрессивных мероприятий в области социального обеспечения и трудовых отношений. Единый закон о разных видах социального обеспечения 1962 г. поднял размеры пенсий и пособий. С 1963 г. удваивалось пособие на квартплату низкооплачиваемым семьям с детьми; с 1964 г. начало осуществляться постепенное уравнение оплаты мужчин и женщин (в течение 6 лет); с 1965 г. был введен четырехнедельный оплаченный отпуск для всех трудящихся; с 1968 г. началось сокращение рабочей недели с 45 до 42,5 часов. Одновременно с этими прогрессивными мерами, однако, все больше повышались косвенные налоги.

На очередных выборах во вторую палату риксдага в 1960 г. правящая партия приобрела 3 новых мандата. Большинство у рабочих партий теперь упрочилось, и они чаще прежнего голосовали одинаково. Успеху СДПШ помогли раскол среди буржуазной оппозиции по пенсионному вопросу, а также ослабление компартии на рубеже 50—60-х годов. В дальнейшем, однако, в буржуазном лагере усилилась тяга к сплочению. Это выразилось в избирательных блоках двух или трех буржуазных партий по отдельным округам на парламентских выборах 1964 г. и коммунальных 1966 г. Особенно тесно сблизились народная партия и партия центра, выступившие с общей программой в 1966 г. (борьба с инфляцией и снижение налогов без отказа от социальных реформ). Перед выборами в 1964 г. в Швеции впервые возникла и буржуазно-клерикальная партия — христианско-демократический союз. Вместе с тем в начале 1964 г. обновила свою рабочую программу, стиль работы и состав руководства компартия.

На парламентских выборах 1964 г. социал-демократы потеряли один мандат; компартия, напротив, получила 8 мандатов вместо 5. Коммунальные выборы 1966 г. показали переход большинства избирателей (51%) на сторону буржуазных партий.

Исход выборов 1964 и 1966 г. вновь вызвал некоторое полевение СДПШ. Чрезвычайный съезд СДПШ в 1967 г. принял предвыборную и рабочую программы, учитывавшие рост радикальных настроений и ставившие во главу угла увеличение государственных капиталовложений в экономику (решение о создании государственного инвестиционного банка; большее — с 40 до 51% — обложение прибылей корпораций и пр.) и активную политику в отношении использования рабочей силы (ее переквалификация и перебазирование за счет государства и пр.). Съезд осудил греческий военно-фашистский режим и американскую агрессию во Вьетнаме.

Еще в 1964—1965 гг. в конституцию Швеции были внесены частичные изменения: предусмотрена передача государственного суверенитета международным органам в целях мирного сотрудничества, снижен до 20 лет возраст избирателей и поднят возрастной ценз для... короля — до 25 лет.

Весной 1967 г. социал-демократы и буржуазная оппозиция пришли, наконец, к соглашению относительно реформы шведской конституции. Она предусматривала однопалатный риксдаг из 350 депутатов, избираемый на три года гражданами с 19 лет, прямые и строго пропорциональные выборы, минимум в 12% голосов в одном округе или 4% по всей стране) как условие доступа партии в риксдаг, а также одновременное проведение парламентских и коммунальных выборов. Реформа, окончательно принятая в 1969 г., вступила в силу с 1970 г.

Расчет шведских буржуазных партий на победу в парламентских выборах 1968 г. не оправдался. Радикализация внутриполитической программы правящей партии в сочетании с ее последовательно нейтралистским внешнеполитическим курсом принесли СДПШ самую убедительную победу с 1940 г.: 125 мандатов из 233 при рекордной активности избирателей (89%).

В октябре 1969 г. XXIV съезд СДПШ единодушно осуществил смену председателя партии и, следовательно, также и главы правительства. Место ушедшего на пенсию Эрландера занял сравнительно молодой (род. 1927) Улоф Пальме. Рабочая программа партии, принятая в преддверии парламентских и коммунальных выборов 1970 г. (по новой системе), содержала уступки левому, т. е. молодежному крылу СДПШ. Было обещано осуществить в 70-х годах большее равенство доходов (посредством налоговой реформы) и демократию в управлении предприятиями. Сенсацию вызвало обещание крупной государственной помощи для ДРВ после окончания там войны.

