Новые тенденции в Европе

В ходе акций НАТО в бывшей Югославии несколько раз возникали разногласия (главным образом, что неудивительно, между Соединенными Штатами и Францией) о том, в чем должна заключаться истинная роль альянса. В основе этих споров лежало четкое и несколько болезненное осознание того, что Европа не способна осуществить столь крупную операцию, которая требовалась для разрешения косовской чрезвычайной ситуации, без широкомасштабной помощи Соединенных Штатов, и поэтому американцы стремились взять на себя командование и контроль над ее проведением. Это осознание предполагало новый импульс планам по приданию Европе большей независимости в военном отношении, но на этот раз не в рамках НАТО, а параллельно с участием в Атлантическом союзе. Теперь это намерение казалось более осуществимым, чем предыдущие попытки, из-за того, что Великобритания была готова не только участвовать в процессе, но и возглавить его. Первым шагом в этом направлении стала принятая в декабре 1998 г. Декларация Сен-Мало по вопросам обороны Европы: в ней Великобритания и Франция призывали Европу к созданию собственного потенциала для военных операций.

Инициатива Сен-Мало, несомненно, стала определенной неожиданностью для многих норвежцев, считавших именно Англию гарантом того, что главным инструментом урегулирования серьезных кризисов в евроатлантическом регионе остаются НАТО и связи с заокеанским союзником. Кроме того, Норвегия и Великобритания традиционно опасались, что шаги по направлению к самостоятельной европейской оборонной структуре, за что обычно ратовала Франция, способны вбить клин между Европой и Соединенными Штатами. И если Норвегия все же отнеслась к этой инициативе со сдержанным одобрением, то причиной тому было ощущение, что, при участии Британии и благожелательном отношении — пусть и с разной степенью энтузиазма — других стран ЕС, это движение уже становилось невозможным остановить. Поэтому Норвегии приходилось выбирать одно из двух: либо оказаться в положении постороннего наблюдателя, либо присоединиться к движению и постараться найти наилучший вариант собственного участия в процессе. В том, что касалось НАТО, на Вашингтонской встрече в верхах в апреле 1999 г. было выражено официальное одобрение инициатив по усилению роли Европы и намерение сотрудничать с ней. За инициативой Сен-Мало последовало Кёльнское заседание Европейского совета в июне 1999 г., где генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана был назначен «мистером ОВПБ» — Высоким представителем Европейского союза по вопросам общей внешней политики и политики безопасности. Затем на Хельсинкской встрече на высшем уровне в декабре того же года было принято решение, что к 2003 г. ЕС должен быть в состоянии выставить контингент в 50—60 тысяч солдат в течение шестидесяти дней и обеспечивать его действия как минимум в течение одного года — что потребует иметь в наличии как минимум 200 тысяч солдат. Целью этой меры было придать ЕС способность действовать в обстановке кризисов, «в тех случаях, когда не вовлечена НАТО в целом».

На основе многолетнего опыта участия в миротворческой деятельности ООН, а также убежденности в том, что Норвегии принадлежит особая роль в сохранении мира во всем мире, страна предприняла чрезвычайные усилия, чтобы предоставить свои воинские контингенты для международных миротворческих операций в Боснии и Косово (где и сделан данный снимок).

Когда я пишу эту главу, дальнейшее развитие европейской идентичности в области безопасности и обороны (ЕИБО) остается делом будущего. Есть немало сомнений в способности Европы воплотить эти планы в жизнь. Как недавно объяснила политический директор ЗЕС Элисон Бэйлс, политические решения оставляют открытыми множество практических вопросов¹. А согласно известной поговорке, «дьявол кроется в деталях». Пока же необходимо четкое понимание мотивации, обусловливающей новые европейские инициативы. Они имеют давнюю историю. Стремление создать прочную европейскую опору в качестве противовеса американской мощи возникло одновременно с самой НАТО. Франция желала этого по политическим соображениям, чтобы не допустить американской гегемонии. Но эта цель постоянно обнаруживала свою нереальность, даже после того, как Европа достаточно разбогатела, чтобы тягаться с Соединенными Штатами, а значит, очевидно, приобрела финансовые возможности обеспечить себе большую независимость в сфере обычных вооруженных сил. Косовские события вновь продемонстрировали, насколько Европа отстает от США. В отношении бомб точного наведения, разведывательного потенциала (особенно, хотя и не только, наблюдения с помощью спутников), электронного оборудования и «стратегических перевозок» (способности в короткий срок перебросить в нужное место большое количество войск и техники) — во всех этих областях американцы, как выяснилось, далеко обогнали европейцев. Последние не смогли обойтись без американских войск даже в наземных операциях.

