Формирование реализма и символизма

С середины века в шведской литературе серьезно заявило о себе реалистическое направление. Авторы «семейных романов» (Эмилия Флюгаре-Карлен, София фон Кнорринг, А. Бланш и особенно Фредерика Бремер), предвосхищая Ибсена, Стриндберга и романистов второй половины столетия, поднимали вопросы семьи, женской эмансипации, воспитания детей и др., пытались решать их как часть проблем социальных.

Наиболее крупным из шведских романистов и публицистов этой поры был, несомненно, Карл Юнас Луве Алмквист, проделавший сложный путь от романтизма к критическому реализму в утверждении принципов своеобразного «народничества» — от Вергеллана к идеям Бьёрнсона и особенно Л. Толстого.

Тяга Алмквиста к социальным проблемам нашла яркое воплощение в его центральном произведении — многотомном цикле «Книга шиповника», создававшемся в 30—40-х гг. Один из его главных героев Луве Карлссон предстает здесь как обобщенный образ «идеального крестьянина», оценивающего с патриархальных позиций события современной Швеции, вступившей на путь капиталистического развития. Многие художественные произведения цикла (в разных жанрах) объединены также образом романтического героя Рихарда Фурумо. Но если вначале (например, в романс «Охотничий замок») Фурумо представал индивидуалистом, романтической «исключительной личностью», то позднее писатель покажет, как под влиянием тяжелых условий жизни его герой из мечтателя превратится в человека действительности, с вниманием наблюдающего неприглядные стороны жизни, несправедливость богачей по отношению к беднякам.

Шумные споры вызвал роман Алмквиста «Можно», ставивший проблемы свободного брака. Героиня его отказывается от официального брака, ибо не хочет повторения печального примера своей матери. Понятно, что критика буржуазной лицемерной морали, данная в романе, вызвала нападки на писателя. Ему ставили в пример роман Ф. Бремер «Семейство, или Домашние радости и огорчения». Тенденции, поднятые шведскими романистами, нашли отражение и в русской критике. В.Г. Белинский, принявший горячее участие в дискуссии (в 1844 г.), открыто встал на сторону Алмквиста. Показательно, что позднее и сама Бремер, опубликовав роман «Жизнь сестер», выдержанный в духе идей Жорж Санд, по сути стала единомышленницей Алмквиста.

Вклад автора «Книги шиповника» в историю национальной культуры был неоценим. Пролагатель новых путей в литературе, он был близок Стриндбергу и его эпохе. Однако позже интерес к его стилистике проявляли и неоромантики.

В прозе Виктора Рюдберга, начиная с 50-х гг., заметны два «слоя» — реально-бытовые повести, созданные в традиции Алмквиста и Диккенса («Бенони Странд», «Странствующие семинаристы»), и романы с условно-историческим сюжетом («Корсар в Балтийском море», «Сингуалла») — символические формы, которые получат широкое развитие в неоромантической литературе Скандинавских стран не только в конце XIX, но и в XX в. Действие в большинстве из них происходит в «универсальном» времени, хотя в нем легко угадываются и черты современности.

Герой романа «Последний афинянин» чем-то напоминает Сократа Киркегора и Калануса Палудана-Мюллера. В критике делались также сопоставления его с образом Юлиана из философской драмы Ибсена «Кесарь и Галилеянин». Хрисанф — мыслитель времен Юлиана Отступника — «последний» эллин, трагически осознающий распадающуюся связь времен. Гармоническая натура, способная посвятить себя высоким идеалам, делу борьбы за свободу, он оказывается перед лицом догматизма христианской церкви и сектантов, обуреваемых распрями, лицемерием и ханжеством. Как писатель Рюдберг и на позднем этапе (начало 90-х гг.) не выходит за пределы избранной им проблематики. И в последней повести «Оружейник», которую автор сам определял как «фантазию из эпохи Реформации», он снова возвращается к теме борьбы на религиозной почве (на этот раз между лютеранством и католичеством), необходимости искоренения фанатизма и обретения истины. Поэтичность повествованию в «Оружейнике» (образ гусляра Сванте) и лирике Рюдберга придает близость к фольклору. Его песни (некоторые из них положены на музыку известным финским композитором Я. Сибелиусом) представляют важное звено в традиции, идущей от Веллмана к лирике Фрёдинга.

Научные интересы Рюдберга в области германской мифологии и философской психологии также роднят его с современниками, занимающимися этими вопросами, — в Норвегии (С. Бугге), Дании (Х. Хёфдинг) и др. Универсальное творчество Рюдберга многозначно. Он как бы стоит между Алмквистом и поэтами «Шведского Ренессанса».