«Новые левые» и коммунисты. На рубеже 50—60-х годов левые силы Скандинавии испытали серьезный подъем под влиянием разрядки международной напряженности, экономических и научных успехов социалистических стран, мирной инициативы СССР. Народные социалисты Дании и Норвегии на протяжении 60-х годов вновь и вновь выдвигали в парламентах своих стран прогрессивную внешнеполитическую программу — выход из НАТО, создание общеевропейской системы безопасности, признание ГДР и ДРВ. В конце 60-х годов усилилась борьба трудящихся за право участвовать в управлении предприятиями и учреждениями, участились «дикие» стачки (например, 4800 горняков шведского Заполярья зимой 1969/70 г.).

Вместе с тем слабостью левых сил оставалась их разобщенность, отчасти бывшая следствием самого роста этих сил. На протяжении 60-х годов и в Скандинавии возникли социалистические течения и целые партии, получившие расплывчатое общее наименование «новой левой». К «новой левой», или «новым левым», причисляли вначале партии народных социалистов Дании и Норвегии. Позже, со второй половины 60-х годов, общее наименование «новых левых» в Скандинавии, как и на всем капиталистическом Западе, закрепилось за мелкими партиями, группами и течениями ультралевого, левацкого толка, как отделившимися от уже существовавших, так и возникшими впервые. Настроения «нового радикализма» в немалой степени захватили и молодежные организации социал-демократических партий, особенно норвежской и шведской. На сотрудничество с коммунистами новые течения и группы, как правило, не шли.

Наиболее шумной движущей силой «новой левой» стала учащаяся молодежь, студенчество. В конечном счете студенческое движение 60-х годов было направлено против социальной структуры современного государственно-монополистического капитализма. Непосредственно же студенчество выступило против устаревшей системы управления в университетах, за их демократизацию, за улучшение своего материального положения и условий трудоустройства. Не менее энергично «новые левые» обрушились на пронатовскую милитаристскую политику правящих кругов, еще больше — на агрессивные действия американского империализма, его войну во Вьетнаме, на колониализм, расизм и фашизм.

Движение приняло форму демонстраций, митингов, обструкций, сидячих забастовок и захвата помещений (например, дома студенческих корпораций в Стокгольме, университетских аудиторий в Копенгагене весной 1968 г.). Слабостью «новой левой» были ее пестрота и незрелость как в политике, так и в идеологии. Отвергая опыт КПСС и международного коммунистического движения как якобы устаревшие и окостеневшие, «новые левые» оказались весьма податливы к псевдореволюционному анархизму и троцкизму. Они смогли лишь добиться некоторой радикализации политики социал-демократов, особенно после их парламентских неудач. Работа с радикальной молодежью стала важной задачей коммунистов.

Скандинавские компартии на протяжении 60-х годов продолжали бороться за восстановление своего влияния. Обновились программы и тактика, преодолевался груз догматизма, омолаживалось руководство¹. Компартии в новых программных документах призвали к сплочению левых сил на борьбу против монополий и милитаристов НАТО, к проведению антимонополистической политики, подготовляющей мирный, при определенных условиях, переход к социализму. Компартии решительно подчеркнули свое уважение к парламентским и прочим демократическим институтам скандинавских стран, а также свою полную самостоятельность. К сожалению, в Норвегии и Дании за перестройку своей деятельности коммунисты взялись уже после того, как возможная массовая база компартий оказалась под влиянием народных социалистов. В Норвегии дополнительной помехой оказалась острая фракционная борьба в руководстве КПН. Все эти обстоятельства привели к серьезному ослаблению влияния коммунистов в Норвегии и Дании.

