1930-е гг.: тучи сгущаются

Несмотря на периодические внутриполитические бури, порождавшие социальное брожение и трудовые конфликты, норвежская экономика межвоенного периода в целом проявляла долгосрочную тенденцию к росту. Хотя Норвегия, как и другие страны, не смогла избежать, начиная с 1929 г., последствий мирового экономического кризиса, их воздействие на размеры ВНП страны было довольно краткосрочным. После тяжелого 1931 г. экономика уже к 1934 г. достигла докризисных показателей, за исключением сохранявшейся высокой безработицы. Больше всего пострадал аграрный сектор, что побудило НРП и Крестьянскую партию в 1935 г. заключить «антикризисное соглашение» о государственном вмешательстве, одной из целей которого была стабилизация цен на продовольствие. НРП, которая в этот момент пришла к власти, уже сбросила свои революционные наряды, приняв прагматическую реформистскую программу, что принесло ей 40% голосов на всеобщих выборах 1933 г.

В области внешней политики и политики безопасности главный вопрос заключался втом, будет ли НРП упорствовать в своей антимилитаристской позиции. Рассматривая — и не без некоторых оснований — вооруженные силы как послушный инструмент правящих классов для защиты от социализма, НРП выступала за всеобщее разоружение и хотела подать всему миру пример, сократив вооруженные силы до уровня неких «сил для охраны нейтралитета». Деятели рабочей партии не испытывали особых иллюзий относительно того, что приход Гитлера к власти в Германии в 1933 г. нес с собой потенциальную угрозу европейскому миру и безопасности. Но их ответом на это стал призыв к международной солидарности максимально возможного числа государств, включая и Советский Союз, выступающих против фашизма, где бы он ни возникал.

К моменту прихода к власти правительства НРП система Лиги наций уже потерпела первое поражение в качестве инструмента сдерживания и наказания агрессии. Вторжение японцев в Манчжурию и ее захват в 1931—32 гг. во многом представляли собой «особый случай» — поскольку великая держава-член Лиги развязала войну против другой страны-участницы. Норвегия в то время была представителем скандинавских государств в Совете Лиги, и скандинавы, естественно, осудили японскую агрессию и призвали Лигу потребовать немедленного прекращения огня. Норвегия также внесла предложение о применении санкций против той стороны, которая откажется выполнить призыв к прекращению огня. Единственным членом Лиги, способным предпринять силовые действия в этой части мира, была Великобритания. Но она не могла действовать в одиночку, а поскольку Соединенные Штаты ограничились дипломатическим протестом, конечным результатом стало всего лишь моральное осуждение японской агрессии. В официальной реакции Норвегии на это проявление слабости Лиги наций отразилось определенное понимание реалий силовой политики, обусловивших неспособность великих держав к активным действиям. Со временем, однако, этот пример только усилит традиционное недоверие Норвегии к великодержавной политике.

Правительство НРП, возглавляемое Юханом Нюгорсволлом, отнюдь не являвшимся революционером, официально начало действовать 20 марта 1935 г. К тому времени уже было очевидно, что назревает еще один международный кризис, на сей раз гораздо ближе к Европе. Режим Муссолини в Италии собирался воплотить в жизнь свои давние планы по захвату Эфиопии, фактически получив на это зеленый свет от французского правительства. Семнадцатого марта правительство Хайле Селассие обратилось к Лиге с призывом принять меры. Завязались нескончаемые дискуссии, предпринимались попытки посредничества между сторонами, но их сдерживало стремление Британии и Франции сохранить Италию как партнера по антигерманскому фронту. В конце концов итальянские войска 3 октября напали на Эфиопию. Четыре дня спустя Лига единогласно осудила итальянскую агрессию. Еще через некоторое время большинством в 50 голосов против 4, Ассамблея Лиги подтвердила введение в действие ограниченных экономических санкций — наиболее важным исключением из них стало разрешение Италии импортировать нефть. В Норвегии вопрос теперь заключался в том, станет ли правительство придерживаться традиционного негативного отношения к Лиге со стороны НРП, всего лишь год назад предлагавшей, чтобы Норвегия вышла из ее состава. Однако новый министр иностранных дел Хальвдан Кут — историк, пользовавшийся международной известностью и обладавший сильной волей, всегда расходился с линией партии в этом вопросе. В своей речи на заседании Ассамблеи Лиги он заявил о твердой поддержке санкций со стороны Норвегии и ее готовности понести связанный с этим экономический ущерб. Однако он предупредил: «Если Лига наций окажется не в состоянии ни предотвратить войну, ни восстановить мир, это заставит нас задуматься о том, в каком положении после этого окажется Лига — нам придется задать себе вопрос: какое будущее может ожидать ее в этом случае?»¹.

