«Движение прорыва» в датской литературе. Г. Брандес

Датско-прусская война 1864 г. и ее драматический финал (разгром Дании и отторжение от нее Шлезвига и Гольштейна) вызвали серьезные изменения в общественной жизни страны, оказали существенное воздействие и на датскую литературу. Обострение внутриполитической борьбы привело к тому, что правящие круги страны были вынуждены осуществить некоторые социальные преобразования. Наиболее революционные силы датской демократии, написавшие на своем первом красном знамени слова «Свобода, равенство, братство!», добились в октябре 1872 г, организации датской секции I Интернационала. Широко развертывается деятельность пропагандистов социалистических идей Луиса Пио и Герсона Трира, шедших, правда, разными путями.

В обстановке нараставшего общественного подъема уже с 70-х гг. расширяется новое в датских условиях «движение прорыва» (det moderne gennembrud) во главе с Г. Брандесом. Задачи движения определялись необходимостью активной борьбы за реформы, за осуществление тесной связи искусства с жизнью, за утверждение реализма и постановку в литературе актуальных общественных проблем. Правда, состав «брандесианистов» не был однородным да и сам процесс развития движения претерпевал существенную эволюцию. К его исходу (с 90-х гг.) в самой «оппозиционности» появляются иные, ницшеанские, тенденции (так называемый аристократический радикализм). В противовес идеям Брандеса распространяются консервативные и открыто националистические настроения, в сфере собственно эстетической усиливаются различного рода декадентские учения, проникнутые духом субъективизма и идеализма.

На рубеже веков «новый реализм» (nyrealisme), представленный творчеством Й. Йенсена, Г. Вида, О. Рунга и др., уже, по существу, отойдет от тех широких обобщений, которые были свойственны социально-психологическому роману 70—80-х гг. (Якобсен, Банг и Др.). Однако традиции «большого реализма» будут продолжены некоторыми из тех писателей, которые начинали свое творчество в предшествующий период (например, Понтоппидан), и литераторами, связанными с рабочим движением и социалистической идеологией.

Георга Брандеса (1842—1927) — «знаменитого датского критика и историка литературы», А.В. Луначарский по праву назвал «одним из европейски признанных вождей радикальной интеллигенции последних десятилетий прошлого века»¹.

Социально-эстетические взгляды Брандеса были довольно сложны, противоречивы в процессе их длительного развития, Начало его литературной деятельности относилось еще к 60-м гг. — к условиям достаточно острой идеологической борьбы, которую он мог наблюдать и в Париже, куда совершил поездку в 1866 г. Освобождаясь от либеральных настроений, Брандес, начиная с трактата о свободомыслии (1863), все больше и последовательнее утверждается на позициях радикальных, демократических. Ученик известного философа-гегельянца Х. Брёкнера, он и сам в течение некоторого времени был пропагандистом эстетических принципов Гегеля, пока не познакомился с философией Фейербаха, которая увлекла его. Правда, последовательным материалистом Брандес не стал, ограничившись отстаиванием принципов позитивизма и натурализма (в широком смысле слова). Наиболее близкими ему были учения Дж. Стюарта Милля, Ш.О. Сент-Бёва и И. Тэна (разбору эстетики последнего была посвящена его докторская диссертация)².

Между тем пафос основных трудов Брандеса состоял в критическом осмыслении романтизма (возможно, даже слишком «придирчивом» к нему отношении). И «киркегоровский кризис» у Брандеса был именно кризисом (непродолжительным), поэтому говорить о «киргегоровских стадиях» у него представляется ошибочным.

С 1871 г., по возвращении из путешествия по Европе, Брандес начал чтение курса лекций в Копенгагенском университете (до 1877 г., когда его кандидатура была забаллотирована). Лекции были посвящены «учителю», профессору Брёкнеру, но истинным их вдохновителем, по свидетельству самого Брандеса, были события и идеи Парижской Коммуны. Эти лекции по истории европейских литератур, пользовавшиеся шумным успехом и вызывавшие нападки со стороны реакционеров, составили его известный фундаментальный труд «Главнейшие течения в европейской литературе XIX века» (издававшийся с 1872 до 1890 г.).

Свою задачу Брандес видел в том, чтобы «изобразить» литературный процесс как действия грандиозной драмы. Здесь, в общей панораме, нашли место многие важные аспекты: французская литература эмигрантов, вдохновляемая Руссо, мятежная и смело вступавшая в борьбу с враждебными свободе течениями; «романтические школы» в Германии и во Франции; Байрон и его эпоха; французское свободомыслие перед июльской революцией; «Молодая Германия».

Одной из центральных проблем лекций и почти всех литературных трудов Брандеса явилось реалистическое, искусство, тесно связанное с общественной жизнью. Критик придает значение «объективной» (флоберовской) форме повествования, проблемам исторического и современного, роли таких факторов, как революционные и освободительные движения, психологии народа и личности. Но перед ученым возникло немало сложных задач. Среди них такие, как неразработанность многих теоретических проблем, крайняя недостаточность сведений о новых явлениях, которые стали известны значительно позже (поэзия чартистов, немецкая и французская революционная лирика) и потому не получили у него освещения.