Раньше и энергичнее, чем у двух других партий, развернулся процесс самокритики в Шведской компартии (XX съезд — начало 1964 г.). КПШ (с 1967 г. — Левая партия — коммунисты (ЛПК) старалась стать центром притяжения всех левых группировок в стране, включая и левую оппозицию в СДПШ и особенно ее молодежную организацию. Шведские коммунисты сочетали откровенную критику собственных недостатков с разоблачением бесперспективного социал-демократического сотрудничества с крупным капиталом, с меткой критикой изъянов «общества благополучия». Однако завоеванный авторитет был временно подорван ввиду острых разногласий внутри ЛПК, ее неясной позиции в отношении возможного образования буржуазного правительства. На сентябрьских выборах 1968 г. ЛПК сохранила лишь 3 мандата из 8. Шведская и Норвежская компартии пытались укрепить свою популярность демонстративной критикой в адрес социалистических стран и крайне ограниченным участием в коллективных формах работы мирового коммунистического движения. Все три партии были представлены на международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве (1969), однако основной документ Совещания подписали только датчане. Тем не менее после Совещания заметно было растущее сплочение компартий на марксистско-ленинской принципиальной основе.

Ясное представление о направлении деятельности скандинавских компартий давала рабочая программа на 1969—1972 гг., принятая XXII съездом шведских коммунистов (1969). Партия выражала солидарность с народами, борющимися против империализма; активно поддерживала профсоюзы в целях увеличения заработной платы за счет прибылей; добивалась демократической налоговой политики, гарантированного «социального минимума» для всех граждан; выступала против спекуляции квартирами и участками для застройки, против загрязнения природной среды; требовала дальнейшей демократизации школ и проведения культурной политики для народа; боролась против всяческих монополий и роста цен, поддерживала борьбу шведских женщин за их полное равенство с мужчинами. Важнейшие лозунги ЛПК — «Власть народу вместо власти капитала», «Признание революционного правительства Южного Вьетнама», «Власть служащим» (т. е. участие трудящихся в управлении предприятиями).

Наиболее актуальным вопросом деятельности коммунистов во второй половине 60-х годов стало обоснование и выдвижение единой политической платформы левого крыла рабочего движения в каждой из трех стран. XXIII съезд Датской компартии (1969), например, принял специальное заявление программного характера: «Путь левых сил к демократии и социализму».

Внешняя политика 60-х годов. Проблемы ядерного разоружения. Несмотря на возросшие нейтралистские и антиамериканские настроения, Норвегия в 1968 г. и Дания в 1969 г. подтвердили свое решение оставаться в НАТО и его военной организации. Напротив, шведское правительство твердо отстаивало неизменность своего внеблокового курса. Больше того, война во Вьетнаме и вызванный ею взрыв антиамериканизма способствовали ослаблению прозападной ориентации Швеции.

Строительство и модернизация вооруженных сил всех трех стран продолжались неослабными темпами. Армии их получили в частности, средства доставки тактического ядерного оружия. Только за 1963—1967 гг. абсолютные военные расходы в Норвегии и Дании превысили 2, а в Швеции даже 5 млрд. крон. По мере сокращения материальной помощи США и других западных партнеров по НАТО время военных расходов теперь все больше падало на плечи самих датчан и норвежцев.

Многолетнее участие Дании и Норвегии в НАТО постепенно ослабляло их «базовую политику» — ранее сделанные оговорки об условиях своего членства. На территории, в морском и воздушном пространствах обеих стран все чаще появлялись силы других членов НАТО. В начале 1968 г. воздушный инцидент в Гренландии показал, что американская авиация с водородными бомбами на борту использует датское воздушное пространство. Новым последствием участия в НАТО стало в 60-х годах растущее военное сотрудничество Норвегии и в особенности Дании с Западной Германией. Наиболее крупным актом такого сотрудничества было создание объединенного, в основном датско-западногерманского, командования НАТО на Балтике (1961). Проводилась взаимная поставка различных видов вооружения и его унификация в Норвегии, Дании и ФРГ.