Именно такая ситуация возникла еще до конца 1935 г. Италия продолжала свою успешную военную кампанию в Эфиопии, а Британия не была готова предпринимать военные санкции в одиночку. Как заявил в Палате общин министр иностранных дел сэр Сэмюэл Хор:

«...только мы одни приняли эти военные меры предосторожности. Британский флот находится в Средиземном море, британские войска в Египте, на Мальте и в Адене получили подкрепления. Ни одно из других государств-участников не сдвинуло с места ни единого корабля, ни единого самолета, ни единого солдата»².

Поскольку Франция не желала продолжения применения санкций, французы с англичанами разработали пресловутый «план Хора — Лаваля», по которому две трети эфиопской территории передавались Италии, а остальную часть предоставили ей захватить самой. К маю 1936 г. все было кончено, и Лига могла отменить санкции.

Очевидный вывод, который извлекло подавляющее большинство норвежцев из эфиопского кризиса, состоял в том, что Лига наций как инструмент коллективной безопасности потерпела крупнейшее поражение, и оно, возможно, является для нее смертельным. Многими был сделан также вывод о том, что обязательства Норвегии в соответствии с положениями Устава Лиги о санкциях теперь представляют прямую опасность для Норвегии — из-за них она рискует быть втянутой в войну между великими державами. Это возрождение изоляционистских настроений создало фон для развития событий в таком направлении, которое в течение следующих двух лет шаг за шагом привело страну на грань возврата к традиционной нейтралистской позиции. Эта тенденция пользовалась широкой поддержкой по всему политическому спектру. Но процесс «бегства от санкций» не ограничивался одной Норвегией: в июле 1936 г. семь малых североевропейских государств так называемой «группы держав Осло» — четыре Северные страны плюс три страны Бенилюкса — выступили с совместной декларацией о том, что не считают себя больше связанными обязательствами по статье 16 Устава Лиги.

Хальвдан Кут, выдающийся ученый-историк, еще в молодые годы увлекся политикой и активно участвовал в движении за мир. В 1935 г., когда Юхан Нюгорсволл сформировал правительство меньшинства из представителей Рабочей партии, он получил портфель министра иностранных дел и в течение пяти лет пытался осуществить на практике свои идеи о посреднической роли малых стран Европы в конфликтах между великими державами. В роковые месяцы весны — лета 1940 г. он был твердой опорой короля и правительства, решительно выступая против какого-либо компромисса с немцами. Однако из-за своей ведущей роли в правительстве Кут превратился в козла отпущения за неподготовленность страны к германской агрессии, а поскольку его имя отождествлялось с норвежской политикой нейтралитета, осенью 1940 г., когда отношения с британскими союзниками требовалось перевести на новую основу, он был вынужден уйти в отставку.

