Некоронованный король — воздух

В Дании некоронованная королева — корова с кронпринцессой — белой беконной свиньей источник иностранной валюты, основа экономики страны. В Суоми мой друг финн убеждал меня, что некоронованная королева Финляндской республики, первооснова ее промышленного развития — ель с кронпринцессой — сосной.

Собираясь в Норвегию, перечитав классиков, я думал, что здешняя некоронованная королева — селедка с кронпринцессой — треской...

Разве помыслы большинства героев норвежской литературы не вращаются вокруг рыболовства, разве их благосостояние не зависит от удачного улова у Бергена, на Лофотенах или вдали от берегов, в открытом море?

Влюбленный купец Ингве Рольд в повести Бьернсона «Рыбачка» рассказывает о своей любви к молодой актрисе.

«— Я мог бы сам поехать с нею, поселиться где-нибудь за границей, навсегда удрать из этой злосчастной дыры! Но видите ли — рыба! Мне хотелось что-нибудь сделать из этого городишка, он спит: нет здесь никакой умственной жизни, никаких спекуляций, но... эта рыба! Здесь не знают, как устроить дело, — Испания, вся заграница жалуется на это... Дело это нужно поставить совсем на другую ногу, рыбу следует сушить совсем другим способом... нужны новые методы, новые... Городишко должен подняться, торговля расцвести: рыба доставляет миллионы! Но на чем я остановился? Да, рыба, на рыбе... как раз подходят друг к другу — рыба, рыбачка... ха-ха-ха!»

Как и в этой филиппике, так и в большинстве повестей и романов, о чем бы ни говорили, чем бы ни занимались герои их, — в конце концов Римом, к которому вели все пути, всегда была рыба... Она не только в песнях поэта рыбаков — преподобного Дасса, деревянные изображения которого украшали суденышки рыбаков...

Сельдь. Треска. Лофотены... Улов. Сети.

Редко в каком романе Гамсуна, Ионаса Ли, Гарборга, Бойера нет речи о них.

Норвегия — думалось — это изображенные Кристианом Крогом рыбаки в зюйдвестках... Это женщины на берегу, с надеждой и тревогой вглядывающиеся в морскую даль: с уловом или без него вернутся мужья и вернутся ли?

Да и в самом деле — чем жить?! Клочки земли среди скал... Камень. Леса на горах, и горы-то нерудоносные.

Одним воздухом — как бы он ни был чист и прозрачен, — даже если запивать его ключевой водой, не прокормишься. Воды здесь много. Кристально чистая, она срывается с гор многоступенчатыми уступами, бесчисленными водопадами... Реки короткие и быстрые, порожисты и несудоходны. Даже там, где они несут воду в морские заливы, около устья не построишь пристани, потому что устья эти, как и сами притоки, — «висячие». С большой высоты, где сверкающей стеной, где узкой непрерывной струей, а где и искрящейся влажной пылью — радуга стоит над ними, — реки срываются в море... Красиво здесь, но бедна природа. Одно море — кормилец. Рыба — хлеб насущный.

Так это было и в самом деле. Литература не обманывала...

Когда в 1903 году встретились инженер и промышленник Самуил Эйде и выдающийся ученый-физик Кристиан Биркеланд, никто не думал, что случайный их разговор станет началом новой страницы экономического развития, изменившего лицо Норвегии.

Эйде был тогда очень увлечен опытами получения азотной кислоты из атмосферы, из воздуха.

Наступит день, когда будут исчерпаны природные запасы селитры в Чили! Как тогда вести культурное земледелие?! Эти вопросы волновали не одних только земледельцев.

Азотная кислота в «свободном состоянии» встречается в природе очень редко и мало — в дождевой воде после грозы. Весь вопрос был в том, как дешево получить ее из воздуха.

«Если спросить, что стоит воздух этого зала, — обращался Тимирязев к своим слушателям в лекции «Точно ли человечеству грозит гибель», прочитанной в 1898 году, — то, конечно, всякий ответил бы — ничего. А между тем оказывается, что его азот, превращенный в селитру, представил бы ценность в 2500 рублей».

Этой задачей — найти способ дешево извлекать из атмосферы азотную кислоту — безуспешно занимались в Швейцарии и в США...

— Чтобы получить азот из воздуха, мне нужна настоящая молния, — сказал инженер Эйде Кристиану Биркеланду...

— Молнией я могу вас снабдить, — ответил Бирке-ланд.

Совсем недавно он, изучая закономерности электричества на небольшой установке, получил ответ на эту загадку... Здесь не место входить в технические подробности. Достаточно сказать, что, прогоняя под давлением через вольтову дугу переменного тока атмосферный воздух при соблюдении точно определенных условий, из него можно получить селитру... А если электрический ток, создающий чрезвычайно высокую температуру, будет стоить дешево, то и селитра обойдется недорого...