Несмотря на глубокие различия между «атлантическим» курсом датчан и норвежцев и нейтральным шведов и финнов, скандинавское сотрудничество в 60-х годах охватывало все новые стороны общественной жизни. Конвенция в Хельсинки 1962 г., подписанная пятью северными державами, подвела итоги и провозгласила общие цели сотрудничества — всемерное сближение в области социальной, правовой, культурной и экономической. Все три государства активно поддерживали мероприятия ООН и охотно предоставляли посредников, наблюдателей и воинские контингенты в распоряжение Генерального секретаря. В 1968 г. скандинавы и финны создали у себя постоянные вооруженные силы для операций по поддержанию мира в рамках ООН.

На протяжении 60-х годов руководители скандинавских государств, подчиняясь нажиму широкой национальной общественности, приложили некоторые усилия и выступили с рядом деклараций, направленных к ядерному разоружению и общей разрядке напряженности. Бесспорно ведущее место в этих положительных начинаниях принадлежало Швеции. В 1961 г. тогдашний шведский министр иностранных дел Унден предложил создать «клуб безъядерных держав», т. е. обязать подавляющее большинство государств не производить и не приобретать ядерное оружие. Во время женевских переговоров Комитета 18-ти о ядерном разоружении шведская делегация нередко выступала от имени других неприсоединившихся стран (например, по вопросу об инспекции подземных ядерных взрывов) в поисках взаимоприемлемых решений. Все три скандинавских правительства — норвежцы и датчане осторожнее шведов — не раз осуждали американскую войну во Вьетнаме и выступали за прекращение бомбардировок ДРВ. По размаху общественного движения в защиту вьетнамского народа Скандинавия и особенно Швеция заняли почетное место в капиталистическом мире. В Швеции нашли убежище множество американских военнослужащих, не пожелавших идти на грязную войну. Именно скандинавские члены Европейского Совета, особенно Дания, в конце 1967 г. потребовали применения санкций к военно-фашистскому режиму в Греции, но добились лишь принятия резолюции с осуждением «режима полковников». Все скандинавские государства подписали договоры 1963 и 1968 гг. о прекращении ядерных испытаний в трех сферах и о нераспространении ядерного оружия, а в 1969 г. определенно поддержали инициативу Финляндии в деле практической подготовки международного Совещания по вопросам безопасности в Европе. Правительство Швеции в 1969 г. установило дипломатические отношения с правительством ДРВ.

В 60-х годах скандинавские государства, включая членов НАТО, продолжали развивать свои отношения с СССР и другими социалистическими странами, главным образом в области экономики и культуры. Особенно успешно развивались советско-шведские отношения.

С середины 50-х годов скандинавские государства начали оказывать разнообразную помощь развивающимся странам, главным образом через международные организации, а также на основе прямых соглашений с заинтересованными странами. Общие размеры государственной помощи, например, Швеции за 1960—1968 гг. выросли больше чем втрое.

Помощь оказывалась либо техническая, либо финансовая (дары, беспроцентные кредиты, займы, посылка экспертов); в вузах Скандинавии обучались студенты из развивающихся стран. Еще в 1962 г. шведский риксдаг постановил наращивать эту помощь до 1% шведского валового национального продукта (от которого в конце 60-х годов она составляла лишь 0,4%).

Культурная жизнь в середине XX в. Война с ее последствиями и крутой экономический подъем 50—60-х годов внесли перемены в материальную и духовную культуру скандинавских народов. Процесс урбанизации развернулся в полную силу. Из района преимущественной эмиграции военная и послевоенная Скандинавия стала излюбленным местом иммиграции. С войны здесь осели — особенно в Швеции — десятки тысяч иностранцев (главным образом уроженцев Финляндии и других северных стран), быстро натурализовавшихся. Кроме того, в последующие годы не прекращался приток иностранной рабочей силы (финнов, немцев, итальянцев, позже югославов и пр.)².