Конечно в специальных и общих работах Брандес постоянно обращается к судьбам литературы Скандинавских стран (от эпохи Хольберга до XX в.), стремится рассматривать их в свете общих закономерностей общественного и литературного процесса в Европе, продолжения традиций (Шекспира, Гете, Шиллера, французских, английских и русских романистов). Центральное место в его исследованиях, естественно, заняли творческие портреты Ибсена, Бьёрнсона, Стриндберга, мастеров скандинавской прозы.

Трибуной скандинавских писателей, объединявших «брандесианистов», был журнал «Девятнадцатый век» (1874—1877). В 1877 г., с началом эмиграции Брандеса, переживает кризис «Литературное общество», душой которого он был. Жизнь в Германии, путешествия в Польшу (1886), Россию (1887) и другие страны расширили кругозор Брандеса, способствовали его известности за пределами Скандинавии. В 1888 г. появляются очерки («Впечатления»), посвященные этим поездкам. Литературные этюды о русских писателях, хотя и не лишенные ошибок, останавливали внимание на выдающихся явлениях русской литературы (от Ломоносова и Пушкина до Тургенева и Достоевского, Л. Толстого и М. Горького), имели огромное значение для ознакомления с русской культурой не только скандинавских читателей, но и всей Европы.

Далекий от политических задач в отношении необходимости социальных преобразований путем революции, Брандес, в сущности, ограничивался критикой реакции с позиций либерального конституционализма и нравственной философии. Предложение Луиса Пио, лидера датской социал-демократии, о сотрудничестве, им не было принято. Нужно, однако, отметить, что датская социалистическая пресса выступала в защиту Брандеса, подвергавшегося травле со стороны реакции³.

Концепция детерминизма и принципы психологического анализа найдут выражение в монографиях и эссе Брандеса, рисовавших жизнь и творчество датских, скандинавских и европейских поэтов и общественных деятелей. С конца 80-х гг., продолжая стоять на реалистических позициях (монография «Вильям Шекспир», 1895—1896), он испытывает воздействие декадентской идеологии, выступает с защитой индивидуализма в духе Киркегора («Сёрен Киркегор», 1877)⁴, философии Ницше (в программной статье «Аристократический радикализм», 1889, в известной степени в «монографиях о героях» — в таких работах, как «Вольфганг Гете» (1914—1915), «Франсуа Вольтер» (1916—1917), «Кай Юлий Цезарь» (1918), «Микеланджело» (1921) и др.).

Однако Брандесу, пропагандировавшему принципы индивидуализма, близкие Ибсену, были чужды наиболее реакционные стороны ницшеанства, расизм и милитаризм. В своей публицистике, посвященной проблемам войны, — сборники «Мировая война» (1916—1917), «Вторая часть трагедии» (1919) — он выступает с пацифистских позиций противником империалистической войны. Воздействие Октябрьской революции на Брандеса было огромно. В 20-х гг. он отходит от абстрактно-этических проблем, вступает в борьбу за социальный прогресс, подписывает манифест группы «Кларте». Теперь критик снова становится пропагандистом реалистического искусства, борется с декадансом, в работах на философско-религиозные темы («Сказание об Иисусе», 1925 и др.) дает принципиальную критику христианства, предупреждая об опасности распространения мистицизма.

Ценно также и то, что Брандес отметил новый тип пролетарского искусства (в 1901 г. в статье о М. Горьком, в отклике 1912 г. на публикацию романа «Пелле-Завоеватель» М. Андерсена-Нексе), хотя еще не смог в полную меру оценить его историческое значение. Ближе ему и в XX в. была реалистическая литература минувшего столетия.

Примечания

1. Луначарский А.В. Собр. соч., т. 6, с. 500.

2. Нельзя согласиться с теми исследователями наследия Брандеса (например, П.В. Рубовым, Х. Фенгером, Й. Букдалем и др.), которые считали, что его учение всецело зависит от концепций французских, а также немецких ученых. Критику этих положений см. в работе: Александров Д.Б. Георг Брандес в оценке современного датского литературоведения. — Скандинавский сборник. Таллин, 1964, вып. IX, с. 130 и след. Процесс идейно-эстетической борьбы вокруг его наследия отражает и сборник Den politiske Georg Brandes. Red. af H. Hertel og S. Møller Kristensen, Kbh., 1973.

3. В XX в. в «борьбу за Брандеса» включались передовые датские писатели (Х. Кирк, О. Гельстед), литературоведы (Х. Руе, С. Мёллер Кристенсен и др.), пресса (журналы «Критиск ревю», «Культуркампен», коммунистическая газета «Ланд от фольк»).

4. Брандес, по существу, не разделял учения Киркегора, хотя и называл его «открывателем истин», видел смысл его философии в идее о единичном человеке, об ответственности каждой личности.