Еще более важным мотивом, вероятно, стало осознание того, что после событий в Боснии и Косово, безопасность, помимо военного фактора — главного преимущества НАТО, имеет и немало других важных аспектов. Военной оккупацией можно «заморозить» взрывоопасную ситуацию, но сама по себе она не способна справиться с более глубокими корнями страданий и насилия. Дипломатические и политические усилия, гуманитарная помощь, построение демократии и экономическое содействие — все это важные инструменты, без которых не обойтись при обеспечении реальной, прочной и всеобъемлющей безопасности. Во всех этих областях Европейский союз обладает гигантским потенциалом, если только страны-участницы ЕС начнут действовать единым фронтом. Призыв именно к такому «всеобъемлющему и единому подходу к региону» содержится в Пакте стабильности для Юго-Восточной Европы, принятом на Сараевской встрече на высшем уровне в июле 1999 г. по инициативе ЕС.

На первый взгляд, существует много аргументов в пользу способности Европы действовать независимо от американцев при возникновении кризисов в европейском регионе. Нельзя отрицать, что последние тенденции во внешней политике и политике безопасности США вызывают беспокойство в большинстве европейских стран. Если новой республиканской администрации удастся превратить свой план создания национальной противоракетной обороны в нечто напоминающее рейгановские «звездные войны», то это может, помимо создания кризиса в отношениях с Россией, способствовать «отстыковке» США от своих европейских союзников, чего все так долго опасались. Только на этот раз причиной стала бы сама американская политика, а не недовольство европейцев «большим братом». Обретение Европой большей независимости желательно также и по другим причинам. Вполне обоснованным представляется аргумент о том, что богатым западноевропейским странам нет нужды всякий раз обращаться за помощью к Соединенным Штатам для решения проблем в области безопасности, не угрожающих напрямую американским интересам. А значит, в идеале НАТО и Европейскому союзу следует выработать соглашение, в соответствии с которым Европа, при полном понимании НАТО и помощи, в случае необходимости, со стороны хорошо отлаженных структур НАТО, сможет самостоятельно разбираться с кризисами на собственном заднем дворе. Но чтобы этого добиться, нужно выполнить два требования. Во-первых, эти соглашения должны разрабатываться в духе сотрудничества с Соединенными Штатами, без примеси антиамериканизма, характерной для некоторых предыдущих попыток Франции утвердить европейскую самостоятельность. Во-вторых, европейцам придется тратить на оборону больше, гораздо больше. В 1999 г. европейские страны НАТО в среднем потратили на эти нужды 2,3% своего валового национального продукта, а Соединенные Штаты — 3,1% (для Норвегии эта цифра соответствует среднему общеевропейскому показателю)². Захотят ли европейские народы нести такое бремя? В теории, конечно, объединенные усилия всех стран ЕС могут дать результат, которого не удается достичь в настоящий момент, в условиях простого «сложения» отдельных национальных потенциалов. Но есть немало оснований усомниться в способности Европы сравняться по своим возможностям с США, даже на узком направлении «быстрого миротворческого реагирования», и уж по крайней мере в те сроки, которые установил для себя ЕС.

Есть и другой вопрос, над которым следует поразмыслить странам ЕС, да и НАТО в целом: с какими будущими кризисами придется столкнуться европейским вооруженным силам? Похоже, что еще одним примером вечной тенденции готовиться к прошлой войне является продолжающаяся дискуссия о необходимости избавиться от мышления времен «холодной войны» на тему отношений между Востоком и Западом и вместо этого сосредоточиться на выработке способности решать будущие кризисы иного характера. Так ли уж реальна вероятность, что в других регионах по соседству с Европой произойдет взрыв, подобный югославскому? Кроме того, поскольку операция по поддержанию мира в Косово потребует масштабного военного присутствия в регионе в течение многих лет, будет ли Европа в состоянии одновременно справиться с другим серьезным кризисом? И не поубавила ли неопределенность результатов операций по насильственному установлению мира в Югославии, да и в Африке, у Запада желания вмешиваться, рискуя вновь оказаться в аналогичной ситуации?

Процесс создания новых структур наряду с существующими или вместо них уже идет. Перемены необходимы, чтобы ответить на новые вызовы, возникшие после завершения «холодной войны»: согласно новой стратегической концепции НАТО, к ним относятся «угнетение, этнические конфликты, экономические бедствия, политический хаос и распространение оружия массового уничтожения». Но не стоит забывать и то, что говорится в Концепции о более отдаленном будущем: «Невзирая на позитивные перемены в стратегической обстановке и тот факт, что широкомасштабная агрессия против альянса с применением обычных вооруженных сил крайне маловероятна, возможность возникновения такой угрозы в долгосрочной перспективе существует». Некоторые склонны отрицать эту формулировку как пережиток «холодной войны». Но может быть, стоит напомнить себе, что хватило всего лишь шести лет, чтобы демократическая, более или менее разоруженная, Веймарская республика в Германии превратилась в мощный в военном отношении и агрессивный диктаторский режим, развязавший в 1939 г. Вторую мировую войну? Западным же державам понадобилось куда больше времени на перевооружение, чтобы встретить эту новую угрозу лицом к лицу.

Примечания

1. Alyson J.K. Bailes, «NATO's European Pillar: The European Security and Defence Identity», Defence Analysis, Vol. 15, No. 3. P. 305—322.

2. Данные взяты из: IISS, The Military Balance 2000—2001 (Oxford University Press for the International Institute for Strategic Studies, Oxford 2000).