С успехами индустриализации и ростом уровня жизни блага современной бытовой культуры — холодильники, стиральные машины, электроплиты и пр. — проникли в сельские и редконаселенные районы, хотя те все же значительно отставали от городских. Наряду с наземными и морскими видами транспорта авиация стала теперь массовым средством сообщения: только за 1961—1965 гг. число воздушных пассажиров увеличилось в Дании и Швеции в 1,5 раза, а в Норвегии — почти вдвое и достигло в Дании, например, почти 3,5 млн. человек (при населении 4,7 млн.). Помимо радио основная масса населения уже имела телевизоры: ими были обеспечены в 1965 г. каждый четвертый швед, каждый пятый датчанин, седьмой норвежец. Быстро росло и потребление газет на душу населения. Наряду с общей осведомленностью и подвижностью скандинавов вырос и уровень их образования. Число лиц, получивших аттестат зрелости, например, увеличилось за 1961—1965 гг. во всех трех странах на 60—70%, т. е. намного больше, чем население в целом.

Значительно изменились и духовный климат, преобладающие умонастроения. Особый, важный по своим последствиям период представляла война, а для датчан и норвежцев — также чужеземное иго, оккупация. В то время неизмеримо усилились патриотические чувства, новую ценность обрели демократические порядки и идеалы, которые многим до войны казались устаревшими и которые теперь нужно было защищать с оружием в руках. На несколько лет, в том числе послевоенных, животрепещущей проблемой общественного сознания стал вопрос об ответственности за войну, оккупацию, предательство. Победа над фашизмом сопровождалась общим сдвигом общественного мнения влево. Сдвиг этот, однако, из-за «холодной войны» оказался непродолжительным. На рубеже 40—50-х годов идейно-политическое контрнаступление реакции принесло свои горькие плоды в виде антикоммунистической и антисоветской истерии, шпиономании и пр., сложилась атмосфера духовного застоя.

Вместе с тем обострилась проблема роста преступности, особенно юношеской, быстро росли алкоголизм, а с 60-х годов — и наркомания среди подростков. Свыше 20% 18-летних граждан Стокгольма в 1968 г. принимали наркотики, хотя бы эпизодически. К середине 60-х годов Дания и Швеция вышли на первые места в мире по относительному числу краж. Часть молодежи, в особенности учащейся, протестовала против мещанского однообразия и скуки, против устаревших общественных порядков, против годами висящей опасности мировой войны, но нередко делали это в уродливой форме нарушений общепринятых норм поведения и даже внешнего вида («раггары», «хиппи» и пр.).

Художественная литература отчетливо отражала борьбу и смену мировоззрений и взглядов. В годы войны литературное творчество скандинавских стран шло разными путями: фашистские порядки в оккупированной Норвегии загнали почти всю настоящую литературу в подполье либо в эмиграцию. Патриотический подъем военных лет стал источником прекрасной норвежской лирики (Н. Григ, А. Эверланн, И. Хагеруп), очаровавшей всю Скандинавию. В оккупированной Дании литературная жизнь примерно до 1943 г. была мало затронута оккупацией и близка к шведской; художественные произведения на «вечные» темы перемежались с более или менее отчетливой антинацистской тенденцией, особенно на сцене (К.Э. Соя, П. Ля Кур, К. Мунк). Наиболее «опасные» произведения, впрочем, немедленно запрещались и конфисковались датскими властями. В конце войны уже была налицо литература датского Сопротивления — нелегальная и эмигрантская, в частности стихи О. Гельстеда, Х. Хердаля, П. Сёренсена, Х. Расмуссена, Мортена Нильсена, проза М.А. Хансена, публицистика М.А. Нексе, Х. Шерфига, В. Ля Кура. За годы войны интерес широкой публики к литературе значительно усилился.

Освобождение и ближайшее послевоенное пятилетие принесли датской и норвежской литературе множество произведений всевозможных жанров об оккупации, Сопротивлении, героизме и предательстве. Таковы в Норвегии тюремные дневники О. Нансена, документальная повесть С. Эвенсму «Беглецы», романы С. Хеля (Хуля), Т. Недреос, Э. Болстада, А. Скоуэна; в Дании — тюремные дневники К. Мальте-Брююна, «Рапорт из Штутгофа» коммуниста Мартина Нильсена, романы У. Юля, В. Хейнесена, Х. Кирка, Х. Шерфига, пьесы К. Абеля. Своеобразное положение нейтральной Швеции нашло отражение в значительных произведениях шведских прозаиков, главным образом аллегорического и исторического характера: К. Бойе («Каллокайн»), Э. Юноона (трилогия «Отель Крилон»), В. Муберга («Скачи этой ночью»), П. Лагерквиста («Карлик»). Шведская литература также в большой мере приобрела публицистический характер (Т. Нерман, Т. Сегерстедт, М. Мартинсон).