Итак, молния снова была похищена с неба современным Прометеем — ученым. Горные реки и водопады Норвегии таили в себе огромнейшие запасы самой дешевой в мире электроэнергии, надо было только строить гидростанции. А сырья, то есть воздуха, — безграничное количество. И вскоре в Норвегии, сначала в Нутоденне, а затем в Рьюкане, началось производство азота из атмосферы. Было специально создано акционерное общество «Норшкгидро».

Через шесть лет после той лекции Климентий Аркадьевич Тимирязев в «Русских ведомостях» поместил статью. То, о чем еще он только мечтал шесть лет назад, ныне свершилось! «Произошло важнейшее завоевание науки и техники, все благодетельное значение которого для будущности человечества едва ли еще можно оценить».

Первая установка Эйде — Биркеланда давала по 500 килограммов азотной кислоты на каждый киловатт за год.

Так человеческий разум сумел превратить бесплодную каменистую землю, ревущие потоки, сметающие все на своем пути, самый воздух — в источник благосостояния и обилия, в норвежский Клондайк.

Наука снова разбила доводы мальтузианцев. Но не в одной дешевой энергии водопадов тайна успеха норвежской техники — та же водная сила была в распоряжении швейцарцев и американцев.

«Главная причина, — писал Тимирязев в «Русских ведомостях», — конечно, в знаниях и таланте Биркеланда, сумевшего своим чисто теоретическим исследованиям найти практическое приложение. Замечательно, что а этом всесветном научном конкурсе пальма первенства выпала на долю демократической, мужицкой Норвегии. Не менее замечательно и то время, когда была одержана эта победа науки и техники. Нутоденский завод — этому имени, вероятно, предстоит всесветная известность — был пущен в ход в мае 1905 года, в то время, когда норвежский народ переживал самую тревожную страницу своей истории...» И тут же Тимирязев не преминул воспользоваться примером Норвегии, чтобы уязвить царизм: «Благо тем странам, где правительства не становятся безумно на пути исторического развития народов, пытаясь загородить его штыками. Слава народам, которые в самые тяжелые минуты своих исторических испытаний не теряют полного самообладания...»

В этой статье прогноз Тимирязева оказался неточен только в одной несущественной детали — всемирно известным стал не только Нутоденский завод, а и Рьюканский, где вскоре было сосредоточено новое производство. А то, что ко времени этого промышленного переворота Норвегия освободилась из-под шведской опеки, также сняло ряд препон с экономического развития страны.

И вот бурными темпами стала здесь развиваться электрохимия.

Селитра не только удобрение — она еще и полуфабрикат для химической промышленности. Вода и воздух стали неисчерпаемыми источниками сырья и энергии, на которых разворачивалась огромная экспортная промышленность. Не только удобрения стали предметом вывоза, но и электроэнергия, трансформированная в электрометаллургию. Из-за границы, из Гренландии, Канады, везут, к примеру, сырье — бокситы, чтобы на алюминиевых заводах Норвегии, работающих на гидроэнергии, превратить их в алюминий, в предмет экспорта. По вывозу алюминия Норвегия занимает на мировом рынке первое место.

Так стала она и первой в мире страной и по производству электроэнергии на душу населения — в два раза больше, чем в США.

Строятся все новые и новые гидростанции, и все же в некоторых областях электрическая энергия нормирована, ее не хватает. В 1958 году использовалось уже немногим меньше четверти всей потенциальной мощности рек и водопадов... И произведено было из воздуха не 750 тонн азотной кислоты (цифра, восхитившая Тимирязева), а 210 тысяч тонн чистого азота...

Одну пятую всей вырабатываемой гидроэнергии потребляет концерн «Норшкгидро», получивший мировое значение.

Десять тысяч рабочих трудятся на заводах, фабриках, электростанциях этого концерна, сорок тысяч людей занято на так называемых подсобных работах. Рыболовством же во всей стране занимаются тысяч шестьдесят людей.

А ведь «Норшкгидро» — самый большой, но не единственный концерн в Норвегии. А сколько тысяч рабочих трудятся на электростанциях, на стройке гидростанций, в электрометаллургии!

Послевоенное развитие идет именно в этом направлении. Больше половины мощностей установлено после второй мировой войны. Темпы роста энергетики не уменьшаются. Вывоз норвежской селитры достигает миллиона тонн ежегодно и более чем в два раза превышает довоенный...

Так изменилось лицо Норвегии, занятия ее людей, источник их существования со времен Бьернсона, Ли, Гамсуна, Бойера и других классиков норвежской литературы, по произведениям которых мы познавали эту страну. Этот переворот произошел за жизнь одного поколения.

Воздух и вода стали некоронованными королями страны, оттесняя на второй план треску и селедку...

Развитие гидроэнергетики и электрохимии привело к тому, что на Рьюканском заводе как побочный продукт электролиза появилась тяжелая вода — триста граммов в день. И эта тяжелая вода, которая до второй мировой войны, казалось, не имела никакого практического значения, оказалась насущно необходимой. Это обстоятельство предопределило и вызвало к жизни подвиг Кнута Хаугланда и его товарищей.