Небольшая группа, возглавляемая интеллектуалами внутри НРП, извлекла из развития международной ситуации совершенно иные выводы. Наблюдая зловещие тенденции в политике Гитлера, начиная с выхода Германии из Лиги в 1933 г., за которым вскоре последовали решительные шаги к перевооружению Германии, они опасались, что Европа втягивается в войну между великими державами Запада и фашистскими государствами. В эту войну может оказаться вовлеченной и Норвегия. Поэтому Норвегии следует работать над укреплением системы Лиги наций совместно с Великобританией, а возможно, и с Советским Союзом, который в 1934 г. стал членом Лиги наций. Министр иностранных дел Кут разделял некоторые положения этой программы — так, он сопротивлялся шагам по поспешному и окончательному отказу от обязательств Норвегии перед системой Лиги. Но он во многом разделял и точку зрения циничного большинства о том, что в своей политике великие державы руководствуются собственными национальными интересами, не обращая особого внимания на интересы малых государств. Более того, объехав в пасхальные дни 1936 г. Восточную Европу, включая и Советский Союз, он пришел к мрачному заключению, что даже малые страны склоняются к мысли, что только «окружение» Германии кольцом вооруженных до зубов государств сможет удержать ее от агрессии против соседей. Это, заявил он в стортинге, есть не что иное, как возврат к прежней политике с позиции силы.

Альтернатива, предложенная Кутом, — его «активная политика мира» — сочетала всеобщее разоружение с возрождением системы Лиги в качестве консультативного форума и инструмента для примирения и посредничества. Санкции бесполезны, если великие державы не желают вводить их в полном объеме, и, кроме того, опасны, поскольку экономические санкции могут привести к военным санкциям, а это будет все та же прежняя силовая политика под новым названием. Поэтому Кут был твердым сторонником курса, побуждавшего Норвегию и другие страны «группы держав Осло» добиваться того, чтобы участие в санкциях осуществлялось исключительно в добровольном порядке. И все же он сопротивлялся официальному возврату Норвегии к нейтралитету, так как это было бы несовместимо с членством в Лиге. Позднее Кут утверждал, что членство в Лиге означало возможность оставаться на стороне «хороших парней» — западных держав и Советского Союза, против «плохих парней» — фашистских государств, которые к тому времени покинули Лигу. Ясно, однако, что цель его усилий, направленных на то, чтобы сохранить членство Норвегии в Л иге, состояла в том, чтобы сохранить трибуну для продвижения своей «активной политики мира». Это стало очевидно в ходе дебатов в Лиге по поводу Гражданской войны в Испании в 1937 г. Помимо активного участия в «политике невмешательства» Кут предпринял решительные усилия, чтобы добиться от Совета Лиги требования о прекращении огня, а затем проведения референдума под контролем Лиги, в ходе которого испанский народ мог бы высказаться о том, какую форму правления он предпочитает. Когда эти усилия потерпели неудачу, — а в то же время существенные интересы норвежской торговли и судоходства, связанные с Испанией, несли ущерб, — Норвегия летом 1938 г. заключила сделку с франкистской Испанией. Хотя правительство это решительно отрицало, это фактически означало признание фашистского режима в Испании.

Чисто номинальный характер членства Норвегии в Лиге со всей ясностью проявился 31 мая 1938 г., когда стортинг единогласно одобрил резолюцию. В соответствии с ней страна заявляла о «своем праве придерживаться полного и безусловного нейтралитета в любой войне, которую она сама не признает акцией Лиги наций». Если «новый интернационализм» Норвегии поначалу, казалось, открывал дверь для более активного участия в международной политике, то теперь эта дверь закрылась, хотя и тихо. Несмотря на то, что норвежские делегаты в Лиге наций продолжали обращаться к великим державам со словесными призывами к урегулированию международных споров мирными способами, сама Норвегия к середине 1938 г. завершила процесс своего возврата к нейтрализму. Оставалось выяснить лишь одно: приведет ли угроза войны ближе к ее границам, в виде все более агрессивной политики нацистской Германии, к изменению курса норвежской политики в области безопасности.

Примечания

1. Fure, Mellomkrigstid. P. 197.

2. Цит. по: G.M. Gathorne-Hardy, A Short History of International Affairs 1920—1939 (Oxford University Press, 1950). P. 414.