С точки зрения поэтики и стиля послевоенная скандинавская литература — в первую очередь поэзия, затем драматургия и в меньшей степени и позже проза — характеризовалась быстрым и почти повальным усвоением, а затем и творческим совершенствованием всевозможных разновидностей модернизма. Новые пути в послевоенной литературе были проложены писателями среднего и молодого поколений. В Швеции эта группа получила название «людей 40-х годов» («фюртиталистер») — поэты Г. Экелеф, К. Венберг, прозаики С. Арнёр, Л. Алин и особенно С. Дагерман (1923—1954; роман «Змея», драма «Остров обреченных»). Сходную роль сыграла датская модернистская группа «Хере́тика» (по названию журнала 1948—1953 гг., который редактировал М.А. Хансен) — поэты О. Вивель, О. Сарвиг, Т. Бьернвиг, Фр. Иегер.

По своему эмоциональному содержанию новые литературные течения 40-х годов Отличались чувствами страха, неприкаянности, неустроенности, одиночества. Обыденная жизнь капиталистического общества воспринималась ими как кошмар. Воздействие Сартра, Камю, заново прочитанного Кьеркегора, т. е. философии экзистенциализма, очевидно. «Холодная война» и война в Корее, пришедшие вслед за первыми ядерными взрывами, лишь усилили эти мрачные настроения. Единый антифашистский «поток» послевоенной художественной литературы с его преобладающим радикальным течением теперь раздробился. Открыто проамериканскую, пронатовскую позицию заняли немногие литераторы (норвежец А. Эверланн, ум. 1968; швед Г. Тингстен), но точно так же немногие писатели продолжали активно выступать в рядах борцов за мир (А. Лундквист в Швеции) вместе с коммунистами (Нексе, Шерфиг, Кирк в Дании). Типичными стали аполитичность, уход в личные переживания, поиски субъективного решения в сфере морали и религии, провозглашение поэзии и самого художественного творчества самоцелью.

Новый литературный подъем начался в 60-х годах. Военная и «сопротивленческая» темы отчасти сменились тематикой «третьего мира». Пафос антифашистской борьбы, погашенный, было, атомными страхами и антикоммунистической «переоценкой ценностей», теперь возродился в пафосе борьбы с расизмом, колониализмом, нищетой развивающихся народов (особенно шведы П. Вестберг, Э. Лундквист, С. Лидман). Телеинтервью, телевизионные кино и театр, серии дешевых карманных изданий сильно расширили аудиторию скандинавских писателей, поэтов, драматургов, сценаристов. Некоторые из них выросли в популярных общественных деятелей, например шведы С. Арнер, П. Фогельстрем, Б. Сванстрем, С. Лидман. «Новое левое» движение, подчас поддерживаемое новыми издательствами (норвежское издательство «Паке»), вызвало к жизни блестящую «ангажированную», т. е. общественно-ответственную, поглощенную насущными вопросами жизни масс, литературу — публицистику, остро ставящую весь круг больных вопросов скандинавского «общества благополучия» (Е. Пальм в Швеции, С. Эвенсму в Норвегии, К. Шарнберг в Дании и др.). Среди этих вопросов — автоматизация труда, молодежь и ее нравы (Э. Ёрлинг в Швеции), семейные проблемы, психология личности, в том числе преступной, тема одиночества и пр.

Характерной чертой литературы последнего десятилетия было также вторжение в нее науки, ее тематики, ее прогнозов, иначе говоря, расцвет научной фантастики (темы ядерной войны, космоса, искусственного мозга, роботов и пр.), например «Аниара» — поэма шведа Х. Мартинсона и либретто к одноименной известной опере. Исторический роман оставался излюбленным жанром скандинавских прозаиков, в том числе молодых. Драматурги дали целый ряд образцов не только сценических экспериментов (Бруун-Ольсен в Дании), но и социальной сатиры. Сатирики охотно использовали также жанр детектива (швед П. Валё — «Гибель 31-го отдела»). Мастера старшего и среднего поколения создали несколько значительных автобиографических и социально-критических романов (И. Лу-Юханссон, В. Муберг и Э. Асклунд в Швеции; Х. Вульф, М. Тэйн в Дании; А. Сандемусе, Т. Весос в Норвегии), равно как и романов нового, модернистского типа. Писатели-модернисты и стали гордостью послевоенной прозы — шведской (Э. Юиосон, род. 1900, с его историческими романами, например «Время его милости» из эпохи Карла Великого), датской (Х.К. Браннер, 1903—1966, роман «Никто не знает ночи», пьесы) и норвежской (Ю. Борген, 1902—1979, трилогия «Маленький лорд», «Темные источники», «Теперь ему не уйти»). Всемирное признание получили шведская литература и кинофильмы для детей, прежде всего благодаря Астрид Линдгрен. Бурные дискуссии вызвало творчество норвежца Е. Бьёрнебу (1920—1976), автора романов на темы насилия и жестокости («Миг свободы», 1966 и др.).

Скульптурный комплекс Карла Миллеса. Стокгольм

Дальше всего от традиционных форм отошла скандинавская лирика, также испытавшая свой новый расцвет в 60-х годах (датские поэты К. Рифбьерг, И. Малиновский, шведский сборник «Дебют 66», крупный норвежский поэт С. Мерен). Она характеризуется непрерывным экспериментированием, крайним субъективизмом и причудливым сочетанием самых различных сюжетов, приемов и ассоциаций в одном произведении.

Шведский кинорежиссер И. Бергман с киноактрисами

Скандинавские живопись и скульптура оказались крайне восприимчивы к сюрреализму и абстракционизму. Реалистические традиции успешно поддерживались в монументальной живописи (Норвегия), скульптуре, графике, пейзажной живописи (Дания). Новым, порой весьма малохудожественным направлением скандинавской живописи и скульптуры для масс стали поп-арт (из США) — бездушный натурализм с использованием предметов обыденной жизни как средства художественного выражения, экспериментальное искусство (в том числе коллаж) — кратковременное сооружение фантастических комплексов с использованием всевозможных предметов и материалов. Несколько скандинавских графиков (датчанин Х. Бидструп), скульпторов (швед К. Миллес), кинорежиссеров (швед И. Бергман) получили особенно широкое признание за пределами своих стран. Создан ряд новых крупных музеев (Луизиана в Копенгагене, 1958; Музей современного искусства в Стокгольме, 1958). Функциональная архитектура пережила, начиная с 50-х годов, эпоху небывалого подъема в связи с расширением масштабов общественного жилищного строительства.

Ускоренный рост национального дохода при одновременно растущей доле общественного потребления обеспечил недостижимую ранее финансовую базу и для развития науки в скандинавских странах. На лучшем мировом уровне оставались такие традиционные для Скандинавии дисциплины, как теоретическая физика, медицина и биохимия (особенно в Швеции и Дании), океанография, гидробиология и геология (особенно в Норвегии), различные виды технических наук, электроника, физическая химия (особенно в Швеции). В рамках буржуазной идеологии развивались общественные науки, включая и такую новую, как изучение проблем войны и мира (специальные институты во всех трех странах). Скандинавы оставались выдающимися путешественниками-этнографами (например, Т. Хейердал и Б. Даниельссон).

Примечания

1. Новые председатели партий: в Дании — К. Есперсен, в Норвегии — Р. Ларсен, в Швеции — К. Херманссон.

2. Население Швеции в 1968 г. 7,9 млн. человек, Дании — 4,9 млн. Норвегии — 3,8 млн.